Андрей Ерпылев - Город каменных демонов
6
Краснобалтск, Калининградская область, 200… год.– Ничем вам не могу помочь, уважаемый, – заведующий городским архивом виновато развел руками. – Рад бы, да не могу. Ничего из документов немецкого периода у нас не сохранилось. Все вывезено в Москву, в Центральный военный архив.
– А почему в военный? – Евгению, признаться, было все равно, в военный архив вывезены документы или, скажем, географический, но разочарование было так велико, что он не очень следил за словами.
Женя понял, что попытка ознакомиться с подробностями жизни и деятельности фон Виллендорфа, так сказать, из первых рук обречена на провал, едва выяснил, что городской архив располагается в одной из немногих в городе пятиэтажных «хрущоб», теснящихся на самой окраине, за изрядно перестроенным замком, в который так и не смог попасть, рядом с некогда непроходимой топью. Чистоплотные и здравомыслящие немцы избегали селиться по соседству с комарами и гадюками, но обживавшиеся на новом месте на широкую ногу русские считали иначе. Да и «мелиорация и химизация» семидесятых подвернулись как никогда кстати. Осушить болота до конца, превратив лягушачье царство в вожделенную «золотую ниву», так и не удалось, но границы трясины отодвинулись изрядно, освободив место для тесноватого микрорайона, смотрящегося на фоне старинных зданий как яркая синтетическая заплата на музейном мундире.
– Оккупационные власти постарались, да-да… Да и посленемецких бумаг, если можно так выразиться, – продолжал оправдываться интеллигентного вида очкарик-заведующий, беспрестанно поправляя мощный оптический прибор, водруженный на нос, – негусто… В шестьдесят седьмом проводили чистку и все, относящееся к периоду до начала шестидесятых, ликвидировали. Частью вывезли, частью сожгли… А что вы хотели? – вскричал он внезапно, хотя Князев даже не пытался ему возражать. – Борьба с последствиями «культа личности», понимаете ли…
Архивариус оборвал себя на полуслове и, сдернув с носа очки, принялся их яростно надраивать несвежим носовым платком, выуженным из кармана. Молодой ученый понял, что пришла пора откланяться.
– А что вас конкретно интересовало? – внезапно оборвал свое увлекательное занятие владелец груд докладов о социалистическом соревновании между районами, ветхих пирамид статистических отчетов и развалов прочего бумажного мусора, в эпоху тотального отсутствия дефицита не годного даже в макулатуру. – Я немецкую эпоху имею в виду…
– Хотел поискать что-нибудь о Юргене фон Виллендорфе, – печально вздохнул Князев. – Вам это имя что-нибудь говорит?
– Юрген фон Виллендорф?! Конечно! Такой замечательный был человек! Да это же наш выдающийся земляк!.. Я, конечно, приехал сюда лишь в семидесятых, – несколько смущенно поправился архивист. – Но здесь Великого Скульптора помнит каждый камень на мостовой!..
– Как оказалось – не каждый, – не удержался от колкости Евгений, только что безуспешно посетивший городскую библиотеку, где заведующая, «девушка за сорок», только выпучила глаза на странного посетителя, задающего малопонятные вопросы.
– Да полно вам… Все равно вы обратились не по адресу, – перебил его очкарик. – В городском архиве Тейфелькирхена на январь сорок пятого, когда город был занят частями Красной армии, сохранились лишь бумаги городского магистрата. В лучшем случае, даже если бы вам повезло, вы отыскали бы в нем лишь запись о рождении скульптора, его конфирмации, бракосочетании или смерти. Когда это городских чиновников интересовало что-либо другое? Все сколько-нибудь важные бумаги покойного хранились у его наследников…
Архивариус внезапно замолчал, воровато оглянулся, словно его мог кто-нибудь подслушивать, и, схватив Женю за рукав, зашептал ему прямо в ухо, обдавая несвежим дыханием не очень здорового пожилого человека:
– Ходят слухи, что все касающееся фон Виллендорфа было изъято гестапо в конце войны, когда только начинал строиться завод. И его наследники – тоже…
– А кто это говорит? – заволновался Князев, нутром почуяв тоненькую ниточку, протянувшуюся к нему через годы.
– Все говорят… – туманно ответил очкарик, снова оглядываясь, – но я могу вам сообщить, где найти по крайней мере одного из тех, кто знает точно…
* * *– А кто вы, собственно, такая? – вахтер стоял неприступно, словно скала. – Документы свои покажите!
– Я журналист… Вот… – неловко совала неуступчивому стражу заводских ворот свою редакционную книжечку Вера. – По заданию редакции… Чтобы очерк написать о вашем предприятии…
– Без разрешения директора не имею права! – Такому вахтеру склад с ядерными боеголовками охранять бы, а не заштатный литейный заводишко.
– А как мне с ним связаться?
– Нет его. На следующей неделе только будут. В понедельник обратитесь в бюро пропусков, – кивок в сторону запертой на висячий замок клетушки. – Тогда и пропущу. А пока – попрошу очистить помещение! Попрошу! Шляются тут всякие!.. Прямо косяком прут, право дело!..
Странное дело: даже краешек крупной купюры, мелькнувший в руках девушки, не оказал обычного в таких случаях воздействия, наоборот, лишь добавил неумолимому «стражу врат» рвения. Вера вылетела за дверь, даже не обратив внимания на последние слова рассерженного старика…
Она стояла у проходной и чувствовала, как на глазах закипают слезы. Это был как раз тот нечастый случай, когда юная журналистка чувствовала полное свое бессилие. Ждать целых пять дней! Немыслимо!
«А что, если поискать щель в заборе? Может быть, где-нибудь подальше от этой конуры с Цербером[21]».
Территория завода раскинулась на удивление широко для предприятия подобного профиля. Можно подумать, неведомые строители надеялись, что интерес к специфической продукции будет поистине безграничен. А что? Как знать: может быть, после торжества коммунизма, когда памятники вождю украсили бы площади Парижа, Нью-Йорка и Сиднея, а также других, менее значимых населенных пунктов Земли, планировалось распространить «единственно верное учение» на другие планеты Солнечной системы?..
Увы: несмотря на то что прогулка вокруг забора, сооруженного из стандартных бетонных плит с однообразным геометрическим узором, длилась уже более получаса, никаких брешей, пригодных для того, чтобы протиснуть внутрь стройное девичье тело, пышными формами не отличавшееся, не предвиделось. А о том, чтобы взобраться без посторонней помощи на без малого трехметровую высоту да еще преодолеть устрашающего вида колючую спираль, вьющуюся по краю и сверкающую прямо-таки бритвенными лезвиями шипов, и думать было страшно.
