Михаил Любовской - Проходящий. Спираль миров (СИ)
— И тебе не хворать, красна девица, — я ткнул себя пальцем в грудь и произнёс, — Сергей.
— Нарейса.
— Пойдём, Нарейса, пора превращаться в нормальную женщину.
— Серхео, вас тари мо? — она придержала меня за руку и вопросительно посмотрела в глаза.
— Не бойся, всё будет хорошо, — я постарался успокаивающе улыбнуться и потянул девушку за собой. Хороша, однако, чертовка, несмотря на бомжеватый вид. И ведь поняла движения моего лица, как и я её. Неужели сказывается наше кратковременное соседство?
Эйнара принесла в купальню целый ворох одежды, осмотрела гостью и произнесла интересную фразу:
— Пожалуй я буду ревновать. Просто убийственное сочетание хищной красоты и грации.
Я тоже присмотрелся — да, девушка очень привлекательна, на таких принято любоваться, дарить подарки, делать дамой сердца, но…она уже не человек. И вдруг стало стыдно — душа Нарейсы получила тело в придачу с одиночеством. Мне есть куда и к кому вернуться, а ей? Внезапно нахлынувшие терзания прервал ехидный голос:
— Вы будете купаться вместе?
— Нет, конечно. Не буду вам мешать.
— Пока нет, а дальше не зарекайтесь.
Это что сейчас было? У семейства Деранго прорезалось чувство юмора? Осталось что‑то подобное услышать от их сына. Кстати, мне он скоро понадобится.
Андрес вернулся домой опять не в духе. В это время мы сидели в гостиной, ожидая ужин. Слуги должны накрыть стол в большой столовой и покинуть усадьбу до завтра. Мы сидели с Нарейсой на маленьком диванчике, она уткнулась лицом в моё плечо, словно хотела спрятаться. Хозяева устроились напротив, в двух креслах со столиком между ними и перекидывались игральными картами, периодически посмеиваясь. Вот они закончили партию и Эйнара стала бросать на меня взгляды, словно пытаясь начать какой‑то разговор. Наконец она решилась и, поправив складки платья, начала:
— Сергис, я хочу сказать, пока ваша подруга не понимает нашего языка…ваша — ваша, не удивляйтесь, это её выбор и тут ничего не изменить, поверьте мне как женщине — не смейте ей отказать. Обиженная женщина опасна, а зверь в женском обличии страшен вдвойне. Не примите как оскорбление, но вы не люди. Да, ваши поступки вполне человеческие, однако вы можете убить не задумываясь. Я к чему это говорю? Пока вы приходили один — всё было намного проще, а теперь возникнут осложнения, сочувствую, но и с семьёй тоже. Муж не советовал говорить на эту тему, может всё обойдётся…нет, лично я в это не верю. Наберитесь мужества и постарайтесь объясниться с женой и сыном. Надеюсь не обидела своими словами.
Честно говоря, такое заявление меня ошарашило. Видимо Нарейса что‑то интуитивно почувствовала и оскалилась, вызвав понимающее переглядывание у супругов. Я, убивая одну и давая жизнь другой, совершенно не задумывался о последствиях. Правильно бог заметил — ты, Сергей Сергеевич, не дурак, но и не мудрец. Всё верно, и теперь товарищ старший прапорщик оказался в большой…засаде.
— Спасибо, Эйнара, за откровение, — я действительно был благодарен, — мои проблемы, мне их и решать. Давайте не будем о грустном, а лучше поговорим о приятном. Не посчитайте за взятку, но скоро собираться домой и я хочу принести оттуда ещё какие‑нибудь подарки, просто в знак уважения.
Нарейса прислушалась к интонации моего голоса, посмотрела в лицо и заметно расслабилась, только плотнее прижалась.
— Вот это другое дело, — радостно произнёс Реналдо, хлопнул ладонями и облегчённо вздохнул. — Я человек не робкий, но ваша демоница серьёзно заставила напрячь нервы, до сих пор пальцы дрожат.
В доказательство сказанного он вытянул вперёд подрагивающие руки. Затем о чём‑то вспомнив, добавил:
— Надо срочно принять 'коняк'. Я сейчас.
Эйнара неодобрительно посмотрела вслед мужу, ушедшему принимать средство от стресса, и спросила, старательно скрывая любопытство:
— Чем вы собираетесь порадовать в следующий приход?
— У нас это называется коротко — средства гигиены. Кремы, мази, зубные пасты…да много всего, сейчас и не упомню.
В этот момент в гостиную вошёл хмурый Андрес.
— Добрый вечер мама, Сергис. — он кивнул мне головой и видимо хотел спросить про отца, но тут заметил девушку и оторопел.
Я слышал выражение про 'горящие от восторга глаза' и воочию убедился в правдивости этих слов. Парень на ощупь попытался пробраться к креслу и чуть было не сел мимо, вызвав весёлый смех у девушки. Молодого человека её голос просто доконал. Мать посмотрела на меня и сделала жест, означающий 'Вот смотрите, то о чём я вам и говорила'. Дурман, окутавший Андреса удалось разрушить только Реналдо. Он вернулся с бутылкой в руках и тут же сунул её сыну. Тот, не глядя, сделал пару хороших глотков, вернул отцу коньяк и, мгновение спустя, схватился за горло, натужно кашляя.
— Вот видишь сынок, как вредно попадать под влияние демонических чар.
— Папа, что ты мне дал?
— Это лекарство от нервов, — меланхолично ответил отец и сел рядом с нами. — Оно сладким не бывает.
— Андрес, ты как? Полегчало немного? — я устроился поудобнее, обняв девушку за плечи.
— Кажется, да, — парень прислушался к своим ощущениям и кивнул головой.
— Нам нужна 'Корона знаний', — я показал на Нарейсу, — Очень неудобно общаться знаками. Завтра сможешь принести?
— Зачем ждать, она здесь, в моей комнате.
— Вот и отлично, — мы с Нарейсой встали. — …Эйнара, Реналдо, ненадолго покинем вас.
— Дорогая, пожалуй мы тоже пойдём, — Реналдо помог подняться жене. — Пора поторопить слуг, что‑то ужин задерживается. Ждём вас внизу.
Мы прошли в комнату Андреса, где он сунул мне в руки обруч, мол сам знаешь, что делать, и улёгся на кровать с отсутствующим видом. Я усадил девушку в кресло, одел 'Корону' и прижал её холодные пальцы к своим губам. По себе знаю, как неприятны последствия познания и мне хотелось облегчить её будущие страдания.
— Серхео?
— Да, Нарейса.
— У меня болит голова?
— Болит, но это ненадолго.
— Я верю тебе, мой демон.
— И я тебе, моя демоница.
Она вскинулась и обхватила меня за шею, шепча про какую‑то Нахьери, благодаря Дарующую Небесам за Истинный Выбор. Да — да, я так и воспринял неизвестных покровителей с большой буквы.
— Я ужинать, не задерживайтесь долго, — Андрес соскочил с кровати и уходя показал на песочные часы.
Какое‑то время мы сидели молча, потом Нарейса отстранилась и требовательно глядя мне в глаза, спросила:
— Зачем ты это сделал? Зачем спасал?
— Я русский, у нас это в крови.
