Дмитрий Щербинин - Среди миров
Саша кивнул на ограду, которая виднелась за деревьями и молвил:
– По–крайней мере, мы в царском парке. Будем пробираться к дворцу.
Вновь и вновь сверкали молнии, ливень не переставал, воды шумели наверху и под ногами…
Всякий раз, когда они выходили на открытое пространство, то видели дворец. Он возносился над парком, он уходил верхними своими частями внутрь тучи…
Вдруг перед ними предстал бурный поток. Конечно, в обычные дни это был простой, смирный ручей, но от ливня он располнел и торопился утечь подальше. Ища переправу, друзья пошли около берега.
Впереди виднелся мост, а на мосту, вроде бы, стояли статуи. Ничего настораживающего в этом не было, ведь за время своего пути через парк Владар и Саша уже видели много статуй…
Когда они поднялись на мост, полыхнула очередная молния, и стало видно, что перед ними вовсе не статуи, а накрывшиеся плащами стражники. От неожиданности друзья опешили. Тут же последовал вопрос:
– Кто вы такие?
Владар ответил:
– А мы тут по делу были. Сейчас во дворец возвращаемся.
– Вы что же – из дворцовой прислуги?
– Ага, – кивнул Саша.
– Хм–м, чего–то я вас не помню. А вы, ребята? – этот вопрос был обращён к другим стражникам.
Те внимательно вглядывались в лица Владара и Саша.
– Не… не видели… В первый раз таких встречаю…
– Не понимаю, – пожал плечами Саша. – Неужели вы рассчитываете узнать при таком освещении.
– Вот, нормальное освещение…
Из–под полы широкого плаща стражник достал лампу. Теперь хорошо были видны бледные и ещё не полностью вымытые от грязи лица Саши и Владара.
– У вас должны быть специальные пропуска, – произнёс стражник.
– А мы не взяли с собой пропуска, – ответил Саша.
– Ладно. Тогда пройдёмте с нами.
Идти со стражниками совсем не хотелось. Их бы наверняка сначала где–нибудь заперли, а затем довольно выяснили бы, что никакого отношения к дворцовой прислуге они не имеют.
Тогда Саша оттолкнул одного стражника, бросился к ограждению моста. В это мгновенье сразу два стражника повисли на плечах Владара, и он не мог от них избавиться. Саша остановился, развернулся, и вот уже схватил одного из тех стражников, которые держал Владара. От второго стражника Владар сам смог сам избавиться.
Борясь со своих противником, Саша катился по мокрой каменной кладке моста. Так он попал под ноги других стражников. Они навалились на него. Образовалась настоящая куча мала.
Владар хотел было вмешаться, но услышал сдавленный крик своего друга:
– Беги! Я их задержу! Беги – я приказываю!!
Никогда ещё Саша не кричал Владару – «я приказываю!!», и это требование подействовал. В одно мгновенье Владар понял, что не сможет помочь Саше, но у него самого есть шанс сохранить свободу и воспользоваться этой свободой. Поэтому он взобрался на ограждение и прыгнул вниз, в неистовый, стремительный поток.
Он с головой погрузился в тёмную воду, и поплыл вместе с течением под водой. И плыл он сколько позволяли его лёгкие, затем – вынырнул. Схватился за нависающий над водой куст и выбрался, лёг на землю, отдышался. Затем – повернулся в ту сторону, откуда приплыл. Ни стражников, ни Саши, ни самого моста не было видно. Он прислушался – не было ли за ним погони? Но услышал только настойчивый идущий со всех сторон шум воды.
Потом Владар хлопнул себя мокрой ладонью по лбу, пробормотал:
– Да что же это я?! Ведь мне на противоположный берег надо!
И он снова бросился в воду, переплыл на противоположную сторону разбушевавшегося ручья. А в голове билась мысль: «И зачем мы к этому распроклятому мосту пошли?! Переплыли бы вот так! И что теперь с Сашей? Когда я его увижу?!»
* * *
То, что происходило той страшной ночью, вспоминалось Владару с трудом. Ему казалось, что время тянется невыносимо медленно, а потом оно через чур ускорялось…
Вот, например, воспоминание: он пробирается по парку, в сторону дворца, а тут спереди – лай собак, крики, отсветы факелов мечутся среди деревьев. У Владара не было сомнений, что это его ищут, и вот он уже несётся, разбрызгивая воду в крупных лужах… Вот он забрался в тёмную трубу под мостом – опять лай, отсветы факелов, приближающиеся голоса. Владар вынужден был нырнуть…
Всему приходит конец, вот и буря ушла, вот и ночь закончилась, настало прекрасное утро.
Владар лежал на краю полянки, под кустом, а над его головой, в кронах берёзы хлопотливо чирикали птицы. В отдалении ещё глухо ворчал гром, но он уже был бессилен и совсем не страшен. Восходило над Светградом солнце, и берёза озарилась, стала такой же белой, светлой, как и царский дворец, который виден был за другими деревьями. Юноше казалось, что до этого дворца совсем недалеко. Но сколько же трудностей пришлось преодолеть! Как он вырвался от погони?..
Приподнявшись, он взглянул на себя и горестно хмыкнул. Одежда была совершенно истрёпанной, а кое–где разорвалась. На руках остались куски грязи. Появляться в таком виде перед кем–либо из дворцовых, важных людей было безумием. Ещё большим безумием было бы доказывать, что главный лекарь Береогор – не настоящий.
Сверкнула золотом вода. Владар проковылял в ту сторону, и вскоре уже склонился над озером, вымыл лицо, одежду, потом ещё немного погрелся на солнце, и вышел на аллею, ведущую к дворцу.
«Что я делаю?» – спрашивал он у себя. «Кому и что я буду рассказывать? Безумие… да – безумие вся наша затея с самого начала. Просто мы попытались хоть что–то сделать, предотвратить возможное преступление… Э–эх, как бы нас самих в преступники не записали…»
С одной стороны деревья отступили, и Владар увидел три продолговатых озера, которые лежали на террасах, спускающихся вниз, к Светграду. Город уже был озарён солнцем; и, вымытый дождём, сиял яркими, приветливыми красками. Дальнее озеро также золотилось в лучах, а ближние два пока что лежали в тени от царского дворца. Но, чем выше восходило солнце, тем ближе становилось тёплое сияние дня.
Склонный к созерцательности Владар и здесь остановился, обернулся к озёрам. На его мечтательном лице выделялись глаза – в них горело вдохновенье.
И неожиданно он услышал мягкий, приветливый женский голос:
– Правда ведь, красивые озёра?
Владар обернулся. Перед ним стояла незнакомка. Молодая, облачённая в тёмно–бардовое, с золотистым шитьём платье, со светло–золотистыми волосами, убранными тоже золотистой сеткой – она была не просто прекрасна. Она показалась Владару самой прекрасной из всех когда–либо виденных им девушек.
А она была невысокого роста, слегка курносая, а глаза такие проницательные, живые, и… печальные. Вот, пожалуй, эта печаль – глубокая, являющаяся неотъемлемой частью незнакомки и поразила Владара. Но эта была светлая печаль…
