Сергеевич Клеванский - Земля, которой нет
Следом за копейщиком последовал вечно мрачный обладатель ятагана. Его клинок постигла та же участь. Ножны обернулись черной породой, надежно удерживающей внутри холодную сталь. Третьим вышел держатель некоего подобия булавы. Последним к чану подошел ваш покорный слуга — Тим Ройс.
Я с неким извинение посмотрел на Лунные Перья, а потом резко опустил их в то, что сперва принял за смолу. Чан забурлил, зашипел, а через мгновение я почувствовал, как потяжелели сабли, обретая неприсущий им вес.
Вытащив сабли на свет, я немного покрутил их, позволяя солнцу обласкать обсидиан. И, когда удачно легли лучи светила, я увидел внутри, среди сеточки тонких прожилок, сталь оружия. Это несколько успокоило меня, но все же было стремновато.
— Теперь, когда приготовления завершены, попрошу за мной.
Старик легко спрыгнул, хотя — будто спланировал с помоста, а потом твердым шагом пошел ко входу в подземелья. Именно там, как я предполагал, нас держали в течении почти двадцати дней, пока мы не «прозрели». Гладиаторы, словно загипнотизированные мартышки, последовали за питоном, в роли которого выступал древний тренер. Я замыкал шествие, бережно держа на руках сабли.
Мы вступили на древнюю лестницу, ступени которой уже давно пошли сантиметровыми лестницами, а пауки сплели здесь не одну сеть паутин. Воздух был затхлый, вязкий и пах камнем. Это такой особый запах, который встречается в рукотворных грот и пещерах. Запах, не предвещающий ничего хорошего.
Когда-то, заглянув сюда, я подивился почему на шершавых, обваливающихся стенах нет факелов или хотя бы держателей для них, но теперь все встало на свои места. Тем, кто по своей воли входил в эти подземелья, свет был не нужен. Всего мгновение мне понадобилось для того, чтобы смотреть глазами Ветра. Именно так этот прием, или что это было, обзывал Старший Малас. Он любил повторять — «смотри глазами стихии, действуй руками стихии, дыши ею, будь её сердцем». Что означал этот возвышенно-пафосный бред не знал, казалось, даже сам старец.
В какой-то момент, а именно на шестьдесят пятой ступени, лестница уперлась в обитую железом дверь. И от этой двери тянуло таким животным страхом и ужасом, что все мы — бойцы Священной Крепости, мигом опустили ладони на оружие. По усмешке старца, я понял, что именно за этой дверью находилось то, что я уже которую ночь стараюсь забыть, как навеянный ночной кошмар.
Дверь уже давно осталась за спиной, но никто так и не отпустил эфеса или рукояти. Спиной я ощущал струящийся холодный пот, а сердце билось подобно испуганной певчей птичке, запертой в проржавевшей клетки. Нет, этот страх было невозможно спутать или подделать. А лестница извивалась, уходя все глубже.
Наконец мы остановились перед второй дверью, но, как можно догадаться — не последней. Я с подозрением глянул вниз, где так и не обнаружил конца спуску. Но что-то мне подсказывало, даже нашептывало, что именно там находятся все, или почти все ответы. Невольно я сделал шаг вперед, но мигом наткнулся на трость старца. Тот лишь покачал головой, говоря о том что не следует делать второго шага, и я не сделал.
Малас приложил ладонь к двери и легонько толкнул её. Это движение что-то смутно мне напомнило, но я не обратил внимания, так как мои худшие подозрения подтвердились. Там, в коридоре, было еще несколько дверей. Из было всего шесть, но они были простыми, то бишь деревянными и с ручками.
— Здесь будут проходить ваши тренировки, — пояснил глава гладиаторов.
Он подошел к первой двери и открыл её, и в тот же миг я понял, как круто попал. Там, за деревянной, хлипко сбитой створкой, находилась полоса препятствий. Она была отдалённо похожу на ту, которую мастерил для меня Добряк. Но только отдаленно. Хотя бы просто потому, что вместо секир там были пыльные мешки, вместо топоров — обтесанные дубины, вместо длинный игл-спиц — вымоченные в соли розги, вместо железных мечей — деревянные. Здесь же все было взаправду.
Один лишь только взгляд на это великолепия гения матерого палача, трусились ноги и опасно подрагивало в животе. Но и это было еще не все. Если то, что строил Добряк, было предназначено для прохождения «без царапинки», то смысл этой конструкции сокрылся от меня. В неё не было логики и смысла, потому как проход был сделан именно для того, чтобы не обходить, плавно обтекать препятствия, а натыкаться на них ка Титаник на ледник.
— Это твоя новая комната, землянин Тим Ройс. Жди инструкций.
С этими словами старец закрыл за мной дверь. По звукам отдаляющихся шагов и визжания не смазанных дверей, я понял, что и расселили и остальных гладиаторов.
Усевшись на пол и прислонившись спиной к стене, я стал внимательно изучать каждый миллиметр полосы. Мой в меру пытливый разум все пытался увидеть хоть проблеск, хоть маленькую ниточку, которая бы вела к финалу, но так или иначе все упиралось в бездушные механизмы. Даже сам Добряк, да упокоится его душа, не смог бы миновать ни одного из выставленных здесь препятствий.
Устало выдохнув и лишь потер виски. Вскоре начнется карусель полная боли и крови, и выход из неё я видел лишь один — разгадать очередную загадку старца. Вот нет чтобы так и так, сделай Тим то-то, то-то. Так нет, надо обязательно все объяснить каким-то неясными намеками и прочей ерундой. Но, как говориться, помяни черта…
Скрипнула дверь и в комнату вошел Старший Малас. Сперва он шарил головой, ища меня, но обнаружив своего подопечного сидящем у стены, сделал то, чего никак было нельзя от него ожидать. Он присел рядом, покопался в складках своего халата, а потом достал оттуда маленький сверток.
— Вот, — сказал он, протягивая мне его. — Один мой старый друг любит летать на землю. Приносит иногда…
Приняв подарок, я развернул тряпочку и шумно сглотнул. Там, внутри, лежала небольшая булочка. Не поймите меня не правильна, на празднике я наелся до отвала и перепробовал все, что можно, но вот только было одно исключение. На острове не было и не могло быть муки. Потому как им попросту не где было выращивать злаковые.
Разломив маленькую булочку на две части, я закинул в рот одну, а вторую протянул Маласу. Тот с благодарностью принял и тоже, не кусая, закинул в глотку. Так мы и сидели, прикрыв глаза, наслаждаясь сладкой сдобой — деликатесом, по меркам Териала.
— Видел тебя на празднике Полетов, — нарушил молчание тренер.
— Вы там были? — удивился я.
— Конечно, — прокряхтел старик. — Не мог же я пропустить главное мероприятие года.
Еще немного посверлив насмешливого деда, я лишь покачал головой а потом ударил макушкой о стену. Как же он меня провел. Сам веселился, а мне потом отжиматься. И я еще что-то говорил про «не армию». Да здесь порядки еще более суровые.
