Маргит Сандему - Лихорадка в крови
— Виллему, — вздохнул он, — Виллему, это было так сладко!
Сгорая от стыда и неутоленного желания, Виллему слушала, как Йенс сбивчиво рисует ей их будущее.
— Теперь мы с тобой всегда будем вместе. В следующий раз у нас получится еще лучше, вот увидишь!
Никогда! Неужели он верит в это? Неужели он ничего не понял?
Похоже, что не понял.
Йенс продолжал болтать в счастливом угаре, она молчала. В конце концов он задремал и потом крепко уснул. Виллему соскользнула с кровати, схватила свое платье и быстро натянула его на себя. Она была без сил, ее трясло, она выбежала во двор и бросилась к прачечной, где мылась накануне вечером. Там стояла кадка с остывшей теперь водой. Виллему сдернула платье, забралась в кадку, схватила первую попавшуюся тряпку и долго терла себя в надежде смыть с себя не только грязь, но и стыд. Но даже холодная вода не могла погасить огонь, горевший в ее лоне.
Потом она снова надела платье и прислонилась к стене, не в силах пошевелиться.
— Доминик, — шептала она. — Я не виновата. Я только помогла парню, который боялся умереть. Я осталась непорочной и по-прежнему принадлежу тебе, Доминик. Только бы ты желал, чтобы я была твоей!
Эта мысль принесла ей боль!
Несмотря ни на что, Виллему чувствовала себя такой грязной. Она сама не знала почему… У нее вырвался вздох. Как теперь быть с Йенсом, который уверовал в их общее будущее? На этот раз она помогла ему, но он убежден, что это только начало. Он ей не нужен. Она помогла ему обрести веру в себя, теперь пусть ищет счастья в другом месте.
Придется, видно, нанести ему этот удар.
Глухой стук вывел Виллему из задумчивости.
Он донесся из дома, в котором они остановились.
Но ведь Йенс спит…
Виллему выглянула из прачечной: дверь дома была открыта.
Но ведь она точно помнит, что закрыла ее за собой.
В дверном проеме дома мелькали чьи-то тени.
— Ее здесь нет, — пробасил кто-то.
— Хоть с этим разделались, и то ладно. Поставим дозор у двери, рано или поздно она все равно вернется сюда. А когда наши вернуться с Сундена, они сами займутся ею. Идем отсюда!
Незнакомцы ушли, оставив на пороге дозорного.
Виллему отказывалась поверить в случившееся. Страшная правда не сразу дошла до ее сознания. Йенс!
Должно быть, он, умер, не просыпаясь.
Бедняга! Такой бесхитростный, доверчивый…
Нужно было бежать, но Доминик поручил ей свой дорожный мешок, в нем было все его имущество. Да и ее собственный мешок тоже остался в доме. Надо их забрать оттуда во что бы то ни стало. Доминик не должен возвращаться сюда, здесь его ждет верная смерть. Я пойду его искать. От испуга и растерянности Виллему не знала на что решиться.
Йенс. Добрый, милый… А его убийца сидит там и мешает ей зайти в дом!
Виллему охватила ярость. Она накатывала волнами и требовала выхода.
Словно призрак, Виллему вышла из темноты и приблизилась к дозорному, сидевшему на пороге дома. Она протянула руку, точно собиралась произнести заклятье.
— Уходи! Исчезни! — проговорила она голосом, дрожащим от гнева. — А не то я напущу на тебя порчу, и жизнь тебе покажется адом!
В темноте она видела, как часовой открыл рот и издал сдавленный испуганный писк. Потом прошмыгнул мимо нее и выбежал в ворота.
Виллему знала, чем напугала его. Он увидел ее глаза и ощутил их колдовскую силу, унаследованную ею от Людей Льда. Эта сила появлялась у Виллему всякий раз, когда ее терпение было на исходе. Горе, гнев и стремление защитить близких ей людей, всегда вызывали эту тайную силу к жизни.
Медлить было нельзя. Виллему вбежала в дом и схватила мешки, свой и Доминика. Против воли, краем глаза она глянула на постель. По подушке были разбрызганы темные пятна. Виллему сразу же отвернулась, стараясь превозмочь тошноту и отчаяние.
Но ей было не до слез. Через мгновение она была уже в воротах и выглядывала в узкий проход между домами. Тишина, ни малейших признаков жизни.
Где же церковь? Надо найти церковь или усадьбу пастора, они должны находиться неподалеку друг от друга. Уже полночь или даже заполночь, а Доминик еще не вернулся.
Виллему отогнала страшную мысль, иначе у нее не было бы сил действовать.
Найти церковь оказалось просто. Но в ней было темно. Чуть поодаль она заметила большой белый дом. Должно быть, это была пасторская усадьба.
Виллему шла крадучись, прижимаясь к стене дома. На кладбище стояла кучка людей, до нее долетели их голоса.
— Да ты не в своем уме, — засмеялся один из них. — Тебе все почудилось!
— Клянусь, это правда, — ответил дрожащий голос. — Ее глаза светились в темноте. Точь-в-точь как у кошки. И она хотела напустить на меня порчу. Я сразу понял, что она ведьма! Разрази меня гром, если она не ведьма!
— Тебе атаман покажет ведьму! Кто бы подумал, что ты такой болван! Идемте, сейчас мы ее схватим!
— Я туда не пойду!
— Еще как пойдешь! А надо будет, силой отведем! Они прошли по улице мимо Виллему.
Она быстро миновала открытое место и побежала к усадьбе пастора. Там тоже было темно, но Виллему твердо решила узнать, куда ушел Доминик.
Ей пришлось ждать, наконец вышел священник в ночной рубашке до полу и с сальной свечой в руке.
Но это был совсем не тот священник, который увел Доминика…
Запинаясь, Виллему спросила у него, не приходил ли к нему сегодня человек по имени Доминик Линд?
Священник сокрушенно покачал головой.
— Опять эти вольные стрелки прикрылись мною, — вздохнул он. — Наша церковь им, как кость в горле. Нет, фрекен, думаю, вам лучше отказаться от поисков своего друга. Вольные стрелки своих пленников живыми из рук не выпускают.
У Виллему упало сердце. В голове гудело. Уже уходя, она спросила:
— Скажите, а где находится Сунден?
— Сунден? Это озеро, оно далеко отсюда. На север.
«Озеро? Господи, помоги нам всем и Доминику в первую очередь!»
— В какую сторону мне идти?
— Ступайте через пустошь, там есть дорога, она начинается сразу за общинными землями. К ним вы выйдете, если пойдете прямо до конца этой улицы. А там держитесь на север, утром дорога будет видна хорошо.
«Не буду я ждать утра», — подумала Виллему. Она скороговоркой, сбивчиво поблагодарила пастора и извинилась за свое ночное вторжение. Ей уже не терпелось поскорей отправиться в путь.
Из головы у нее не шла одна мысль: на кладбище под деревьями она видела лошадей вольных стрелков. Сами же стрелки ушли на постоялый двор. Вот только все ли? Не остался ли кто-то сторожить лошадей?
Это было сомнительно. Ведь жители Халларюда давно спали, и разбойники могли за своих лошадей не опасаться.
Вскоре Виллему была уже на кладбище. Лошади тихонько заржали, и она постаралась их успокоить.
