Джон Толкин - Сильмариллион
Вернувшись в Менегрот, Тингол узнал о том, что западные отряды орков одержали победу, оттеснив Кирдана к самой кромке моря. Поэтому он послал клич всем эльфам, обитавшим в окрестных цитаделях Нельдорет и Региона, а Мелиан воспользовалась своей силой и воздвигла вокруг всей этой территории невидимую стену из теней и колдовства — Завесу Мелиан, которую никто впредь не мог пересечь без разрешения ее самой или короля Тингола, разве что обладал могуществом большим, нежели Мелиан из народа Майяр.
Земли внутри Завесы, которые прежде носили название Эгладор, отныне стали называть защищенным королевством Дориат — Землей Завесы. В ее пределах было относительно спокойно; но за Завесой по землям Белерианда блуждал великий страх, и прислужники Моргота бродили здесь, как у себя дома, не забредая лишь к обнесенным крепкими стенами гаваням Фалас.
Однако перемены были уже не за горами, и никто в Средиземье их предвидеть не мог — ни Моргот в своем подземном логове, ни Мелиан в Менегроте; ибо после смерти Деревьев из Амана не долетало сюда ни одной весточки — ни через посланцев, ни в видениях или снах. В это самое время Феанор переправился на белых кораблях Телери через Великое Море, высадился у залива Дренгист, и здесь же, в Лосгаре, сжег эти корабли.
ГЛАВА 11. О Солнце, о Луне, и о Сокрытии Валинора
Рассказывают, что после побега Мелькора Валар долгое время сидели недвижно на своих тронах в Кольце Судеб; однако они не бездействовали, как утверждал Феанор в своем озлоблении. Ибо Валар могут сделать больше посредством лишь силы мыслей, нежели какими-то действиями, и совещаться друг с другом в тишине, не прибегая к устной речи. В опустившейся на Валинор тьме они напряженно размышляли, уносясь мыслями то во времена еще до сотворения Эа, то к Концу ее Времен.
Но никакая сила или мудрость не могли смягчить их скорби, и избавить от знания о свершающегося в настоящий момент зла. Ибо Феанор был создан величайшим из Детей Илюватара — телом и духом, храбростью и выносливостью, красотой и умом, мастерством, силой и хитростью; и пылало в нем жаркое пламя. Один лишь Манве способен представить, какие чудесные и изумительные произведения искусства он мог бы сотворить, случись все по-иному.
Ваньяр, которые бдели в тот день вместе с Валар, рассказывают, что когда посланники принесли Манве ответ Феанора, Манве повесил голову и зарыдал. Однако, услышав заключительную фразу Феанора о том, что деяния Нольдор будут вечно жить в песнях, он поднял голову, словно его кто-то вдруг окликнул издалека, и произнес:
— И впрямь. Но песни те дорого им достанутся, хоть и будут нарасхват. Иначе быть просто не может. Красота, по словам Эру, должна быть перенесена в Эа только после того, как будет осмыслена; так же и зло, рано или поздно ему должно обратиться во благо.
— И остаться при этом злом, — съехидничал Мандос. — Что до Феанора, то он вскоре прибудет в мои чертоги.
Но к тому времени, как Валар узнали о том, что нольдорцам все-таки удалось покинуть берега Амана и вернуться в Средиземье, они уже принялись исполнять задуманные ими меры по исправлению нанесенного Мелькором вреда. Манве предложил Яванне с Ниенной собрать все свои живительные и целительные силы и попытаться вернуть Деревья к жизни. Но слезы Ниенны не смогли залечить их смертельных ран; Яванна же долгое время пела в одиночестве на покрытом тенями холме. Но уже когда песнь ее стихла и все надежды потухли, на лишенной листвы ветви Тельпериона зацвел один-единственный серебряный цветок, а на ветви Лаурелин — золотой плод.
Яванна сорвала их, и Деревья умерли окончательно; их безжизненные стволы до сих пор стоят в Валиноре скорбными памятниками былой славы. Цветок же и плод, благословленные Манве, Яванна отдала Ауле. Ауле со своими помощниками смастерил для них сосуды, позволявшие удерживать их внутри и пропускать наружу свет; так говорится в Нарсилион — Песни о Солнце и Луне. Сосуды эти Валар передали Варде, чтобы она сотворила из них небесные светила, что расположатся намного ближе к Арде и будут затмевать древние звезды. Варда наделила их силой передвигаться в ближних областях Ильмена и отправила их мчаться по установленным маршрутам над центральным поясом Земли — с Запада на Восток и обратно.
Все это Валар проделали, помня о лежащей над землями Арды тьме; они решили осветить Средиземье и с помощью света помешать Мелькору творить свои темные дела. Не забывали они и об Авари, оставшихся у вод своего пробуждения, и не хотели совсем уж оставлять нольдорцев на произвол судьбы; к тому же, Манве знал и о том, что близится час появления людей.
Таким образом Валар, некогда развязавшие войну с Мелькором ради Квенди, теперь позаботились о благополучии Хильдор — Последующих, младших Детей Илюватара. Ибо нанесенные Средиземью в битвах близ Утумно раны были чудовищно велики, и Валар опасались, что в следующий раз повреждения окажутся не меньше — если не больше. А ведь Хильдор будут смертны, и, как следствие, будут намного более подвержены страху и волнениям, нежели Квенди. И потом, Манве до сих пор не знал, куда именно придут первые люди — на север ли, на запад или на восток. Поэтому Валар не только осветили Арду, но взялись за укрепление защиты своей собственной страны.
Древние Ваньяр назвали цветок Тельпериона, Луну, Изиль Сияющей; а Солнце, плод Лаурелин — Анаром, Золотым Пламенем. Нольдор дали им иные названия — Рана Своенравная и Ваза, Сердце Огня, пробуждающее и поглощающее — ибо Солнце стало вестником пробуждения людей и упадка эльфов, память о которых заботливо хранит Луна.
Валар выбрали из числа Майяр девушку, в чьи обязанности было вверено управление сосудом солнца; звали ее Ариен. Ответственным за движение Луны назначили Тилиона. В дни Деревьев Ариен ухаживала за золотыми цветами садов Ваны, поливая их мерцающей росой Лаурелин; Тилион же был охотником из воинства Ороме, вооруженным серебряным луком. Он очень любил серебро, и каждый раз, покидая леса Ороме, Тилион отправлялся в Лориен, где ложился подремать у прудов Эсте, в мерцающих лучах Тельпериона. Он практически умолял поручить ему заботу о последнем Серебряном Цветке.
Ариен обладала намного большей силой и избрана была потому, что совсем не боялась испускаемого Лаурелин жара. Огонь не причинял ей вреда из-за того, что она принадлежала к числу огненных духов, которых Мелькор не смог обманом или принуждением склонить на свою сторону. Глаза ее сияли так ярко, что даже Эльдар не могли смотреть в них. Оставив Валинор, Ариен отказалась от материальной оболочки и стала чистым пламенем, невероятно мощным во всем своем величии.
