Марк Хелприн - Зимняя сказка
– Подумаешь! – усмехнулся Питер Лейк. – Конечно же, они могут опутать проводами все свои окна и двери. Но они забывают о том, что у дома, помимо прочего, имеются стены и крыша! Я просто-напросто прорежу в крыше дыру!
В тот же момент Беверли открыла дверь, ведшую на железную лесенку, и крыша вновь озарилась светом. За миг до этого Питер Лейк уверенным движением метнул на крышу стальную кошку, с глухим стуком упавшую за коньком крыши. Однако Беверли не услышала этого стука, поскольку он совпал с хлопком двери. Питер Лейк, в рюкзаке которого лежали все нужные инструменты, словно альпинист, стал подниматься по узловатой веревке, моля о том, чтобы крюк не сорвался. Беверли же тем временем стала спускаться по винтовой лестнице. Ее движения были так изящны, будто она сбегала со ступенек тронной залы. Часы пробили четыре раза.
Город еще спал. Кое-где виднелись тонкие, поднимавшиеся высоко вверх столбы дыма и сигнальные огни судов, застрявших среди льдов. И Беверли, и Питеру Лейку было не до них. Она сбежала вниз, сбрасывая на ходу одежды, и остановилась возле края бассейна, терпеливо ожидая того момента, когда он наконец наполнится водой, которая сможет защитить ее от холодных прикосновений воздушных вихрей. Она продолжала самозабвенно кружить в танце, он же сидел на крыше и работал буравом, сопя, словно велосипедист.
– У этой треклятой крыши толщина не меньше метра! – проворчал он, следя за буравом, который уходил все глубже и глубже.
Видимо, бурав попал в балку; Питер Лейк решил просверлить новое отверстие. Через несколько минут рукоять его коловорота уперлась в кровлю, однако просверлить крышу насквозь ему так и не удалось.
– Что за бред! – раздраженно прошипел Питер Лейк, чувствуя себя последним идиотом.
Разумеется, он не знал и не мог знать того, что Айзек Пени (чрезвычайно эксцентричный и ужасно богатый старый китобой) поручил строительство дома лучшим корабельщикам Новой Англии, сказав им при этом, что крыша его дома не должна уступать крепостью корпусу китобойного судна, способному выдержать давление пакового льда. Помимо прочего, Айзек Пени, неведомо почему, боялся метеоритов, что, разумеется, не могло не сказаться на толщине крыши его дома. Брусья, из которых она была сложена, имели такую толщину и так плотно прилегали друг к другу, что Питер Лейк смог бы просверлить в них достаточно широкий лаз разве что к июню. Он перевел дух и решил, что ему не остается ничего иного, как влезть в дом через трубу. Лазать по трубам достаточно неприятно даже в летнюю пору, зимою же – и подавно.
Пока Питер Лейк карабкался по крыше, Беверли готовилась к купанию. Стены плавательного бассейна Айзека Пенна были выложены черным сланцем и бежевым мрамором. Его длина составляла десять, ширина – восемь, а глубина – пять футов. Вода падала в него с полированной каменной полки, шедшей вдоль всего бассейна, и била струями из отверстых ртов золоченых китов, застывших по краям. Все дети Пенна, включая Уиллу, учились плавать именно здесь.
К тому времени, когда бассейн наполнился водой до половины, Питер Лейк неожиданно наткнулся на приоткрытую дверь, за которой он увидел уходящую вниз, освещенную светом электрических ламп винтовую лестницу. Эта дверь вполне могла оказаться хитроумной ловушкой, но Питер Лейк решил, что, скорее всего, ему в очередной раз крупно повезло. Судя по всему, кто-то просто-напросто забыл запереть за собой массивную дверь солярия. Питер Лейк достал пистолет. Беверли подняла руки и посмотрела на свое отражение в зеркале. Питер Лейк стоял на самом верху лестницы, дожидаясь, когда его глаза привыкнут к свету. Наконец он сделал шаг вперед, и в тот же миг Беверли солдатиком прыгнула в водоворот, круживший прямо перед нею. Он стремительно сбежал по лестнице. Она раскинула руки и закружилась вместе с водою. В тот момент, когда он спустился вниз и стал озираться по сторонам, так и не выпуская пистолета из рук, она обхватила руками золотого кита и тихонько запела. Если после купания у нее поднимется температура, она снова станет красной, как роза. Впрочем, сейчас она старалась не думать об этом.
Питер Лейк тем временем осторожно вошел в кабинет Айзека Пенна. Ему еще никогда не доводилось видеть подобной роскоши: тысячи книг в дорогих кожаных переплетах (некоторые из них находились в стеклянных витринах), коллекция тускло поблескивающих старинных навигационных приборов, хронометров и телескопов с латунными кольцами труб, полдюжины картин маслом. Питер Лейк заглянул в одну из витрин и увидел там открытую толстую книгу, возле которой лежала карточка с надписью: «Гутенберговская Библия». Питер Лейк тут же решил, что эта книга не может быть старой и ценной, поскольку напечатана в Гуттенберге, маленьком городке в Нью-Джерси, к югу от Норт-Бергена и к северу от западной оконечности Нью-Йорка. Помимо прочего, она была набрана крайне странным, совершенно нечитаемым шрифтом.
За огромным, словно комната для прислуги, темным столом красного дерева висело полотно, на котором была изображена стоящая на лугу лошадь. Питер Лейк знал, что за подобными полотнами обычно таятся сейфы. Он отвел картину в сторону и изумленно воскликнул:
– Прямо как в банке!
Сейф действительно имел весьма внушительные размеры, ведь он стоял не где-нибудь, а в кабинете Айзека Пенна.
Айзек Пени слыл гением и, как все гении, отличался крайней эксцентричностью. Будучи ревностным поборником науки, он хотел назвать своего последнего ребенка Оксигеном[2], и его домашним с величайшим трудом удалось переубедить его (к счастью для Уиллы). За несколько лет до этого он все-таки умудрился наградить Гарри достаточно неожиданным вторым именем – Бразил. Строительством и устройством дома он занимался лично. Одной из местных достопримечательностей, конечно же, был огромный сейф, который посчастливилось найти Питеру Лейку. Хотя дом мало чем отличался от крепости, Айзек Пенн позаботился о том, чтобы грабителям, заберись они в него, пришлось бы немало попотеть над этим сейфом (цельным куском молибденовой стали, уходившим в стену на пять футов). Питер Лейк вновь вынул свой коловорот.
Примерно через полчаса раздался громкий скрежет. Он отложил коловорот в сторону и вставил в отверстие щуп. Просверлить дверцу сейфа ему так и не удалось. «То ли я закосил отверстие, то ли сверло село», – подумал Питер Лейк. Он достал из сумки штангенциркуль и измерил длину сверла, которая оказалась равной двум дюймам. Он решил, что за дверцей находится лист стали, и, вставив в отверстие керн, с силой ударил по нему молотком. Молоток выскочил у него из рук и, отлетев назад, ударился о стену. «Трехдюймовая дверь? Ее невозможно было бы открыть. Надо подумать…» Сделав несколько замеров и произведя ряд вычислений, он пришел к выводу, что толщина дверцы не может превышать двух дюймов, поскольку этот размер определялся конструкций петли. Тем не менее он решил углубить отверстие и вставил в коловорот сверло длиной три дюйма.
