Дмитрий Силлов - Ученик якудзы
«Если вчера змею подсунули, то вряд ли на этот раз Деда Мороза пришлют».
Из глубины подземелья в тусклое пятно света, падающего сверху, шагнул человек.
Виктор замер.
Ему почудилось, что только что в его каменный мешок вошел покойный Стас…
Человек был в черной обтягивающей футболке с длинными рукавами и в черных свободных штанах. На ногах у него были надеты ботинки того же цвета, напоминающие десантные, только сработанные из гораздо более качественной мягкой кожи. Толстая подошва ботинок была заметно рифленой.
Именно таким запомнил Виктор Стаса при первой их встрече. Черные штаны, черная футболка и огромные руки, словно два инопланетных существа, выползающие из ее рукавов. Правда, сейчас эти тренированные руки, обтянутые эластичной футболкой до запястий, никоим образом не выглядели угрожающе. Так как не могут выглядеть устрашающими руки, у которых из подмышек торчат два вполне мирных, свернутых в рулон серых матраса. Даже если на кисти этих рук натянуты черные перчатки, навевающие ассоциации с эсэсовскими застенками.
И, конечно, это был не Стас.
Этот человек был похож на него мощью прекрасно развитой фигуры, легкой походкой и уверенными движениями тренированного тела. Но он был ниже Стаса примерно на голову и оттого выглядел более квадратным. К тому же Виктору никак не удавалось разглядеть его лица.
Человек повернулся к Виктору спиной, бросил свою ношу к стене, развернул один из матрасов так, чтобы одна половина лежала на полу, а вторая была прислонена к стене, и, ловко подогнув ноги, удобно устроился в этом импровизированном кресле.
— Присаживайся, — сказал человек все еще стоящему на корточках Виктору, кивнув на второй матрас. — И рассказывай.
По-русски он говорил без малейшего акцента, но почему-то Виктору сразу показалось, что для него этот язык не родной. Так правильно выговаривать слова может только очень хорошо обученный иностранец. Впечатление усиливало то, что голос человека был глухим и невыразительным настолько, что если бы случилось чудо и только что провернувшаяся на невидимой оси каменная плита вздумала заговорить, то, наверное, ее голос звучал бы примерно так же.
— Что рассказывать? — поинтересовался Виктор.
— Кто ты такой, — невозмутимо ответил человек. — И какого хрена тебе здесь надо.
* * *Виктор растерялся.
— Хорошенькое дельце, — выговорил он.
Поза человека на матрасе была расслабленной. Виктор отчетливо видел его свободно лежащие на серой шерсти перекрещенные ноги, словно предметы, не имеющие к телу ни малейшего отношения, расслабленный торс, привалившийся к стене… Вся фигура сидящего была олицетворением буддистского спокойствия и умиротворения. Правда, лицо этого будды по-прежнему находилось в тени.
Виктор медленно перетек из положения на корточках в положение сидя.
— Значит, рассказать тебе, какого хрена мне здесь надо, — с расстановкой произнес он. — Замечательно.
Рука человека едва заметно шевельнулась, и лежащий рядом с ним второй матрас словно сам собой резко прыгнул к Виктору.
— Только футон сначала под задницу подстели, а то яйца простудишь, — посоветовал собеседник.
— Спасибо тебе, душевный человек, — еле слышно проворчал Виктор себе под нос, заворачиваясь в матрас-футон, похожий на толстое одеяло. После чего в позе окуклившегося тутового шелкопряда пристроился к стене напротив собеседника. — Где ж ты раньше был такой добрый?
— Раньше дела были поважнее, — сказал человек. — Уж не обессудь.
«Ишь ты, услышал, — подивился Виктор, не решаясь уже высказываться вслух. — „Дела поважнее были“, ага. А теперь, значит, можно и хернёй заняться».
— Можно и так сказать, — произнес человек.
— Ты что, мысли читаешь? — не выдержал Виктор.
— А чего их читать, — все тем же голосом без интонаций сказал человек. — У тебя ж все на лице написано.
— Зато твое лицо почему-то всегда в тени, — буркнул Виктор.
— Привычка, — усмехнулся человек.
В том месте, где у затененного лица должны были быть губы, на секунду приоткрылась едва заметная черная щель. — Этому здесь тоже учат. Хотя… сомневаюсь, что с тобой случится приступ безудержного восторга, если ты увидишь мое лицо.
Серая щель снова слегка шевельнулась.
— Очень надо, — проворчал Виктор. — Ты лучше скажи, мы тут надолго обосновались?
— А ты куда-то торопишься? — поинтересовался человек…
Когда Виктор стал владельцем магазина и у него появилось некоторое количество свободного времени, он неожиданно обнаружил в себе любовь к чтению. В принципе эта любовь имелась всегда, но жизнь складывалась так, что постоянно было не до того. А тут, что называется, «прибило».
Он начал читать все подряд, вначале подбирая книги абсолютно бессистемно. То, что не нравилось, отбрасывал после первых страниц, то, что нравилось, — дочитывал до конца. Позже стал более разборчивым, выискивая книги понравившихся ранее авторов или строго на интересующую тему. Япония, Китай и боевые искусства Востока пришли несколько позже. Вместе с навязчивым напоминанием о предложении заняться ими всерьез и надолго.
До этого же как-то один знакомый порекомендовал ему «Алису в стране чудес». Сначала Виктор отбрыкивался, мол, сказок я еще не читал, делать больше нечего. Но знакомый настоял, и Виктор из принципа дочитал этот бред до конца. Дочитал, плюнул, отбросил подальше в пыльный угол, представляя, что он выскажет назавтра тому знакомому… и задумался.
На предмет того, а как бы он себя вел, забрось его судьба в тот дурдом заместо Алисы.
Нарисовались две альтернативы. Первое — трёхнуться с ходу крышей. И второе — не заморачиваться, не рефлексировать, принимать реальность такой, какая она есть. Потому что глупо плыть против течения — толку ноль, только из сил выбьешься. А ежели расслабиться и положить на все с пробором — глядишь, и вынесет куда-нибудь в места, где окружающий дурдом не так очевиден.
Виктор расслабился и бросил ленивый взгляд в сторону затененной реинкарнации японо-чеширского кота. Только сейчас, слегка отогревшись в коконе из на удивление теплого восточного матраса-одеяла, называемого футоном, он понял, насколько сильно замерз.
Рядом с ним валялся чудом уцелевший кусок вчерашней змеи, серьезно помятый каменной плитой, но еще вполне годный к употреблению. Виктор выпростал руку из кокона, зацепил едва гнущимися пальцами шмат полураздавленного мяса и запихал себе в рот.
— Не-а, — промычал он, с аппетитом жуя холодную змеятину. — Времени навалом.
Человек у стены снова усмехнулся.
