Вера Огнева - Дети вечного марта кн 2
- Зачем? Я лучше предложу им на выбор: остаться у нас и служит, как служишь ты, или уходить в приграничье. Туда не дотянутся ни герцог, ни чистюки. Что скажете?
- Я остаюсь, - без запинки сказал Сун, даже не покосившись в сторону Игоря.
А зачем? Кто ему бывший начальник дворцовой стражи? Игорь ведь и внимания-то на него особенно не обращал, делал, что считал нужным, врал, что на ум взбредет, требуя только подтверждать свои слова. В глубине души он не считал Суна равным. И получил.
А что собственно, получил? Он просто забыл, что человек может быть свободным в выборе. Долгая жизнь в паутине герцогской лжи приучила к несвободе. Он ею дышал как воздухом, задохнувшись, как только оказался в атмосфере истины, в которой слово имеет значение и имеет вес. Тут придется заново учиться дышать.
Если останется у рысей - научится. А дальше-то что? Однажды ночью навалится черная тоска, которую глушила герцогская лож, и бывший раб, бывший арлекин, бывший начальник дворцовой стражи, вечный чужак наложит на себя руки.
- Я ухожу. Прости, Ири, - вскинул руку в останавливающем жесте Игорь. - Я не останусь. Мне тут нечего делать. И вас прошу, простить, князь. Я тут не приживусь. Если вы еще не поняли... я чужак.
- Я действительно не понял.
- Я человек из другого Мира. Как попал сюда, не помню. Ири и Сунн могут подтвердить. Я долго жил при герцоге в надежде, что он сможет отправить меня домой. Вернуться к нему я теперь по понятным причинам не могу, остается, пробиваться самому. Попробую.
- Я тебе верю, - просто сказал князь. - Отдыхай. Завтра ты покинешь нашу землю. Тебя проводят до приграничья.
Глава 8
Всадники в серых одеждах зажали Саню с трех сторон, постепенно оттесняя от товарищей. Кот пытался сопротивляться. Но куда было его смирному низкорослому коньку тягаться со зверями, на которых, скакал конвой. Пока еще мог видеть, Санька шею сорвал, выворачивая на Шака. Лицо помолодевшего Апостола оставалось безмятежным. Не знай его Саня, посчитал бы, что тот спокоен. Но, знал, а по тому напряженно ожидал, что он предпримет, только погодя сообразив: решись арлекины на сопротивление, их сомнут. Когда уже шея не выворачивалась, так далеко позади осталась телега, кот натянул поводья. Не тут-то было, его зажали конскими боками. Не отпусти он повод, оба и сам и конек полетели бы в траву.
Саня заглянул под надвинутый куколь правого конвоира. Хоть режь, хоть озолоти, оттуда не сдавало живым. Будто глиняный болван трясся под серой накидкой. Левый - то же самое. Саня начал искать живую нитку, связывающую болванов с кукловодом, не нашел, расслабился, и тут накатило. Из массы серых, которые одинаково прямо держались в седлах, пришло: смесь тревоги, удовольствия и тихого злорадства. Но все это тлело под гнетом воли, сковавшей послушную массу живой нежити. Пустил, значит, кукловод на арлекинов серых болванов, а сам чего-то про себя пасет.
Осталось, расслабиться и править, куда велено. Начни артачиться, не исключено, наваляют тебе всей серой толпой. Ну, тебе - ладно: сам напросился, друзьям перепадет. А они не при чем. Хоть режь, хоть, опять же, мордой об стол, Саня чувствовал не по ним серый переполох, а по нему, не совсем - как выяснилось - простому коту.
Наваляют - это во первых, а во вторых: окажи характер, нипочем не разберешься, что у хозяина серого воинства на уме.
Дикое поле сменилось прямым, как натянутая веревка трактом. Не иначе, серые торили. Нормальный человек, он смотрит, где спрямить, где обогнуть, чтобы дорога легла и полегче и повеселей. Да еще чтобы заступ с лопатой не стереть в пыль пока строишь. Тракт наводили не задумываясь. Горка - срыть! Болото - засыпать! Дубрава? Срубить без всякой жалости. От дороги веяло вовсе уже чем-то нечеловеческим.
Вот тебе фокус: есть люди, есть не люди, а тут совсем... третий сорт. И смотрит в спину. Как еще дыру в куртке, подарке любезного друга Пелинора, не прожог?
Шли уже часа два. Тракт позволял развернуться лавой. Конвой перешел в галоп. Саня натянул повод, сбивая серую орду с шага.
Обойдутся! Ему добрый конек был дороже, чужого мнения о себе. Пусть серый кукловод думает, что хочет. Да и присмотреть за телегами, что остались далеко позади, не мешало. Но сколько кот их ни выглядывал - не нашел.
Он уже решил вовсе остановиться и выяснить, что к чему, когда на дальнем краю белой нитки тракта обозначилось черное пятно. Быстро потянулись вверх тонкие шпили крыш.
Ворота открылись сами. Только передовые всадники подъехали к подъемному мосту, тяжелые черные створки, окованные железом, бесшумно разошлись и отряд по трое пошел в проем. Сварливому коту деваться оказалось некуда. Ругая себя последними словами, за то что не придумал, как присмотреть за товарищами, окруженный серыми, кот пошел через мост.
Выложенный новенькой брусчаткой, замковый двор оказался идеально чист. Серые спешивались и уводили коней. Скоро Саня остался посреди мрачного каменного пространства всего с четырьмя конвоирами. Пятый у ворот махнул рукой - запирать.
Ага! Кукловод! Самое время спросить, куда по дороге пропали телеги с арлекинами. Но Сане не то что выяснять отношения, пошевелиться не дали - зажали так, что конек застонал.
Такого кот терпеть не стал, развернулся и двинул кулаком в ухо ближнего охранника. Тот без звука канул под копыта своей лошади. Второй не замедлил свалиться с другой стороны. Саня и дальше бы раздавал тумаки, но на него бросили аркан. Волосяная петля сдавила плечи. А кукловод посмотрел из-под капюшона, развернулся и шагом поехал в сторону широкого крыльца; не оборачиваясь, спрыгнул с коня и пропал за высокими створками дверей.
Кота на веревке подтащили к низенькому притвору, сдернули из седла и затолкали в коморку без окон.
Ночь, сырая прохлада и пустой желудок не давали спать. Кот весь извертелся на голой лавке. Это же надо, как они попались. На колени, видите ли, перед ними бухнулись: пожалуйте, гости дорогие! Ладно, девочки, с них какой спрос, но собака или Шак могли бы догадаться. И догадались бы? То-то, только дернись - драка, со всеми вытекающими из нее последствиями. Что так сидеть в сырой темнице, что - эдак. Разве, случись перепалка, сидеть пришлось бы с битой физиономией.
Саня много раз уже прислушивался и принюхивался, только языком воздух не пробовал. Толку - никого. Следов товарищей не нашел. Вообще живым не пахло. Будто в склепе заперли. Пришлось ему однажды в таком побывать.
Дело давнее. Он тогда только-только ушел из Камишера. Все кругом было и новым и странным. Читать Саня не умел. На стене ратуши городишка Варок, в который он забрел подработать, загибался краем серый лист с мелкими черными букашками. Кот остановился, подивиться. Слышать про такое доводилось, видеть - ни разу.
-- Любопытствуешь? - спросили за спиной.
Там кто-то топтался и сопел. Саня обернулся. Мужичок ростиком в три аршина ковырял в ухе. На лице будто курица порылась. Глазки маленькие, слезящиеся.
-- Интересуешься, спрашиваю? - потыкал мужичонка пальцем в бумагу.
-- Ага, - ответил Саня и для верности провел кулаком по носу, вроде, сопли утирает.
Сказывться человеком он тогда еще не привык и всячески перенимал мелкие людские привычки. Мамка бы дома за такое по затылку съездила. Мужик усмехнулся, хитро прищурил глазки и забубнил:
- "Сим оповещаем, что все входящие в город странники обязаны три дня отработать на городские нужды".
Новая новость! Монетку при входе в городские ворота заплати, так еще и работай на них! Если за даром, Саня нипочем не станет, лучше дальше пойдет.
Мелкий доброхот, как подслушал, начал возмущаться в лад с Саниными мыслями:
- Нет, ты только посмотри, что придумали! Мало им податей. Форменное издевательство. Ладно, хоть плату положили.
-- Какую? - не замедлил спросить Саня.
-- Мелко написано, не видать мне. Но если интересуешься, могу отвести к знающим людям.
Сане не хотелось никуда идти с этим. Не нравился он ему. Скользкий, как угорь, и глазки бегают. Но вокруг как на зло не случилось никого другого. Вечерело, город уже засыпал.
-- Я на постоялый двор пойду, - ответил кот незнакомцу. - Завтра к твоим знающим отправимся.
- Не пустят тебя, переночевать. Нет документа, что отработал - нет приюта. Звиняй. Такие у нас порядки.
Делать нечего, Саня поплелся за доброхотом, сильно все же сомневаясь, что поступает правильно.
Город Варок вольно лежал в долине между двух невысоких холмов. Оба были подрыты. Испокон веку с них брали камень. Из-за дешевизны и близости строительного материала, дома в Варке строили основательно. Каждый этажа два, три. Ратуша имела все четыре. Улицы не как в других каменных городах - широкие. По дороге встретилась пара, спешащих домой горожан. Саня хотел окликнуть, но вспомнил, что не в родном Камишере путешествует, и постеснялся.
Одноэтажная домина, к которой привел его незнакомец, стояла на отшибе под самой городской стеной. Кругом канавы и всякий хлам. Саня удивился, как в таком месте могут сидеть знающие люди, но переспрашивать у мужика не стал. Внутри дурной кукушкой тукало беспокойство. Однако и любопытство проклюнулось. Если доброхот ведет его в этот дом для своей корыстной надобности, может сильно удивиться после. В обиду себя Саня всяко не даст. Даже если докопаются до его не совсем людского происхождения, не страшно. В Варке к не людям больших требований не предъявляли. Разве, подать при въезде в город была вдвое. А Саня скажет, мол, денег не было.
