Маргит Сандему - Вьюга
Внутренне она очень хотела, чтобы он гордился ею. Его присутствие было единственным, что поддерживало ее.
В Тубренн довольно часто приезжали гости, и уже в первую неделю ее пребывания в усадьбе там побывали несколько соседей. И хозяин, и его жена с гордостью показывали гостям Виллему, которая старалась производить на тех приятное впечатление. Супруга хозяина научила ее искусству накрывать на стол и подавать еду и дала ей другую более темную одежду. Ее прекрасное платье исчезло. Однажды она видела его в спальне хозяев – выстиранное и отглаженное. Виллему была уверена, что никогда ей его не вернут.
Эльдар сумел договориться о том, что он раз в день будет встречаться и разговаривать со своей «маленькой сестрой», ибо он несет за нее ответственность. Они каждый раз встречались на скамейке под деревом. Там их все могли видеть, но никто не мог подслушать их разговор.
Виллему в тот раз, когда Эльдар обратился к хозяйке с просьбой разрешить ему ежедневно встречаться с сестрой, чуть было не совершила грубейшей ошибки. Хозяйка посмотрела на него строго и начала выспрашивать для чего это нужно.
«Я, – отвечал Эльдар, – обещал матери, когда она лежала на смертном одре, позаботиться о Мерете. А такое обещание свято. Вы это хорошо знаете».
«Твоя мама умерла? – чуть было не спросила Виллему. – Я этого не знала. Это случилось недавно?»
Но вовремя удержалась. Она же могла раскрыть секрет брата и сестры!
Они встречались каждый день около четырех часов, когда работа была закончена. Уже на четвертый день Виллему сказала:
– Сегодня ночью я слышала какие-то странные звуки.
– Слышала? – переспросил Эльдар. – Могу себе только представить. Я сплю как убитый.
Снова видеть его – это прекрасно! Ей казалось, что сейчас в этом чужом им мире они близки как никогда. Вид у него был усталый, и не удивительно, работает очень много! Сухие и покрасневшие глаза глубоко запали, а морщины около скул стали резче. Равнодушное презрение ушло, сейчас он, разговаривая с ней, уже смотрит ей в глаза. Раньше он отводил их.
– Слышала, но не знаю, что это было, – продолжала Виллему. – Похоже на рев животного, запертого в помещении.
– Животным здесь живется хорошо, – заметил в ответ Эльдар, – они гладкие и жирные. Но я думаю…
– О чем?
– Кто выполнял всю работу… до моего прихода. Лентяи, которые бродят здесь, ничего не делают, а только отдают мне приказания.
– И я так думаю. И не могу понять, как насмерть перепуганное старое привидение в главном доме может готовить всю пищу, да еще так быстро!
– Попытайся, если сможешь, осторожно разузнать, как это ей удается! Не может же она быть на ногах круглые сутки. Кстати, больше тебе не нужно бояться хозяина.
Она наморщила брови.
– Бояться?
– Ничего-то ты не замечаешь, – промолвил он тихо. – Ну хорошо, во всяком случае, я слышал, как разговаривали работники о том, что как мужчина он уже ни на что не способен.
– А что это такое?
Эльдар какое-то мгновение смотрел на нее. Затем произнес:
– Забудь об этом. Больше тебе рассказать нечего?
Она подумала:
– Ничего особенного. А тебе?
– Пока нет. Но думаю, что довольно скоро у нас будет о чем рассказать. Виллему… Ради Бога, будь осторожной.
– Я не предам вас.
– Я думаю сейчас не о нашем деле. Место здесь не очень хорошее. Я не могу указать пальцем на что-либо, но есть здесь нечто, что мне не нравится.
– В этом мы с тобой едины.
– Как протекают у тебя дни?
Она вздохнула.
– Мне позволяется лежать в постели довольно долго. Раньше завтрака я не должна показывать и носа. Я сервирую стол и подаю завтрак. Затем день протекает в различных занятиях по дому, слишком нудных, чтобы рассказывать о них. Хозяйка все время следит за мной, заставляя работать. Мне запрещается делать то это, то то. То говорят, не ходи туда или сюда. Помоги, Эльдар. Я была самой ленивой, когда дело касалось домашней работы. Неужели думаешь, что теперь я ее больше люблю? Нет и нет! Я ненавижу ее всей душой и можешь представить, что я говорю про себя за спиной хозяйки! Если бы можно было читать мысли… Да, теперь о важном помощнике хозяина. Его зовут Сювер, и он является управляющим, или правой рукой хозяина… Я вижу его только в первую половину дня, а затем он исчезает. А старая запуганная женщина, Берит, работает с утра до позднего вечера. Да, кстати, ты помнишь, – улыбнулась Виллему, – что я предлагала сыграть роль глухой? Она глухая! Она может говорить, но ничего не слышит. Понимает тебя по движению губ.
– Вот как? Я тоже должен вставать по утрам довольно поздно. Один из мрачных работников приходит и будит меня. Если же я встану слишком рано, они ругаются.
Эльдар помолчал мгновение.
– Как выглядит твоя комната? Где она находится?
– Это девичья комната в отдаленной части дома, за кухней. Там место для четверых, но я живу одна.
Он взглянул в сторону дома.
– Которое окно?
– Не окно, а лишь небольшое отверстие. С обратной стороны дома.
– Кровать у тебя какая? – медленно спросил он.
– Кровать? Она… как сказать? Конечно, солома, с наброшенной на нее шкурой зверя, на которой я лежу. Другой шкурой я укрываюсь. Тепло, но шкуры очень короткие, и мне приходится свертываться калачиком, чтобы ноги были укрыты.
Эльдар немного поерзал на месте. Ему было стыдно выспрашивать ее о постели, о том, как она выглядит в ней…
– Ночное белье какое-нибудь у тебя есть?
– Нет, – ответила она удивленно. – Я могу спать в рубашке, но я вынуждена ее беречь и поэтому пользуюсь ей не всегда.
Не пользуется рубашкой? Лежит голая, обнаженная…
У него закружилась голова, но он взял себя в руки.
– Меня зовут надсмотрщики. Завтра увидимся.
– Да, Эльдар…
Он задержался. Она положила ему руку на локоть.
– Я… хотела бы видеться с тобой чаще. Чувствую себя такой одинокой.
Он сжал рот.
– Мы должны быть осторожными. Ты же знаешь.
– Да, конечно. – Она опустила глаза и сняла руку, а затем быстро побежала в дом, маленькое существо, с качающимися бедрами и танцующими косами.
Несмотря на такую огромную усталость, что у него ломило тело, Эльдар не мог в этот вечер заснуть. Он лежал и ворочался на своей жесткой постели.
Наконец он сел, поставил ноги на холодный, продуваемый сквозняком пол.
Раз за разом он кулаком ударял по краю кровати.
– Черт, черт возьми, черт возьми, – непрерывно ругался он без каких-либо нюансов.
Он не мог найти иных слов для выражения своих чувств.
Возмущение народа неотвратимо нарастало. Причиной этого была не только любовь к отечеству, но больше всего нелепая бесчеловечность фогдов.
