Ник Перумов - Терн
Это был странный отряд. Ни оружия, ни снаряжения, если не считать пояс со снадобьями Некрополиса и короткого клинка у Стайни. Гончая держалась неплохо, однако Кройон с озабоченным видом отозвал Тёрна в сторону, за-явив, что его, мэтра Кройона, чары вскоре истают, и тогда… А потому надо бы им поскорее отыскать упоминавшуюся достопочтенным персону, опытную в искусстве траволечения, ибо в противном случае…
Дхусс выслушал всё это совершенно невозмутимо.
– Мэтр Кройон, я понимаю, твоё искусство будет помогать с каждым разом всё слабее и слабее. Понимаю, что полностью снять действие этих снадобий не в твоей власти. Но всё-таки прошу тебя, пока мы не отыскали другого средства…
Демон скривился:
– Досточтимый Тёрн. Всё это – полумеры. Твоя… наша спутница неминуемо умрёт, если только мы не… Я, недостойный, необратимо нарушил баланс, равновесия многих ядов, введённых ей; раньше они ещё смогли бы сделать несчастную прежней через страшные муки и очень возможное телесное уродство, но могли; а теперь – только убить.
– Понятно, – с каменным лицом отрезал дхусс. – Ну что ж, мэтр, спасибо за помощь и предупреждение. Надеюсь, что ты всё же не откажешь… в поддержке. А я, со своей стороны, сделаю всё, чтобы воплотить твой совет в жизнь. На том и порешим, ладно?
Демон демонстративно пожал плечами (несомненно, успел подглядеть этот жест у спутников) и отошёл.
Упрямые Нэисс и Стайни по-прежнему не замечали друг друга. Глядя на это, Тёрн только вздохнул.
Маленький отряд без помех двигался весь день, оставляя позади лигу за лигой лесного бездорожья. Вокруг тянулись долгие всхолмья, поросшие могучими кадами, деревьями со светлой, шелковистой на ощупь корой и длинными шестипальчатыми листьями; причудливо изогнутые ветви казались протянувшимися во все стороны руками, отчаянно взывающими о помощи.
Стало посветлее. Всё чаще и чаще попадались прогалины, поляны, по склонам поднимались заросли бортника, излюбленного места для гнёзд у маленьких крылатых медосборов. Сквозь его раскидистые купы бортника тут и там пробились тёмно-зелёные конусы спагов, как звали короткие копья в пору древних империй. Листья у спагов тонкие, почти как иголки, плотные и кожистые. Таким деревьям вообще-то положено расти в местах суховатых и жарких, однако, как пояснил Тёрн полюбопытствовавшему демону, из-за неимоверного количества магии в мире многое пошло наперекосяк.
Уже ближе к вечеру странники заметили неширокую дорогу, прорезанную, однако, глубокой парной колеей, словно тут то и дело тащились тяжело нагруженные повозки.
– Ну, вот и добрались, – облегчённо вздохнул Тёрн. – Гномья дорога к Семме. Теперь близко.
– А почему именно «гномья»? – осведомилась сидха, не снимая маски высокомерного презрения.
– Очень просто. Ни таэнги, ни клоссы не прокладывают дорог. Это работа или людей, или гномов. А скорее всего, это их общий тракт. Какие глубокие следы остались, видишь? Это от гномьих телег. Значит, я не ошибся. Семме должен быть к северу отсюда. Постараемся разузнать там у Ксарбируса всё, что сможем. И насчёт Стайни, и насчёт Кройона.
Демон Кройон бросил на Тёрна подозрительный взгляд – интересные, мол, дела, – этот твой знаменитый Ксарбирус сидит в небом и ветром забытой деревушке. Да справится ли он хотя бы с эликсирами Некрополиса, не говоря уж о возвращении домой его, мэтра Кройона?..
Однако дхусс шагал уверенно. На дорогу компания выходить не стала – попадись кто навстречу, тревога поднимется по всем равнинам. Шли поодаль, скрываясь за пышно разросшимся белоцветом. Крупные снежные венчики, резкий пряный запах – в этих зарослях след не взяли бы никакие нюхачи.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – нагнав, прошипела сидха. – Я твоего Ксарбируса – или как его там? – не знаю, но городов терпеть не могу. Ты уверен, что там не поджидает засада? Те же Мастера Некрополиса или даже посыльные Высокого Аркана – я во всё уже поверю!
– А при чём тут Высокий Аркан?
– Да при том, дхусс, при том! Никогда ещё Гончие Некрополиса не пробирались так далеко в глубь Державы. А тут – нате вам, с несчастными тремя рунами на ошейнике проделала путь в три сотни лиг от самой границы до нашего леса! Нечисто тут дело, точно тебе говорю, нечисто!
– Может, и нечисто, Нэисс, – спокойно ответил Тёрн. – Но выбора у нас нет. Или мы идём в Семме, ищем Ксарбируса, или Стайни не жить, не говоря уж о мэтре Кройоне, навеки застревающему у нас. Так что вперёд, и не будем терять времени.
Наступило молчание.
Дорога делала крутой поворот, огибая покрытый древней рощей холм. Поднявшиеся над склонами могучие остролисты казались настоящими крепостными башнями; ветви их раскинулись далеко в стороны, словно кровля большого замка.
Тёрн резко вскинул руку.
– А теперь остановимся. – На смуглом лице дхусса появилось странное выражение.
Сидха мгновенно насторожилась:
– Что это ты задумал, шипастый?
– А тебе, досточтимая, как любит выражаться наш мэтр Кройон, такие вопросы задавать и вовсе стыдно, – повернулся Тёрн. – Мы в лесу. И ты ничего не чувствуешь?
Сидха на миг замерла, напряглась, вытягиваясь в струнку и закрывая глаза.
– Навсинай. Близко. На дороге…
– За мной! – резко скомандовал Тёрн, и все отчего-то мигом повиновались, даже мэтр Кройон, которого тревоги и распри этого мира не касались ни в малейшей степени.
Дхусс упал ничком в заросли душницы, настоящим облаком окутавшие основание и корни исполинского остролиста. Рядом с ним бросилась Стайни – у Гончей, понятное дело, не имелось оснований любить Державу. Демон Кройон благоразумно решил, что силу стоит показывать лишь в крайнем случае и осторожность – вовсе не синоним трусости. Нэисс же в принципе бояться было нечего – сидхи кое-как, но уживались с Державой, пусть даже и немалой ценой. Однако сейчас она оказалась в зарослях чуть ли не первой, дрожа всем телом.
– Kshabish! Xarga![3]
Демон Кройон смотрел на Тёрна широко раскрытыми глазами.
А на дороге, за поворотом, слышалось какое-то низкое, басовитое гудение и тяжёлый неспешный топот.
– Ghalamm[4]… – прошептала Стайни, прижимаясь к дхуссу. Тёрн осторожно отодвинулся. Даже в такой момент.
– Досточтимый! – громким шёпотом осведомился Кройон. – Не были бы вы так любезны пояснить мне…
Закончить ему не удалось.
Из-за поворота один за другим появлялись те, кого Стайни назвала «ghalamm», или, на арго, големами.
Гротескные фигуры, похожие на закованных в сплошную броню рыцарей, обзаведшихся ещё и хвостами, на которые они опирались при ходьбе. Ноги выгибались суставами назад, словно у огромных невиданных цикад, точно создатели их любой ценой стремились уравновесить тяжеленное, вынесенное вперёд вооружение. Поскрипывали и лишь временами лязгали тщательно пригнанные сочленения, над диковинной формы плечевыми щитками, изогнувшимися подобно длиннохвостым зелёным безножкам, поднимались глухие шлемы, во все стороны пучились алые каменные глаза из огранённых рубинов. Големы отнюдь не походили один на другого и вооружены были по-разному: у одного – громадный двуручный меч, а над правым плечом – здоровенный арбалет, у другого – шипастая дубина и какая-то короткая трубка с широким раструбом. У третьего – сверкающий зубчатый диск на длинном суставчатом рычаге и топор. Четвёртый сильно напоминал ходячую баллисту. Пятый был вообще ни на что не похожим, каким-то плоским, навроде морского дноходца, с парой выставленных резаков-клешней, правда, без хвоста, в отличие от остальных. Чёрные панцири поблескивали под солнцем, словно политые водой.
