Анджей Сапковский - Владычица озера
– Ангулема, ну пожалуйста… Отведай бульон с паштетом.
Некоторое время стояла тишина.
– На что нынче охотишься, Геральт? Трудная работа?
– Очевидцы, – ведьмак поднял голову над тарелкой, – дают противоречивые описания. Следовательно, либо прыскирник, а значит, работа предстоит достаточно трудная, либо делихон, то есть – средней трудности, или же нажемпик, то есть – сравнительно легкая. А может выйти и так, что работа и вовсе легкая, потому что последний раз чудовищ видели перед Ламмасом прошлого года. Они могли перебраться из Помероля за тридевять земель.
– Чего им и желаю, – сказала Фрингилья, обгладывая гусиное бедрышко.
– А как там, – неожиданно переменил тему ведьмак, – у Лютика? Я видел его так давно, что все сведения о нем черпаю из распеваемых в городе пашквилей.
– У нас положение не лучше, – улыбнулся, не разжимая губ, Регис. – Знаем только, что наш поэт уже вступил с госпожой княгиней Анарьеттой в отношения столь близкие, что позволяет себе даже при свидетелях достаточно фамильярно именовать ее Ласочкой.
– Точненько бьет, – сказала с набитым ртом Ангулема. – У госпожи княгини действительно какой-то ласочкин нос. Не говоря уж о зубах.
– Идеальных людей не бывает, – сощурилась Фрингилья.
– Правда ваша, тетечка.
Куры, черная и пеструшка, обнаглели настолько, что принялись клевать башмаки Мильвы. Лучница отогнала их пинком и выругалась. Геральт уже давно приглядывался к ней. Теперь решился.
– Мария, – сказал он серьезно, даже сурово. – Я знаю, что наши беседы трудно назвать серьезными, а шутки – изысканными. Но тебе вовсе не обязательно демонстрировать нам столь уж кислую мину. Что-нибудь случилось?
– Именно что случилось, – сказала Ангулема.
Геральт успокоил ее резким взглядом. Слишком поздно.
– Да что вы знаете? – Мильва резко встала, чуть не повалив стул. – Ну, что вы знаете-то? Чтоб вас бес разорвал и холера! В задницу меня поцелуйте все вы. Все! Ясно?!
Она схватила со стола кубок, осушила до дна, потом, не задумываясь, хватила им об пол. И выбежала, хлопнув дверью.
– Дело очень даже серьезное, – подтвердил Регис. – Не ожидал я от нашей милой лучницы столь экстремальной реакции. Как правило, так ведет себя тот, кому, простите за вульгаризм, дают от ворот поворот. Но в данном конкретном случае имело место явление, я бы сказал, обратного характера.
– О чем, гуль вас раздери, вы говорите? – занервничал Геральт. – А? Может, кто-нибудь скажет наконец, в чем тут дело?
– Не в чем, а в ком. В бароне Амадисе де Трастамаре.
– Рябомордом охотнике?
– В нем самом. Он признался Мильве в любви. Три дня назад на охоте. Он ее уже месяц как на охоту таскает…
– Одна охота, – Ангулема бесстыже сверкнула зубками, – продолжалась два дня. С ночевкой в охотничьем домике, понял? Даю голову на…
– Замолкни, девушка. Говори, Регис.
– Торжественно и формально он просил ее руки. Мильва отказала, кажется, в достаточно резкой форме. Барон казался человеком рассудительным, однако воспринял отказ как незрелый юноша, надулся и незамедлительно выехал из Боклера. А Мильва с тех пор ходит как пыльным мешком пришибленная.
– Слишком уж мы тут засиделись, – буркнул ведьмак. – Слишком.
– И кто это говорит? – произнес молчавший до тех пор Кагыр. – Кто это говорит?
– Простите. – Ведьмак встал. – Поговорим, когда вернусь. Управляющий виноградником Помероль ждет меня. А точность – вежливость ведьмаков.
***После бурного бегства Мильвы и ухода ведьмака оставшиеся завтракали в молчании. По кухне, пугливо ступая когтистыми лапками, расхаживали две курицы, одна черная, другая пестрая.
– Есть у меня, – заговорила наконец Ангулема, поднимая на Фрингилью глаза поверх тарелки, которую протирала корочкой хлеба, – одна проблема.
– Понимаю, – кивнула чародейка. – Ничего страшного. И давно была последняя менструация?
– Да ты что! – Ангулема вскочила, переполошив кур. – Ничего похожего! Дело совсем в другом.
– Ну, так слушаю.
– Геральт хочет меня здесь оставить, когда отправится в дальнюю дорогу.
– Ого!
– Не перебивай меня, ладно? Я хочу ехать с ним, с Геральтом, потому как только с ним я не боюсь, что Одноглазый Фулько снова меня сцапает здесь, в Туссенте…
– Ангулема, – прервал ее Регис. – Не сотрясай попусту воздух. Мазель Виго слушает, но не слышит. Она занята только одним: отъездом ведьмака.
– Ого, – повторила Фрингилья, поворачиваясь к нему и сощуриваясь. – О чем это вы изволили упомянуть, господин Терзиефф-Годфрой? Отъезд ведьмака? И куда ж он отъезжает? Если можно знать?
– Может, не сегодня, может, не завтра, – мягко ответил вампир, – но в один из грядущих дней наверняка. Никого не обижая.
– Я не чувствую себя обиженной, – холодно ответила Фрингилья. – Разумеется, если вы имели в виду именно меня. Что же касается тебя, Ангулема, то будь спокойна: проблему отъезда из Туссента я с Геральтом обговорю. Ручаюсь, ведьмак примет к сведению мое мнение на этот счет.
– Ну конечно, – фыркнул Регис. – Я предчувствовал, я знал, что именно так вы и ответите, мазель Фрингилья.
Чародейка долго глядела на него, наконец сказала:
– Ведьмак не должен уезжать из Туссента. И если вы желаете ему добра, то не должны его к этому подталкивать. Где ему еще будет так хорошо, как здесь? Он купается в роскоши. Здесь у него есть его обожаемые чудовища, на которых он охотится, совсем неплохо на этом зарабатывая, тут живет его сподвижник – фаворит ее сиятельства княгини, сама княгиня благоволит ведьмаку. В основном из-за того суккуба, который раньше посещал альковы. Да-да, господа, Анарьетта, как и все высокородные дамы Туссента, невероятно рада присутствию здесь ведьмака. Ибо суккуб перестал навещать их супругов. Однозначно. Туссентские дамы скинулись на специальную премию, которую вот-вот внесут на счет ведьмака в банке Чианфанелли. Приумножая тем самым наличные, которые он там уже насобирал.
– Красивый жест со стороны туссентских дам. – Регис не опустил глаз. – Да и премия вполне заслуженна. Не так легко было устроить, чтобы суккуб перестал наведываться. Можете поверить, мазель Фрингилья.
– И верю. Кстати, один из дворцовых стражников утверждает что видел суккуба. Якобы. Ночью, на зубцах Башни Кароберты. В обществе другого упыря. Вроде бы – вампира. Демоны прохаживались, клялся стражник, и выглядели так, будто давно знакомы. Может, вам что-либо известно об этом, господин Регис? Не проясните ли?
– Нет. – У Региса даже веко не дрогнуло. – Не проясню. Есть многое на земле, небе и зубцах башен, что и не снилось нашим мудрецам.
– Такое, несомненно, случается, – кивнула головкой Фрингилья. – Относительно же того, что ведьмак якобы приготовился выезжать, возможно, вам известно что-нибудь больше? Ибо мне, к примеру, он ничего о своих намерениях не говорил, а, как правило, говорить привык обо всем.
