Ольга Куно - Голос моей души
– То есть вы остаётесь с Яном в силу привычки? – уточнил Андре.
Губы Мирты снова скривились в слабом подобии улыбки. Вопрос был поставлен до жестокого прямо.
– Это больше, чем привычка, – вздохнула девушка. – Это любовь. Привязанность. Верность.
И отчего-то её устремлённый на Андре взгляд казался вопросительным.
– Вам виднее, – осторожно ответил он, явно не убеждённый словами Мирты.
Артистка опустила взгляд на землю, а затем решительно распрямила спину, опираясь руками о бёдра.
– Немного пройдусь, – сказала она, вставая.
И, повернувшись спиной к огню, зашагала навстречу тонким берёзовым стволам.
Андре тоже поднялся. Окинул критическим взглядом потихоньку уменьшающееся пламя.
– А я, пожалуй, займусь хворостом, – объявил он, обращаясь, кажется, к нам обеим.
После чего, нагнав Мирту возле первых деревьев, положил руку ей на плечо.
– Не переживайте так, – мягко сказал Андре. – Всё решится, так или иначе.
Мирта подняла голову, заглядывая ему в глаза, и благодарно кивнула.
Никто из нас троих не заметил, как подошедший к лагерю с другой стороны Ян пристально наблюдает за этой сценой.
В собирании хвороста ничего особенно интересного не было, а я чувствовала, что и без того уже слишком часто кручусь возле Андре. Надо же и ему когда-то побыть одному. Поэтому я решила остаться в лагере и, подобно кошке, пригревшейся в постели хозяина, устроиться в фургоне возле собственного тела. И, влетев в фургон через узкую щель, неожиданно обнаружила там Яна.
Артист стоял, сжимая в руке откупоренную бутылку вина, и с каким-то странным выражением лица смотрел на моё тело. Это совершенно мне не понравилось, и, облетев его сбоку, я расположилась между ним и собой, инстинктивно стараясь таким образом себя защитить. Ян этого, ясное дело, даже не заметил. Отхлебнув из горлышка, он прошёл сквозь меня, поближе к моему телу, и присел рядом на корточки. Я тоже поспешила переместиться и теперь замерла у себя над головой.
Внезапно Ян отставил бутылку и, протянув руку, провёл указательным пальцем по моей скуле, неспешно спустившись к шее. Я была готова зашипеть, как всё та же кошка, только на сей раз разозлившаяся.
– Мирта сейчас наставляет мне рога с твоим мужем, – сообщил он, убирая руку и утирая тёмно-красные от вина губы. – Как думаешь, что нам стоит по этому поводу предпринять?
Он перебрался ближе ещё на несколько дюймов и продолжил меня разглядывать. Обвёл раздевающим взглядом фигуру, затем вновь посмотрел на лицо.
– А ты ничего, вполне себе хорошенькая, – подытожил увиденное он, склоняясь над моим лицом настолько низко, что, казалось, я почувствовала его дыхание на своих щеках, а в ноздри ударил запах алкоголя. – Правда, стрижка у тебя дурацкая. Но это от того, что у Мирты руки кривые. В общем, – его рука потянулась к моему платью, – я намерен отплатить им их же собственной монетой. И ты мне в этом поспособствуешь. Ты же не против, верно? Во всяком случае кричать точно не будешь.
Вот в этом он сильно ошибся. Ощущение собственной беспомощности заполнило всё моё бестелесное существо. Внутри словно до боли сжалась какая-то пружина, мир передо мной потемнел, на душу накатила волна отчаяния. Я даже в тюрьме каким-то невероятным образом избежала этой участи. Неужели это должно произойти сейчас?
Не задумываясь о том, что и как следует делать, я рванула наружу сквозь плотную стенку фургона и отчаянно завопила:
– Андре!!!
Даже не зная, услышит он или не услышит. Даже не зная, как далеко он успел зайти в лес.
Однако, к своему собственному удивлению, я практически тотчас же оказалась именно в том месте, где находился сейчас Андре. Он стоял недалеко от нашего лагеря вместе с вернувшимся Роленом, и они на пару разламывали на хворост огромную сухую ветку. Андре услышал меня сразу же. Я боялась, что придётся терять драгоценное время на объяснения, но он даже не стал их дожидаться. Просто моментально откинул ветку и бросился бежать к фургону – к немалому удивлению ничего не понимающего лекаря. Тем не менее опешивший Ролен побежал за ним, возможно, для того, чтобы оказать внезапно обезумевшему человеку медицинскую помощь.
Андре, не мешкая, подбежал к фургону, на миг опёрся руками о его дно и запрыгнул внутрь. Ян уже задрал мою юбку и стоял надо мной, точнее сказать, над моим телом, расстёгивая собственный брючный ремень. Меня окатило обжигающей волной смеси беспомощности и стыда; внутренняя пружина снова сжалась, словно она не была и без того сдавлена до предела. К счастью, от собственных ощущений меня отвлёк Андре, схвативший Яна за шиворот и отшвырнувший его с такой силой, что тот рухнул на дно на другом конце повозки. Ролен, успевший забраться сюда следом за моим спутником, не проявил свойственной людям его профессии миролюбивости и уравновешенности, и с мрачным видом отвесил только-только поднявшемуся артисту затрещину, от которой тот вывалился из фургона. Оба моих защитника выскочили следом.
– Что ты творишь?! – прорычал Андре, наступая на Яна с такой злостью, какой мне до сих пор видеть в своём спутнике не доводилось.
– То же, что и ты вытворяешь с моей женой! – с вызовом, но на всякий случай пятясь, парировал артист.
Однако он явно просчитался, если думал, что Андре смешается и примется доказывать свою невиновность. Моему спутнику даже в голову не пришло начать оправдываться. Он лишь чуть сильнее сощурил глаза, что не сулило Яну ничего хорошего. И продолжил наступать.
Ролена обвинения Яна тоже не впечатлили.
– Решил потешить собственное самолюбие за счёт беззащитной женщины? – презрительно спросил он, тоже весьма нехорошо прищурившись.
Впрочем, Андре не предоставил лекарю возможности принять участие в дальнейшем разбирательстве. Вместо этого он со всей силы ударил Яна кулаком по лицу. Тот отшатнулся, но удержался на ногах, что, кажется, доставило Андре своего рода извращённое удовольствие. Поскольку позволило, проигнорировав не слишком умелые попытки сопротивления, нанести очередной удар.
Ненависть к насилию отчего-то и теперь изменила лекарю: он наблюдал за происходящим, сложив руки на груди и даже ни разу не поморщившись, не говоря уже о том, чтобы как-то вмешаться и попытаться оказать Яну медицинскую помощь. Лишь немного посторонился, когда его местоположение стало потенциальным препятствием для Андре, лишив последнего поля для манёвра.
На шум борьбы и крики прибежала Мирта, с другой стороны к нам спешили встревоженные Розалия и Джей. Андре, обычно старавшийся во всём считаться с людьми, предоставившими нам кров, пропитание и средство передвижения, на сей раз начисто проигнорировал их присутствие. Ролен коротко объяснил остальным, что произошло, стараясь, впрочем, не отрывать взгляда от разворачивающихся событий.
