Алексей Пехов - Пересмешник
Он что-то полузадушено пискнул, и я понял, что переусердствовал. Оторвал его от стены, поставил на пол и, разжав пальцы, поправил лацканы помятого смокинга.
– Вы пожалеете! – его вот-вот должен был хватить удар.
– Я уже жалею, – любезно ответил я ему, испытывая ощущение, что только что по собственной воле вляпался в кучу навоза. – Будьте так добры избавить меня от своего назойливого общества.
Он дернулся, хотел что-то сказать, передумал и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.
– Опасную вы игру затеяли, чэр эр’Картиа, – сказал бы мне Стэфан, будь он здесь.
Я и сам был не рад, что не сдержался. Истинный чэр должен держать себя в руках, даже если разговаривает с личным врагом.
Я ощутил неодобрение Анхель. Она моих эмоций не разделяла и искренне считала, что один из тех, чей некролог я ежедневно ищу в «Времени Рапгара», должен был получить хорошую трепку.
– Извини, но лоск цивилизации еще не полностью с меня слетел. К тому же затевать столь вульгарную драку в доме Катарины мне не позволит совесть. Не хочется их дискредитировать. Господин Грей не стоит этого.
Амнис имела свое мнение на этот счет, но, понимая, что я все еще не в духе, оставила свои мысли при себе.
В коридоре появился взволнованный Вэйверли, дворецкий Гальвирров.
– Что-то случилось? – участливо спросил я его.
– Нет, чэр, просто я обратил внимание на старшего инспектора. Он спускался по лестнице и, как мне показалось, был чем-то недоволен. Я решил проверить, все ли в порядке.
Я уверил его, что все в порядке и, не спеша возвращаться в зал, попросил принести мне кофе в малую гостиную. Я частенько провожу там время, когда устаю от приемов. Ни Катарина, ни Рисах ничего не имеют против этого.
Один из стюардов принес мне поднос с кофейником, сахарницей и чашкой, поставил все на маленький шахматный столик, спросил, желаю ли я еще чего-нибудь и, не получив утвердительного ответа, поклонившись, вышел.
Я, все еще злясь на свою горячность, которую, как мне казалось, давно из себя изжил, выпил чашку и налил еще одну. Если меня кто и хватится, то не раньше, чем через полчаса.
Я совершенно не хотел подслушивать, но окно оказалось распахнуто, и до меня долетели обрывки громкого разговора.
– Иные совсем распоясались, Ацио! Того и гляди сядут нам на шею, – сказал надменный молодой голос.
– Это естественный процесс ассимиляции, Тревор, – не согласился его собеседник, мужчина с более низким голосом. – Комитет по гражданству положил доклад об этом на стол прошлому Князю еще четыре столетия назад. Иные сейчас такая же часть Рапгара, как и люди с лучэрами.
Они стояли внизу, прямо под окнами, кажется на маленьком балконе, откуда открывался вид на море и часть парка.
– Не вижу в этом ничего замечательного.
– Я знаю твою националистическую позицию, мой юный друг. Но ты слишком долго был в западных колониях. Там относительно чисто – ни стоунов, ни фиосс, ни махоров. Понимаю, что за пятнадцать лет владения изумрудными копями ты привык к определенному укладу, но Рапгар город интернациональный, так что рекомендую тебе умерить пыл, пока кто-нибудь не оскорбился.
– Думаешь, я боюсь? – возмутился Тревор.
– Стоило бы. Мяурры и хаплопелмы не любят подобных взглядов. А пикли вообще не станут церемониться. К тому же, многие лучэры и люди благоволят Иным. И это достаточно влиятельные господа, чтобы испортить жизнь даже такому богатому человеку, как ты, – Ацио, судя по акценту, из народа кохеттов, говорил несколько насмешливо, но в его словах чувствовалась не издевка, а участие. – Да и я, как представитель Комитета по гражданству, не на твоей стороне. Привыкай к законам и населению родного города. Не все Иные плохи, что бы об этом ни говорили секты Свидетелей крови и Носящих красные колпаки.
– В последнюю я бы с удовольствием всту… – собеседник охнул и приглушенно заворчал.
– Это уже перебор, Тревор. Надеюсь, нас никто не слышит. За такие слова серые жандармы берут в оборот, не глядя на регалии. В Красных колпаков стреляют без предупреждения.
Это точно. Выродки из числа лучэров здорово разозлили Князя, когда убили бригадного генерала мяурра и совершили несколько покушений на влиятельных Иных. Они объявили войну власти, и та согнула преступников в бараний рог. Без жалости и церемоний. Последние полгода об этих чэрах ничего не было слышно, и самые большие оптимисты поспешили объявить, что организация вырезана под корень.
А вот Талер не так в этом уверен. Он считает, что основную ячейку Колпаков уничтожить не удалось, и теперь они сидят в какой-нибудь дыре, вроде Копоти, и строят очередной заговор. Впрочем, от моего друга тяжело было бы ожидать какого-то иного мнения.
– Я знаю, что вы друг чэры эр’Бархен, но и она не сможет спасти вас от надзора Скваген-жольца. Серые – не синие. Они подчиняются напрямую Князю, а тот дал приказ совершенно однозначный. Так что прошу вас – не надо запрещенных названий, особенно, когда нас могут слышать.
– Хорошо, – вздохнул этот Тревор, кем бы он ни был. – Вы совершенно правы. Извините мою горячность.
Я встал, намереваясь закрыть окно, считая, что услышал и так достаточно того, что не предназначалось для моих ушей, но следующие слова господина Тревора заставили меня остановиться:
– Скажите, Ацио, кто был тот лучэр, что так замечательно испортил игру старшему инспектору Грею?
– А-а-а, – протянул мужчина, едва заметно усмехнувшись. – Его зовут чэр эр’Картиа. У него с господином старшим инспектором старые счеты. Вы разве не в курсе этой истории?
– Разумеется, нет. В колонию новости порой совсем не доходят, особенно, если они светские и незначительные.
– Я бы не сказал, что история незначительная. Сигару?
– Извольте.
Чикнули ножницы, зашипела химическая спичка. После этого кохетт сказал:
– Громкое было дело. Газеты едва не захлебнулись от восторга. Знаете, что произошло на вилле «Черный журавль»? Неужели не слышали?! Ну, дела! Ваши изумрудные поля совсем оторваны от мира! Если кратко, то эр’Картиа из тех людей, кому сопутствовала удача. Влиятельная фамилия, еще более влиятельные родственники, в том числе и в Палате Семи. Кстати говоря, они враждуют с чэрой эр’Бархен, которая вам покровительствует.
– Очень интересная информация, – поблагодарил Тревор. – Но продолжайте. Я вас внимательно слушаю.
– Эр’Картиа в то время был азартным игроком. Я бы сказал – лучшим из тех, кто садился за карточный стол. Он жил «Княжеским покером», но в конце концов удача от него отвернулась. Если честно – не возьмусь говорить со стопроцентной уверенностью, основные слухи поступали из газет и сплетен, но это было что-то, связанное с карточным долгом, – Ацио на мгновение замолчал, наверное, выдыхая сигарный дым. – Тогда к этому много чего приплели. Короче, между двумя игроками вспыхнула ссора, которая через несколько дней закончилась смертью должника.
