Даниэль Зеа Рэй - Эльф
— Ты развязал мне язык. Это не честно!
— Боже! Женщина, ты не выносима! Я говорю, что волнуюсь за тебя. А ты думаешь о том, как бы лишнего не сказать!
— Все это не просто для меня, понимаешь? Ты просишь быть с тобой откровенной, но в свою очередь не можешь даже рассказать, кто такой Эштон Генрих Инри.
— Что тебе от него нужно?
— Ответы. Он знал мою мать. Возможно, он и есть мой отец.
— Даже если это и так, он не скажет тебе правды.
— Почему?
— Потому что он — Глава клана Инри.
— Клана Инри? У кланов есть названия?
— Да. Норама, Инри и Югала.
— Норама — это твой клан?
— Да. Это фамилия моего рода. Ты узнала все, что хотела?
— Нет, конечно. Ты все равно всего не скажешь.
— Откуда такая уверенность?
— Ты не доверяешь мне.
— А должен?
— Нет. На твоем месте я не рассказала бы даже этого.
— А чего бы ты еще не стала делать на моем месте?
— Спать с незнакомой женщиной.
— Почему же, в определенном аспекте я знаю тебя, как никто другой.
— Замолчи, Дамьен!
— Что, правда глаза режет?
— А если и так?! — огрызнулась она и посмотрела на него в упор. — Взгляни на нас! Так нельзя! Это не нормально.
— Я не считаю свое либидо чем-то ненормальным. За тебя говорить не стану. Кстати, тебе следует принять таблетки.
— Какие таблетки?
— Контрацептивы.
— Не беспокойся об этом, — выдохнула Тайрин, — я не могу забеременеть.
— В смысле? — не понял он.
Она закрыла глаза, но, все же, ответила:
— У меня нет менструаций, — призналась она и попыталась выбраться из его объятий.
Он прервал ее слабые попытки уединения и сильнее придавил к матрацу:
— Тайрин, у мьерок не бывает менструации, вернее бывает, но только тогда, когда они беременеют.
— Что? — воскликнула Тай и с ужасом в глазах посмотрела на него.
— У мьерок менструация наступает только с приходом беременности, и всего дня на два-три.
— Ты хочешь сказать, что я могу забеременеть? — настолько искренне удивилась она, что Дамьен почувствовал себя лжецом.
— Можешь, Тай, — ответил он.
— И какие таблетки мне теперь пить?
— Я попрошу Лой просветить тебя. У нас особенные контрацептивы.
Она спрятала лицо в ладонях.
— Это ужасно. Я ничего не знаю о себе.
— Не все сразу, — начал он утешать ее, убирая ладони с милого личика с немного припухшими от его поцелуев губками. — Ты только не расстраивайся, ладно? В следующий раз я постараюсь держать себя в руках и не наследить. Прости.
— О чем ты говоришь? — искренне удивилась она.
— Ну, я не сдержался…
— Это как? Ты можешь…ну…без..?
— Все мьеры могут, что обычно и делают, если не хотят получить прибавление к семейству. В следующий раз я буду держать себя в руках, обещаю.
Она как-то сразу напряглась.
— Только не говори, что и сейчас ты собираешься пригрозить мне, что следующего раза не будет, — обреченно застонал он и положил голову ей на плечо. — Следующий раз обязательно будет, не обманывай себя, Тай, и ты и я об этом знаем.
— Вообще-то, я о другом хотела спросить, — заметила она.
— О чем тогда?
— Тебе приятнее, когда ты… скажем…..доводишь дело до логического завершения?
Он нахмурил брови.
— Разница есть, но она не настолько велика, чтобы принимать ее во внимание, — соврал он.
— Понятно.
Он посмотрел на ее нежный румянец, проступивший на бледной бархатистой коже лица, и снова поцеловал.
— Ничего тебе не понятно, — подытожил Дамьен.
— Ты прав, мне действительно ничего не понятно.
* * *— Ты останешься здесь? — мягко спросил Дамьен, когда она вышла из ванной.
— Нет. Необходимо вернуться в отель.
— Почему? — снова спросил он и, обмотавшись простыней, присел в кровати.
— Ты забыл, что я не на допросе.
— Но это не честно по отношению ко мне.
— Что не честно? — серьезно спросила она, натягивая на себя брюки от ее мужского костюма.
— Ты полна секретов. Я вообще ничего не знаю о тебе. Ты уходишь, затем появляешься и снова пропадаешь. Ты говоришь о доверии, но даже не хочешь сказать, где тебя искать сегодня, после того, как ты снова уйдешь.
— В отеле 'Оазис', номер тридцать четыре.
— Мы увидимся завтра?
— Все зависит от тебя.
— От тебя это так же зависит, как и от меня, — буркнул Дамьен.
— Что ты можешь рассказать об Эштоне? — сменила тему разговора Тайрин.
— Немного. Ему пятьдесят три года. Он был единственным ребенком в семье. У него двое детей: старшему, Эвану, двадцать семь лет, младшей, Кристин, двадцать пять.
— Его жена все еще жива?
— Да, Марина в полном здравии.
— Сколько ей лет?
— Около пятидесяти.
— Ты можешь устроить мне встречу с ним?
— Ты в своем уме? — воскликнул Дамьен. — Чтобы представить тебя, нужен определенный повод. Я не могу позвонить ему и сказать: 'Эштон, одна из моих девиц желает поговорить с тобой'.
Тайрин застыла с рубашкой в руках. Он произнес это настолько надменным и презрительным тоном, будто выражение 'одна из моих девиц' означает 'одна из моих шлюх'. А кем она была в действительности? Ведро грязи опрокинулось на нее, испачкав с головы до пят. 'Ты не знаешь его, девочка', - вспомнила она слова Мортона.
Правило четвертое: 'в жизни ни на кого не полагайся, потому что ты единственная, кто не сможет себя предать'. Он был первым, кого она подпустила так близко. Он был первым, кому она отдалась. Он был первым, кто предал ее.
Горло сдавило и воздуха стало не хватать. Очередная 'девка' одевалась перед ним, та, которую можно поиметь в любое время, даже в собственной машине. Он не удосужился облачить свое отношение к ней в более учтивую форму 'любовница'. 'Любовница' — это слишком для такой, как она.
Тайрин молча застегнула все пуговицы на рубашке и надела туфли. Дамьен не понял, что произошло, поэтому просто наблюдал за ней.
Тайрин огляделась, чтобы ничего не забыть и направилась к двери. Реакция Дамьена была быстрой. Он проскочил перед ней, и, загородив от нее проход, встал, как вкопанный.
— Что случилось? — спросил он.
Она ничего не ответила, лишь начала нервно оглядываться по сторонам, словно в поисках выхода оттуда.
— Ничего не случилось, Дамьен. Мне следует поговорить с Лой, — отчеканила она.
— Мы не закончили. Это из-за встречи с Эштоном? Ты злишься?
Он попытался ее поцеловать, но она мгновенно отстранилась и подняла руки вверх:
— Знаешь, каждого жизнь учит по-своему, — ответила она. — И за уроки нужно платить. Я заплачу за твой урок, уж больно он был хорош.
