Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
Только при втором посещении Золотого Гальюна и Общей кальянной всем четверым удалось прильнуть к персональному кальяну. После двух затяжек они поняли, что персональный кальян – единственное, чего им недоставало в жизни для полноты счастья. Значительно позже они поняли причину того, что персональный кальян можно было встретить только в таких эксклюзивных местах, закрытых для основной массы и предназначенных исключительно для особо удостоенных и посвящённых.
Возлежа рядышком на подушках и прикрыв глаза, они вчетвером ловили неземной кайф и не могли оторваться от тоненькой трубочки, заканчивающейся прозрачной маской в форме уплощённой ракушки, из которой вдыхали пары божественной смеси.
В самый неподходящий момент Тим подошёл к их живописно расположившейся на цветастых мягких подушках группе. Своей огромной ручищей он сграбастал Галя, с силой встряхнул его, затем то же самое проделал с Гаем. Оба парня с обидой и недоумением посмотрели на него. Но их друг, ни слова не говоря, знаками велел им столь же решительно оторвать подруг от персональных кальянов и спешно покинуть помещение Общей кальянной. Близнецы никогда не видели своего ласкового друга таким разъярённым и не поняли причину его необузданной ярости. Подгоняемые Тимом Пительманом, не стряхнув с себя неземных ощущений, все четверо, понурившись, заплетающимися ногами гуськом направились к выходу из сверкающего тёмным золотом помещения. Больше им так никогда и не пришлось прильнуть к персональному кальяну и вкусить неземное наслаждение от божественных испарений…
На выходе из кальянной Галь увидел полулежавшую на подушке изысканной расцветки Офелию. Не отрывая губ от своего персонального кальяна, она нежно кивнула ему, и её затуманенный взор сверкающих бесовским изумрудом глаз явно на что-то ему намекал. Всё ещё пребывая в ауре сказочных ощущений от вдыхания эксклюзивных паров, он никак не мог смекнуть, чего от него хочет популярная любимица элитариев и труженица цеха фанфармации. Галь потянул носом и учуял, что в данный момент Офелия вдыхала один из обычных составов трав, предлагаемых посетителям Золотого Гальюна.
***
С особой горечью Галь вспоминал предыдущую поездку в экспрессе в качестве особ, приближёных не только и не столько к Пительману, но к Ад-Малеку и Бакбукини.
Вспомнил с болью и недоумением: в Золотой Гальюн их не пустили, их постоянный абонемент на посещение столь престижного места был аннулирован без объяснения причины. Это у них-то, заслуженных дубонов!
Экспресс всё так же плавно нёсся вдоль одного из витков "Цедефошрии", вся компания удобно расположилась на мягчайших подушках. Галь и Гай сидели рядышком.
В какой-то момент, изрядно закосев от обилия и разнообразия поглощённых им всевозможных напитков, Галь неуклюже заворочался, пытаясь выпрямиться на подушке.
Наконец, ему это удалось, хотя его мотало и качало во все стороны. Он даже не заметил, что Тим куда-то испарился. Чтобы не упасть, он упёр привычным и любимым жестом обе руки в колени и принялся вещать заплетающимся языком: "Наши предки и сестрица – идиоты! Что бы им сейчас не жилось в "Цедефошрии"! Изысканной еды и напитков – от пуза и до балды! Даже абонементной карточки не требуется таким, как мы, высшим из высших, удостоенным из удостоенных, посвящённым из посвящённых!
А нашей сестрице – только её молитвы и псалмы! Ими они, дурацкие антистримеры, сыты будут? Дура упрямая! Она согласна быть избитой, но только не приползти к нам с благодарностью, что уму-разуму её научили!" Вдруг, неожиданно для всех, Ад-Малек грохнул кулаком по ковру, по тому месту, вокруг которого живописно выстроились початые бутылки коньяка и пива. От его увесистого кулака всё это хозяйство с жалобным звоном попадало и ломаным веером расположилось на ковре.
Аль-Тарейфа, хищно сверкнув глазами из-под чёрных бровей, изогнутой косматой линией прорезающих низкий лоб, оглушительно прорычал: "Слушай, хабуб, что это ты за разговоры тут ведёшь? Что это ты всё о своей сестрице? Я тебе уже сказал: или ты можешь её поймать и привести сюда – или нет! Именно о том, как её поймать, и следует думать и говорить! Говорил я тебе, или не говорил?" Галь испуганно и удивлённо взглянул на приблизившееся к нему огромное свирепое лицо великого виртуоза снизу вверх и затравленно пробормотал: "Да… кажется… что-то такое… говорили, сахиб Аль-Тарейфа…" – "Ну, так вот! Объявляю тебе: отныне вы с братцем лишаетесь всех деликатесов и привилегий удостоенных и посвящённых. И, конечно же, никаких выпивок! Будете питаться, как принято у упёртых антистримеров! И, разумеется, никаких посещений Золотого Гальюна! Вообще!!! Он для верных и успешных, а вы, как мне стало ясно, отнюдь не таковы! Понял, хабуб?!
И так до тех пор, пока не поймаете сестрицу! Я что, тебе ещё не дал понять, что она мне очень нужна? Лично мне!!! И вот ещё что… Я знаю, что ваши занятия домашними кружками, которые вы нелегально проводите в "Цедефошрии", сделали вас не по заслугам популярными и вскружили ваши головы. А между тем силонофон вы так и не освоили, как я требую! Хорошо, хорошо, Куку… Гай играет на ботлофоне, и у тебя, по доброте душевной и неоправданной мягкости натуры, к нему нет никаких претензий. А у меня к Галю – есть! И чтобы прекратил своё хвастовство! Никаких кружков, пока не добьёшься требуемого мною уровня! Если нет нужных силонокулл-способностей, так и скажи! Но тогда… сам знаешь, в каком витке ты окажешься и как после этого будешь выглядеть… И от моих женщин подальше! Они давно уже не ваши!" – он со свирепым наслаждением созерцал посеревшее, принявшее затравленный вид лицо парня, с которого весь хмель моментально слетел. Ему от страха даже в голову не пришло, что в родной деревне Аль-Тарейфы силонокулл считается вредным язычеством и находится под строжайшим запретом. Хотя доходы Ад-Малека от занятий "этим язычеством" всячески приветствуются и пользуются уважением…
Рассвирепев, Аль-Тарейфа сильно встряхнул Галя, голова которого бессильно моталась из стороны в сторону, и ещё несколько раз встряхнул. Увидев, что его взгляд стал более осмысленным, Ад-Малек отпустил его и деловито предложил: "Давай-ка лучше делом займёмся! Тебе явно не даётся мой новый пассаж ВЗБРЫН-Н-Н-НЬК! А ведь это один из важнейших звуковых пассажей, наимощнейший из мощнейших по своей космической силе! По своему воздействию нет ему равных. Любой хлюпик-антистример, как услышит наш взбрыньк, сразу с копыт откинется. И никакие псалмы ему не помогут! Главное – начинать с piano-pianissimo, которое будет продолжаться довольно долго, потом на стремительно ускоряющемся crescendo достигнуть forte-fortissimo.
