Олег Верещагин - Не остаться одному
Потом показала мне язык и ловко щелкнула в нос со словами:
– Вот так!
– Ты знаешь, что про тебя песня есть? – любуясь ее движениями, спросил я. Танюшка мотнула гривой распущенных волос и, закусив губу, кивнула:
– Да, только она с плохим концом… А ты знаешь такую? – Она посмотрела на кроны деревьев, затянула:
– Над Волховом зимние бури вились,
Рушил припай прибой,
Когда его кочевая жизнь
Наконец привела домой…
После первой же строчки я удивленно поднял лицо. Баллада была на немецком, я внимательно вслушивался в слова, будто отчеканенные в стальной пластине…
– Лунная ночь воздвигала сугроб
И в сумрак швыряла снег,
Когда к своим друзьям в городок
Пришел наконец князь Олег.
Ребята сбежались с разных сторон
И вслед валили толпой,
Он шел, как призрак прошедших времен,
С поднятой головой.
Он сел к огню и смотрел вокруг,
И странен был его взгляд.
Он видел столько горьких разлук
И вот – вернулся назад.
И в доме теплом сквозь гул голосов
Поскрипывали слегка
Стропила из кряжистых дубов,
Помнивших века.
Олег поднял чашу из бука в честь
Павших в давних боях.
«За тех, кто лежит на юге – не здесь!
Помните те края?
Тела мертвецов с собой унося,
Шумела морская вода…
Из нас на каждого по пятьдесят
Урса было тогда!
Люди со скал падали вниз,
Шпаги ломались в руках,
Но только яростней мы дрались,
И прочь отступал страх!
Ревела багровая круговерть…
И новый рассвет вставал…
И сотни клинков приносили смерть…
Помните – Север пал?
Каждому с ним наступит пора
Чашу испить одну…
Так пусть же хватит отваги и нам
С честью уйти во тьму!»
Костер отражался в его глазах —
Рыжего пламени зыбь…
А по запястьям – рубцы на руках,
Память вражеских дыб.
«А как, – он спросил, – поживает Санек?
Случилось рассориться нам…»
«Его следов не хранит ни песок,
Ни мох лесной, ни волна…»
«Ну что ж!.. – Олег молвил. – Конец земной —
Могильная тишина…»
А ветер свистел и бился в окно…
И позеленела луна…
Скользили по лику ее облака,
Когда для друзей Олег
Неторопливо повел рассказ —
И память ринулась в бег:
«В безбрежной земле, на чужих ветрах,
Под багровой звездой,
В Городе Света безжалостный страх
Свивает свое гнездо.
Я видел кровь, смерть и колдовство,
Которого больше нет.
Я очень близко познал его —
Оно мне оставило след.
В том городе, старом, как Смерть сама,
Живут Сатаны рабы.
Во взглядах их – безумия тьма,
Ожиданье кровавой судьбы.
Сразил я вампира, что высосал кровь
У многих людей из жил,
А после блуждал меж серых холмов,
Где Мертвый Народ жил.
Я демонов видел в ночи полет
И кожистых крыльев песнь.
Сперва мое сердце оделось в лед —
Потом позвало на месть.
И все это в прошлом… Родной порог
Меня наконец манит.
Я очень устал от дальних дорог,
Заполнивших мои дни.
Мне хватит схваток и дальних стран,
Отмеренных мне судьбой…»
…А где-то в ночи ревел океан,
Припай крушил прибой.
Он пену валов швырял в снега,
Пытаясь достать до звезд —
В ответ океану выла пурга,
Как бешеный гончий пес.
Олег услыхал тот призрачный зов,
Тот бестелесный стон,
И в глубине опустевших зрачков
Зажегся холодный огонь.
Олег оглянулся по сторонам,
Как будто бы в первый раз,
И вышел за дверь, где свистела пурга,
С неба на землю мчась.
И все за ним поспешили вслед…
Чей голос их всех позвал?..
И только победную песню пел
Над Волховом яростный шквал…
– Ну и ну, – сказал я. – Это что за народное творчество?! Все же было начисто не так, Тань, ты же сама знаешь! Прекрасная погода, и рассказывал я, кажется, не таким… готическим слогом, и ушли мы, конечно, не в ту же ночь… Игорек что, спятил, что сочинил такое?.. И вообще, – я спохватился, – почему по-немецки-то?!
– Ты ничего не понял, – ласково ответила Танюшка. – Басс не сочинял этой песни. Я их слышала в Германии – помнишь, когда мы недавно гостили на Рейне у Андерса?
– Да-а? – Я потер висок. – Эй, погоди, Тань, а что значит – «слышала»?! Это еще не все?!
Вместо ответа Танюшка вновь запела, и я обалдело замер:
– Туман стелился под луной,
Клубясь, перетекал.
Один в лесу, во тьме ночной,
Князь Олег спал.
Его друг Север встал над ним
В каких-то двух шагах:
«Олег, Олег! Скорей проснись
И встреть клинком врага!»
Вскочил Олег и испытал
Лишь радость, не испуг:
Его в ночи остерегал
Давно погибший друг!
Сказал Олег: «Ого! Ты здесь?!
Но черт! Как все понять?!
Мой друг, я видел твою смерть,
Но ты со мной опять!
Как вышло, что из пустоты
Вернулся ты в наш мир?!
Постой, Олег! Дрожат листы,
Грядет кровавый пир!
Сюда несутся дикари —
По голову твою!
И каждый клялся до зари
Предать тебя копью!
Убьм! – ревет врагов толпа,
И в бегстве смысла нет!
От их шагов гудит тропа,
Где ты оставил след!»
Едва Олег успел вскочить,
Стряхнув последний сон, —
А в масках жутких палачи
Бегут со всех сторон!
Клич «Рось!» раздался, будто гром!
«Нет, твари – я не ваш!»
И под луною серебром
Сверкнул в руке палаш!
И с каждой вспышкой серебра
Багровый пламень гас
В зрачках не ведавших добра
Дикарских злобных глаз!
А рядом с ним другой боец
Разил в полночной мгле,
И с каждым выпадом мертвец
Пластался на земле!
Урса добычи не видать —
Поют, звенят клинки…
…И прочь отхлынула орда
И сгинула в ночи.
И вновь утих шумливый лес,
И ночь молчит опять,
И к другу бросился Олег,
Спеша его обнять,
Спеша прижать его к груди:
«Откуда же ты здесь?!.»
Но что ж? Он снова был один
Под куполом небес.
– Вот и все, – обреченно сказал я. – Угодил в историю. Попал в легенду. Уже и мои собственные поступки мне не принадлежат…
– Не расстраивайся, – лукаво заметила Танюшка. – Я же не протестовала, когда из меня в песне сделали деву-воительницу-мстящую-за-погибшего-парня? И, между прочим, ты мне в этих песнях нравишься. Такой мужественный… загадочный, решительный, неприступный… А еще прими к сведению, что песни есть и про Джека, и про Сережку Земцова. И еще, наверное, есть – просто я не слышала. А песни Игоря поют в разных местах, даже не зная, кто их автор.
