Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы
— Какое слово?! — изнемогая от неравной битвы, отозвался он.
Демоница извивалась на земле, кидая противника из стороны в сторону и при этом бешено била своими твёрдыми ногами — один удар мог переломить человека пополам. Приходилось уворачиваться изо всех сил, а зубы чудовища щёлкали у самого лица, как сияющие капканы.
— Говорящий-С-Камнем, скажи слово камню!
Словно молния взорвалась в его мозгу. Два слова, звучания которых он не разобрал, сорвались с его губ, но смысл Лён понял хорошо — камень, повинуйся!
Монстр прекратил биться. Чудовищная пасть сомкнулась, превратившись снова в рот, глаза бессмысленно уставились в ночное небо, руки застыли в воздухе, а каменные пальцы остались лежать на истерзанной траве. Меч так и торчал в груди монстрицы, но сама она не шевелилась.
Лён, задыхаясь, поднялся с земли и прикоснулся к своим губам — ему казалось, что два слова, слетевшие с них, должны позвать за собой и другие слова неведомого языка. Он всё ещё ощущал в себе присутствие другой памяти, другого разума. Это Гедрикс — он снова был с ним!
Тогда Лён уверенно взялся за рукоять меча и бросил одно слово:
— Аллайс!
«Отдай!»
И без напряга вытащил клинок из камня.
— Что делать с этой тварью? — спросил он Гранитэль.
— Ты дивоярец, у тебя Каратель. — отвечала та.
Сильный удар обрушился на неподвижное каменное тело вместе с оглушительным словом — и драгоценные камни дождём полетели во все стороны. Мраморная пыль столбом взвилась в воздух и тут же осыпалась на землю. Тогда Лён огляделся и увидел застывших в ужасе цыган. Он уже собрался обернуться совой и улететь, как из толпы вышел владелец балагана.
— Прости, господин. — пролепетал он, выкатив глаза. — твои десять монет.
Лён хотел что-то ответить, но только махнул рукой. Он обернулся совой и взмыл над лугом. Внизу попадали ниц все циркачи.
* * *— Ты вправе упрекать меня. — сказал он Гранитэли в глубоком раскаянии. — Я виноват, что не послушалася тебя.
— Я Перстень Исполнения Желаний. — ответила принцесса. — Всего лишь Живой Кристалл. Я не указываю тебе, как поступать. Я твоя слуга, хочешь — твой друг, но не твоя совесть и не твой разум.
— Хочешь сказать, что я поступил правильно?! — изумился он.
— Ты дивоярец, ты владеешь Карателем, твоё решение — твоя ответственность.
Не слишком понимая, что ему сказала Гранитэль, он лишь осознал, что границы разумных решений и допустимых рисков с точки зрения принцессы, гораздо шире для него, нежели для прочих. Но, такое положение вещей накладывает на него и более строгие обязательства. Вот о чём он хотел сказать принцессе, а она ему ответила в том смысле, что его желание остаётся главным приоритетом в выборе действий и средств.
— Скажи, теперь память о Гедриксе так и будет сопровождать меня? — спросил он. — У меня такое чувствов, словно он подменяет меня собою в критический момент.
— Зато, благодаря этой памяти, ты приобретаешь нечто такое, чего тебе не даст ни один волшебник Дивояра. — ответила принцесса. — Не печалься, со временем ты всё поймёшь. Просто ты ещё в себя не веришь — Гедриксу я никогда бы не стала советовать спасаться от врага. Но я ошиблась — ты справился.
— А Финисту? — усмехнулся Лён. — Советовала ты Финисту спасаться бегством.
— Огненный маг, подобного которому не было с тех пор, как он покинул мир. — печально отозвалась принцесса. — Пока я с тобой, ищи в себе власть Говорящего-с-Огнём.
— Разве я не огненный маг?! — изумился Лён.
— Ты фокусник, мой друг. — с улыбкой в голосе ответил Перстень.
— Кто ещё? — помолчав, поинтересовался он. — Кем был Елисей? Ведь его я тоже видел на Бесконечной Дороге, хотя и не понимаю — почему.
— Говорящий-Со-Светом. Не так давно ты воспользовался властью над воздухом, так что в тебе есть все задатки Говорящего-Со-Стихиями. Я говорю тебе, дивоярец, ты владеешь не просто Карателем, а мечом Джавайна!
Он хотел ещё спросить что-то, но увидел, что за разговором уже оказался во дворце и миновал все этажи. Лён остановился перед дверью, за которой скрывался от своей каменной дочери царь, и за которой спал безмятежно Долбер.
Открывающее слово заставило сильно дрогнуть дверь — это неведомым образом переместились внутренние засовы. Они выскочили из гнёзд и оказались снаружи.
— Её больше нет. — небрежно сказал он испуганному человеку, который в ужасе застыл посреди комнаты. — Я уничтожил вашу демоницу.
— Ты убил каменную деву? — изумился царь.
— Да. Мой меч уничтожает монстров. Теперь вам ничто не препятствует признать моего товарища своим сыном. Вам более ничто не угрожает, и вы можете забыть о своём поступке.
Царь колебался, глядя то на спящего Долбера, то на Лёна.
— Вы не уверены? — спросил его последний. — Всё ещё сомневаетесь и желаете видеть перстень?
Лазарь кивнул.
— Да. По крайней мере, это будет выглядеть убедительно, а в противном случае все будут подозревать, что это не настоящий мой сын. Это может вызвать династическую распрю, а мой народ только и сдерживался страхом перед каменным чудовищем. Понимаете, этот перстень уже сделался легендой, с ним связывают возвращение моего сына. Представить же народу всего ли одного из женихов как будущего наследника трона будет выглядеть, как моя слабость.
— Ну что ж, мне и самому интересно выяснить, что же за перстенёк такой подарили моему другу воздушные девы. — ответил Лён. — На рассвете я отправляюсь в путь — обратно к камню на развилке. Но прежде я хотел бы взять с вас некоторое обещание.
— Я слушаю вас, дивоярец. — ответил царь.
— Не говорите моему товарищу, что обнаружили у него примету вашего пропавшего сына. Возможно, мой поиск окончится ничем, и перстень так и не вернётся. Если у меня ничего не получится, мы просто уйдём отсюда. Не говорите ему также, что его перстень и ваш — одно и то же. Я не хотел бы, чтобы мой друг питал ложные надежды.
— Что я скажу ему на время вашего отсутствия? — спросил царь. — До той развилки два дня пути верхом, да ещё два дня обратно.
— Не стоит волноваться. — уклонился от объяснений Лён — он не хотел открывать перед царём свои подлинные возможности.
Он вывел из конюшни своего верного Сивку, седлал его и, не собирая с собой в дорогу более никаких припасов, отправился за пределы городской стены. Конь нужен был ему только для маскировки, чтобы все видели, что гость выехал верхом. На самом деле Лён не собирался терять два дня на дорогу, а намеревался обернуться соколом и долететь до места всего за пару часов. Так он и сделал: оставил своего Сивку пастись в небольшом леске, а сам, обернувшись птицей, взмыл над берёзками и взял курс на ту дорогу, по которой неделю назад они втроём приехали к царскому пиру. Беспокоила его мысль о Кирбите — чем сейчас занят этот ложный кочевник, какие козни строит? Не то, чтобы Лёну очень хотелось устроить Долбера на царствие, просто очень необычным оказался тот факт, что его товарищ по лесной школе оказался на самом деле царским сыном. Очень уж сказочно получается. Однако, ещё неизвестно, в самом ли деле это тот самый перстень — не зря Лён осторожничал. Было такое подозрение, что не случайно вручили воздушные духи его спутнику этот перстенёк — вот за этим сейчас и летел на запад легкокрылый сокол.
