Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)
В прихожей было пусто и стояла какая-то звенящая тишина. Здесь на полу тоже были кровавые следы. Веглао посмотрела сначала на них, потом чуть подняла голову, и тут же сердце её замедлило своё биение, а потом и вовсе замерло.
В арке, которая вместо двери вела в соседнюю комнату, было отлично видно растёкшееся по доскам пола тёмное озеро крови. Сердце вновь стукнуло один раз, потом другой, и резко заколотилось так быстро, что, казалось, ещё чуть-чуть — и просто лопнет. Веглао не запомнила, как она подошла ближе и заглянула в арку. В памяти осталась лишь одно — то, что она там увидела.
Ригтирн лежал возле стены, повернувшись к ней лицом, изогнув спину и поджав ноги, как младенец в утробе матери. Под его телом растеклась большая лужа крови, уже чуть подстывшей и потемневшей. От этой-то лужи и вели кровавые следы на улицу. Над ним на стене кровью было написано: «ЗРЯ НЕ ПОШЛА».
Голос Веглао куда-то пропал. Она молча стояла, глядя на брата, не в силах закричать или заплакать.
— Ригтирн! — тихо позвала она.
Ответа не было. Его и не могло быть. Веглао упала на колени, оцарапав плечо о косяк двери, и чуть было не потеряла сознание.
Она сильным рывком вытащила себя из надвигающейся темноты и, встав на четвереньки, поползла к Ригтирну. Пол был скользким, родная кровь липла на руки, ноги и платье. Задыхаясь от слёз и ярости, Веглао схватила брата обеими руками за плечо и перевернула его.
Он подался легко, как будто бы был… пустым. Да, именно так — пустым. То, что делало это бледное тело Ригтирном, исчезло.
Несколько секунд девочка молча смотрела на его белое лицо, остекленевшие глаза, окровавленную шею, перечеркнувшую щёку багровую струйку у рта, а потом громко закричала:
— Ригтирн!!!
Он оставался немым и холодным. Тогда Веглао закричала снова, и на этот раз её крик был таким, что Гвеледил и Лиенна, как раз в этот миг робко подошедшие к дому, одновременно вздрогнули от ужаса.
— Я убью их! — кричала Веглао, снова и снова разбивая костяшки сжатых в кулаки пальцев об издевательскую надпись. — Я убью их всех! Я убью их всех!!!
От крика у неё заболело горло — горькой, режущей болью. Она попыталась откашляться, но вместо кашля из груди вырывались всхлипы. Не выдержав, она упала на труп Ригтирна и заплакала. Горе оглушило и ослепило её, и даже когда Гвеледил и его жена, а вместе с ними ещё несколько селян, вооружённых ружьями и топорами, ворвались в дом, она всё так же лежала на полу, сжимая в кулаках мокрую от крови рубашку брата и заливая слезами его белое, как мрамор, лицо.
Глава третья
Волчата
1
Ригтирна похоронили тем же вечером. Один из плотников наскоро сколотил для него гроб, а мельник Отер, предыдущую ночь проспавший в обнимку с бутылкой, вызвался вырыть могилу. Веглао и тётя Лиенна вдвоём смыли кровь с тела; супруга Гвеледила хотела переодеть юношу в костюм, но Веглао угрюмо отказалась: Ригтирну и при жизни было безразлично, какую одежду носить, а сейчас, когда по вине всей деревни Хорсин (в этом Веглао убедилась на собственном опыте) он был мёртв, это вовсе не имело значения. Пусть лучше его похоронят в той же окровавленной рубашке. Полоща тряпочку, которой обмывали Ригтирна, в ведре с холодной водой, тётя Лиенна со смутным страхом косилась на Веглао. Та молча стояла за столом, на который положили её мёртвого брата, и смотрела на него. Её тёмные длинные волосы упали ему на грудь, бледное лицо было неподвижно, а в глазах появилось незнакомое угрюмое выражение. Казалось, девочка за одну ночь постарела на много лет.
— Детка, — сказала тётя Лиенна, выпрямляясь и беря ведёрко в руку, — надо бы и пол со стенами помыть. А то ведь вон как грязно.
Веглао подняла голову и посмотрела на неё.
— Не нужно, тётя Лиенна, — глухо сказала она. — Всё равно в этом доме уже никто не будет жить. Не сегодня — завтра они его сожгут.
Слово «они» она произнесла с такой ненавистью, что старушка вздрогнула. Она поспешно вышла из комнаты. В сенях она столкнулась с мужем. Они обменялись испуганными взглядами, и Лиенна, поставив ведро на пол, в тихих рыданиях прильнула к Гвеледилу. Тот молча обнял её и погладил дрожащей рукой её седые волосы.
Когда Ригтирна хоронили, рядом было немного людей — Гвеледил и его жена, гробовщик, мельник Отер, один из трактористов и Веглао. Мельник Отер плакал — не мог себе простить, что не пошёл на помощь к Веглао и её брату. Девочка его не винила — один бы он всё равно не сделал того, что могли бы сделать все жители деревни. Тётя Лиенна тоже не могла сдержать слёз. У Веглао глаза были сухие. Она стояла особняком от всех, сунув сжатые кулаки в карманы, и не отрываясь глядела на то, как на крышку гроба падают влажные от дождя куски земли, а на губах её всё еще чувствовался холод от мёртвых губ Ригтирна, которые она недавно поцеловала. Когда всё закончилось, на свежий холмик положили довольно большой камень — на памятник рассчитывать было нечего. Рядом с камнем Веглао закопала в землю корешок молоденькой ёлочки, которую принесла с опушки леса.
— Ты бы лучше посадила её рядом, милая, — робко посоветовала тётя Лиенна. Веглао покачала головой.
— Я хочу, чтобы её корни оплели весь гроб, — сказала она, не оборачиваясь.
Когда все разошлись, Веглао ещё постояла, глядя на могилу. Потом она опустилась перед ней на колени и положила на неё руки, не думая о том, что мокрая глина пачкает рукава, а на руки опустила голову. Вот и всё. Умер последний родной человек. Где-то за облаками светит солнце, где-то в больших городах люди смеются, следя в кинотеатрах за приключениями комических актёров, где-то любят и радуются, сердятся и ссорятся, и никому нет дела до того, что трое извергов-оборотней до смерти замучили её брата.
Поднялась она не скоро. Зайдя в дом, Веглао сразу вытащила из шкафа Ригтирна его свёрнутый рюкзак, который был у него за спиной, когда они пришли сюда пять лет назад. Затем стала собирать вещи. Свои юбки и платьица она не удостоила даже взглядом — такая одежда будет только зря занимать место в рюкзаке. Она собрала всю тёплую одежду, как свою, так и братнину, оставив только толстый тулуп, который достался Ригтирну от отца — тот был слишком громоздкий и один занял бы весь рюкзак. Она уложила с собой два одеяла, тёплое бельё, носки и чулки, несколько тонких книг в бумажной обложке, все деньги, которые смогла найти. Немного денег она всё-таки оставила и через некоторое время сходила в магазин. Люди, которые там были, зло и трусливо косились на неё, но ей было плевать. Она купила хлеба и спичек, короткую кровяную колбаску с чесноком и маленькую упаковку сухофруктов. Когда она возвращалась домой, уже темнело. Те, кто был на улице, отворачивались от неё или заходили в дома. Ей было всё равно.
