Андрей Кощиенко - Одинокий демон. Тетралогия (СИ)
– Ну… – Фелия неожиданно ощутила, что она снова дышит. Оказывается, пока она наблюдала за этим парнем, она забыла, что нужно дышать. Уф!
– Чего ты? – оглядываясь, спросила Риона.
– Госпожа Фелия! Госпожа Фелия! Где вы? Ваш отец требует вас к себе! Госпожа Фелия! Где вы?
Раздавшиеся гдето далеко в коридорах замка крики служанок дали возможность Фелии не отвечать на вопрос подруги.
– Пошли. Меня ищут, – сказала Фелия.
Эри
Ну наконецто добрались! Слава всем богам, подумал я, развалившись в стоявшем у окна кресле. Однако покои тут еще те… На грани оскорбления. Чуть хуже – уже точно хлев, а так на грани. Похоже, Гессен совсем не в восторге от созерцания моей персоны, – припомнил я хмурую физиономию отца Фелии, мрачно разглядывавшего меня изпод своих кустистых бровей. Не нравлюсь, видать, ему я. Ну что ж, плакать по этому поводу я не собираюсь, скорее наоборот – повод для радости, поскольку шансы моей затеи повышаются… Нужно только делать небольшие провокации и реагировать на все, как на потенциальное оскорбление… Вот, к примеру, моя комната! Интересно, князь ее специально приводил в такой вид для меня, или у него таких комнат полно, и они все живут тут, как в сарае? Я снова оглядел убогую обстановку. Мда, нужно будет выяснить! Если мне выделили самые плохие – устрою скандал, а если нет… тогда придется както перекантоваться… Надеюсь, это ненадолго… Житье тут планировалось дней на десять, а если все пойдет не так, то я должен свалить отсюда раньше…
Ах, если все пойдет не так,
Какая будет радость!
Ах, если все пойдет не так,
Наступит шутки радость!
Ах, если все пойдет не так,
То стану я свободен!
Ах, если все пойдет не так,
То… то… то…
Последняя рифма к пришедшему в голову стишку никак не придумывалась. Слова «моден» и «годен» явно не подходили.
Да и ладно! Стихи сочиняются, значит, настроение есть! А если есть настроение, то все у меня получится. Так, скоро вечер, а вечером у меня праздничный ужин и знакомство с невестой. А я еще не готов! Хотя оно мне в общемто и не сплющилось, могу и непричесанным прийти, но марку держать нужно… Где там мои тайлиш?
– Девочки! Мила! Лора! Вы где? – принялся я звать своих служанок.
– Что господин княжич желает? – В открывшуюся дверь заглянула Лора.
– Что желает? Через три часа я должен быть на ужине, а я еще не готов! И что желает господин княжич? – наклонив голову и вопрошающе смотря на нее изпод бровей, спросил я.
– Сейчас мы вами займемся! – улыбнувшись, пообещала Лора, делая книксен.
– Это было бы очень мило, – ответил я Лоре.
– Мы почти готовы! – снова присела та.
Знаем, как вы готовы, плавали – знаем! Избалуются скоро вконец. Ну ладно, пусть балуются, пока меня это не напрягает. Вот свалю отсюда, баловство их и закончится…
– Ладно, девочки! Давайте побыстрее! Побыстрее! – скомандовал я, несколько раз хлопая в ладоши. Следующие три часа пролетели в подготовке к торжественному мероприятию. Помывка, сушка, глажка, чистка, примерка, ну и прочие заботы, предшествующие выходу в общество. Сначала одели меня. Потом Мила и Лора убежали одеваться к себе, затем я проконтролировал, как они выглядят. За четверть часа до начала пришел почемуто мрачно настроенный Фестер, в серебряном парадном камзоле, в сопровождении наших солдат, тоже в парадном одеянии. Принес шкатулки с драгоценностями – мой подарок невесте. Их Фестеру самолично, из рук в руки, вручил князь Аальст перед отбытием. Я туда заглянул, но не впечатлился. На Земле такое называется «ширпотреб».
Ну и ладно, сойдет! Я же не всерьез жениться еду? Значит, сойдет!
И вот в назначенное время в сопровождении людей Гессена, проведших нас по длинным коридорам замка, мы подошли к дверям зала, в котором было назначено торжество.
– Господин Эриадор Аальст с сопровождающими! – громогласно объявил пухленький мажордом, одетый в какуюто белую хламиду с претендующей на чтото вышивкой серебряными нитями, и стукнул посохом об пол.
Чтото както куцевато меня объявил этот толстячок, решил я, входя в зал. Схалтурил, поди… или завуалированное оскорбление? Ладно, тоже запомним…
Я переступил через порог и, прищурясь, быстро бросил несколько взглядов по сторонам. В большом зале с высокими стенами белого цвета стояли рядами накрытые скатертями длинные столы с яствами, ярко горели масляные лампы, и было полно в пух и прах разодетого народу, все как один дружно пялились на меня.
Интересно, откуда Гессен их столько понабрал? Соседи и дальние родственники? Для того чтобы зафиксировать помолвку большим числом свидетелей, или свадьба тут единственное развлечение, доступное местным феодалам? Я сделал неглубокий поклон обществу и, выпрямившись, стал смотреть, как мне кланяются в ответ.
– Прошу вас, господин княжич! – Стоявший сбоку мажордом сделал с поклоном указующий жест рукой в направлении главного стола, на небольшом возвышении у дальней стены.
Кивнув, я двинулся вперед. Следом за мной вошли в зал стоявшие за дверью и поэтому не видимые до этого момента публике мои тайлиш. На Миле и Лоре были облегающие платья глубокого темносинего цвета, резко отличающиеся по силуэту от широкоюбочных платьев присутствующих в зале дам. Высоко уложенные светлые волосы открывали изящные девичьи шейки, красоту которых подчеркивали сережки, сделанные длинными висюльками. На груди у девчонок, через расстегнутый ворот платья, блестели ожерелья в форме слезы. Хитро граненное стекло на украшениях пускало лучики даже в неярком свете масляных ламп, выдавая себя за крупные бриллианты. На руках Мила и Лора держали в цвет платьев синие подушечки с вышитыми золотыми нитками монограммами рода Аальстов, на которых стояли шкатулки с подарками.
– Аахх… – выдохнул зал при появлении моих красавиц.
Вот вам и ах, подумал я, вспомнив, как я одевал Милу и Лору. Превращение их в тайлиш случилось както постепенно и само собой. Наверное, это произошло изза моей ностальгии по Земле и Эсферато. Сначала мне захотелось сделать им нормальные платья, чтобы они не мелькали вокруг меня чертте в чем. Новые платья им уже сшили, но появляться на публике с тайлиш, одетыми в платья служанок, было моветоном. Поэтому както раз я, повинуясь внезапно возникшему порыву, просто положил перед собой на стол лист бумаги и принялся рисовать. Затем я взял свои наброски и пошел к любимому моему портному, которому я уже осточертел своими капризами, а он мне своими примерками, и у которого последнее время появилась забавная привычка прятаться при виде меня. Но как говорится, никто не спрячется, когда я лечу со своим большим сачком! Вытащив портного из его убежища за занавеской, я подтащил его к столу, сунул ему под нос свои рисунки и принялся объяснять задачу.