Роман Афанасьев - Принцесса и чудовище
На лестнице Де Грилл задержался. Немного поразмыслив, он начал подниматься вверх — к своему старому убежищу на чердаке. Туда, откуда он мог наблюдать за всем королевством, за его самыми укромными уголками. Пришла пора пустить в ход все козыри. Приложить все усилия и отчаянно надеяться, что это принесет хоть какую-то пользу. Ведь самого главного советник так и не сказал королю, просто не решился. А дело было важным — граф никак не мог найти Сигмона с помощью птиц. Ла Тойя словно провалился куда-то, исчез, канул в небытие. В то, что бывший тан погиб, Эрмин не верил. Оставался лишь один вариант — кто-то, очень хорошо осведомленный о способностях графа Птаха, не хочет, чтобы тот увидел Сигмона Ла Тойя. И этот кто-то не стесняется использовать магию, которую нельзя заметить. Такую, какой давно уже не было на землях Ривастана.
Рванув ставший внезапно узким воротник, Де Грилл скачками помчался вверх по лестнице. Он должен успеть. Должен.
* * *К вечеру похолодало. Ночной морозец покусывал разгоряченное лицо Сигмона, нагнувшегося над гривой, изо рта скакуна вырывались клубы пара. Разгоряченные дневной скачкой, и всадник, и его конь жадно хватали стылый воздух, пытаясь отдышаться. Сигмон знал, что с ним ничего не случится, — после изменения болезни обходили его стороной. А вот для скакуна, кличку которого он так и не узнал, дело могло кончиться плохо. Давно пора его сменить. Надо было свернуть с проезжего тракта в ближайший городок и потребовать себе нового на почтовой станции — точно так же он получил этого полдня назад, в Паэре. Но Сигмон хотел засветло добраться в Тир, небольшой город, в котором располагался военный гарнизон. Граф знал, что при нем держат скаковых лошадей для гонцов. Это означало, что конюшни в гарнизоне приличные, много лучше, чем на почтовой станции. Безымянный скакун, рыжий, как домашний кот, получит там надлежащий уход и, быть может, оправится от безумной скачки. А взамен можно будет увести одного из коней вестовых — сильного и выносливого скакуна, которого вырастили для подобных заданий. Это Сигмон знал еще со времен службы в Вентском полку, когда к его услугам были лучшие армейские кони. Именно поэтому он гнал скакуна в сгущающиеся сумерки по подмерзшей дороге и старался не думать о том, что жеребец может пасть в любой момент.
И только когда они взлетели на холм и граф увидел внизу огни города, он вздохнул свободнее и натянул поводья, придерживая разгоряченного скакуна. Тир еще не спал.
Высмотрев с холма длинное здание казармы, которое невозможно перепутать ни с чем иным, Сигмон пустил коня шагом, направив его к городским воротам. Он не собирался на полном ходу вламываться в город, пугая ночную стражу. Ему нужно было просто тихо добраться до гарнизона и помахать медальоном Геордора перед носом командира. А потом — снова в путь. Сигмон устал и многое отдал бы за чистую постель и пару часов сна, но пока не мог позволить себе ни того, ни другого. Де Грилл ясно дал понять, что невесте Сеговара грозит опасность, и Сигмон не собирался останавливаться в дороге, пока у него оставались силы держаться в седле.
Тир был обнесен высоким частоколом из заостренных бревен — дерева в этих краях было намного больше, чем камня. Огромные ворота, сделанные из толстых досок, были распахнуты, открывая дорогу в город. Сначала Сигмон подивился беспечности стражи, но потом подумал, что военное положение давно отменено и ворота города незачем запирать на ночь. В конце концов, по тракту, пронзавшему город насквозь, подобно копью, даже ночью кто-то мог ехать. Например, усталый путник, что стремится на восток, пытаясь обогнать само время.
Сигмон шагом въехал в ворота и кивнул стражнику, вышедшему из караулки, чтобы встретить припозднившегося гостя.
— По делам? — сонно спросил тот, больше из личного интереса, чем по долгу службы.
— В гарнизон, — отозвался Сигмон. — Кто там за старшего сейчас?
— Командор граф Богес, — ответил стражник. — Ты гонец, что ль?
Сигмон вытащил из распахнутого ворота кожаной куртки золотой медальон, и тот заблестел в свете факелов.
— Королевский гонец? — удивился стражник. — Эк тебя ночью-то… Не завидую я вам, ребята. Давай проезжай. Может, в какой таверне еще ужин не остыл…
Сигмон спрятал медальон и тронул поводья.
— Постой! — позвал стражник, и граф обернулся.
— Да?
— Случилось что? Серьезное или как?
— Все спокойно, солдат, — отозвался Сигмон. — Я тут проездом. Только сменю скакуна и дальше.
— А, — с облегчением выдохнул страж ворот. — Ну и слава небесам. Будь здоров, гонец.
Сигмон ткнул каблуками в рыжие бока коня и отправился дальше, пытаясь припомнить, где надо свернуть, чтобы добраться до казармы. На стражника он не сердился — тот и понятия не имел, что среди ночи к нему заявился столичный граф. Сигмон ухмыльнулся — он так и не привык к новому титулу. До сих пор это казалось ему просто новой ролью на службе короля. Этаким мундиром, маскировкой, чтобы лучше выполнять свой долг. И в самом деле, какой из него граф — ни благородной крови, ни имений, ни сотни лет службы предков королю. Быть может, поэтому столичная знать относилась к нему как к безродному выскочке, поскольку сам Сигмон относился к себе именно так. Не заслужил он этот титул, что бы там ни говорил Де Грилл. Как был провинциальным увальнем, так и остался. А то, что на его руках больше крови, чем у иного палача… Это не повод для того, чтобы каждый встречный сгибался в поклоне. Но Де Грилл настоял на своем и оказался, как всегда, прав. Титул графа и в самом деле открыл перед Сигмоном Ла Тойя те двери, в которые простому тану не было хода. Это сильно помогало. В делах государственных. Быть может, поможет и на этот раз.
Казарма была обнесена каменным забором, превратившим гарнизон в некое укрепление внутри самого города, готовое выдержать долгую осаду. У закрытых ворот маялись двое часовых, зябко ежась и перекладывая из руки в руку длинные копья. Их нисколько не вдохновил вид золотого медальона, и Сигмону пришлось подождать, пока приведут начальника караула — толстого усатого капитана, засыпающего на ходу. Вот на него изображение монарха произвело нужное действие — толстяк сразу ожил и засуетился, отдавая приказы.
Сигмона провели в конюшню вестовых. Там он сдал своего рыжего скакуна заспанному солдатику и выбрал себе нового — черного крепыша с лоснящимися боками. Тот поначалу косил недобрым взглядом, бил копытом, явно не желая покидать теплую конюшню на ночь глядя, но стоило Сигмону взять его под узцы, как баловник присмирел. Почуяв в новом владельце нечто выходящее за рамки его жизненного лошадиного опыта, вороной сделался тише воды и ниже травы.
