Андрэ Нортон - Чародей колдовского мира
— Идем! — Орсия пошла между рядами стоящих фигур, по-прежнему таща за собой сумку. Проходя мимо, она не смотрела на них, но направлялась прямо к темной массе впереди.
Идя вслед за ней, я испытывал странное ощущение, словно из этих глазниц за нами наблюдают, отвлеченно, отчужденно, но все же наблюдают.
Я споткнулся, с трудом сохранил равновесие и понял, что нахожусь на лестнице, которая ведет из воды. Перед нами располагалась широкая платформа, а на ней здание. Свет был так слаб, что я не мог определить размеры сооружения. Темные пятна на стенах предполагали наличие окон и дверей, но исследовать все это без подходящего освещения глупо. Так я и сказал Орсии. Мы уже далеко отошли от воды, и сетка с раковинами квасфи больше нам не помогала.
— Конечно, — согласилась она, — но подожди и увидишь.
Мы вместе поднялись по лестнице и ступили на платформу. И снова я изумленно остановился.
Как только наши ноги коснулись площадки, она засветилась. Свет слабый, не ярче того, что исходил от раковин, но его достаточно, чтобы идти уверенно.
— В этом месте какое-то волшебство, — сказала Орсия. — Наклонись, прижми ладони к камню.
Я послушался. Она сделала то же самое. В том месте, где мои пальцы коснулись камня (камень ли это? — на ощупь не похоже), свет вспыхнул ярче.
— Сними сапоги! — Она прыгала на одной ноге, снимая свою тесную обувь. — Света больше, когда его касается кожа.
Мне не хотелось следовать ее примеру. Но когда она уверенно пошла вперед, а потом удивленно оглянулась, я снял сапоги и понес их в руке. Девушка права: под нашими подошвами свет усиливался, и мы могли разглядеть темное здание.
Окна не застеклены, двери представляют собой широкие открытые порталы. Я пожалел, что потерял меч в реке. Орсия вернула мне нож, у него закаленное восьмидюймовое лезвие, но в таком месте воображение рисует картины опасностей, с которыми не справишься с таким оружием.
Никакой резьбы, никаких украшений, ничего, что нарушало бы строгий вид стен; только темные отверстия окон. Но когда мы вошли внутрь, сопровождавший нас свет вспыхнул вдвое ярче. Мы стояли в пустом помещении. Перед нами длинная стена, и в ней десять отверстий. Это прочно запертые двери, и я не вижу запоров или ручек, вообще никаких средств для открывания. Орсия подошла к двери, расположенной непосредственно перед нами, нажала на нее рукой. Дверь не подалась.
— Я раньше так далеко не заходила, — сказала она. — Раньше здесь было древнее предупреждающее заклятие, теперь оно исчезло.
— Предупреждающее заклятие! — Я рассердился: она подвергла нас опасности. — И мы пришли сюда безоружными…
— Очень древнее заклятие, — возразила она. — И оно отвечало на наши защитные слова, а не их.
Приходилось принять ее объяснение. Но есть способ его проверить. Я обвел взглядом ряд закрытых дверей. И произнес два слова, которые узнал в Лормте.
Глава 11
Это не были Великие Слова, как те, на которые мне ответила сила, это слова испытания и одновременно защиты.
Когда эти слова прозвучали в узком помещении, в котором мы стояли, свет под нашими ногами ослепительно вспыхнул, и я услышал негромкий возглас Орсии. Послышался раскат грома, низкого и далекого. И в этом новом свете я увидел, что дверь, к которой прикладывала руку моя спутница, распадается на куски. Куски падали на пол, рассыпаясь в пыль. Орсия отскочила.
Но только одна дверь оказалась затронутой. Как будто прикосновение Орсии направило силу слов. Мне показалось, хотя не могу быть уверен: слишком быстро все произошло, — показалось, что дверь начала раскалываться в том месте, где ее коснулись пальцы девушки.
Затем послышался ответ — не такой, как перед этим, а что-то похожее на пение. Он быстро кончился, и мы не поняли из него ни слова.
— Что это?..
Орсия покачала головой.
— Не знаю, хотя это очень древнее. Некоторые звуки… — Она снова покачала головой. — Нет, не знаю. Мне кажется, это охрана, призванная ответить на такие призывы, как наш. Теперь, когда дверь открылась, мы можем не бояться.
Я не разделял ее уверенности. И удержал бы ее, когда она решительно шагнула в дверь, но я находился слишком далеко от нее, и она легко увернулась. Ничего не оставалось, как последовать за ней.
Свет окутал нас сверкающим облаком, пронизанным золотистыми отсветами.
Мы оказались в квадратном помещении, в центре которого две ступени вели на помост, к трону с высокой спинкой и широкими ручками; трон был пуст. Во мне проснулось воспоминание. Я вспомнил, как мой отец, Корис и другие уцелевшие во время кораблекрушения нашли высоко в горах Карстена склеп легендарного Вольта; Вольт сидел на таком же троне, держа на коленях большой боевой топор. Корис решился взять этот топор себе. И как только взял, останки Вольта рассыпались в пыль, как будто легендарный герой только дожидался смелого и сильного воина, который посмеет взять оружие, предназначенное, казалось, не для обычного человека, а для полубога.
Но здесь не было высохшего от времени тела. А что было, не могу сказать, потому что не видел. Голубое свечение падало на трон, и можно было только разглядеть, что на нем что-то лежит. Но неживое. Я знал, что мы в могиле, подобной склепу Вольта.
Ничего страшного, никакого болезненного ощущения эта голубая дымка над троном не вызывала. Скорее нечто приветственное… Я поразился собственным мыслям и чувствам.
— Кто это?
Орсия сделала еще один шаг вперед, потом второй, третий; теперь она стояла у самого основания помоста и смотрела вверх, на голубое туманное облачко.
— Некто, не желающий вам вреда, — пришел мысленный ответ, явно посланный не Орсией.
Вокруг помоста лежали груды ларцов и шкатулок. Некоторые полуистлели и рассыпались. Из них высыпались груды сокровищ, каких я никогда не видел в одном месте. Но мой взгляд был прикован к ступеньке, на которой лежал хорошо видный в этом свете меч.
Рука моя словно по собственной поле потянулась к рукояти. У лезвия нет голубоватого оттенка высокосортной закаленной стали, оно казалось золотистым, но, возможно, это результат странного освещения. Рукоять как будто вырезана из одного куска желтого кварца, в котором проблескивают красные, золотые и синие искорки, словно сгущается и расходится туман. Меч показался мне чуть длиннее обычного, к какому я привык. Но никаких следов времени на нем не было.
Я хотел его больше всего в жизни. Желание было острым, как физический голод, как потребность напиться в пустыне.
Такие ли чувства испытывал Корис, когда смотрел на топор Вольта? Если да, я больше не удивляюсь тому, что он взял топор. Но Вольт не помешал ему овладеть оружием. Посмею ли я сделать здесь то же самое?
