Елена Белова - Сердце феникса. На переломе. (первоначальный вариант)
..Они свалили наброски на пол, но это было неважно. Тропические растения над столом, как в лихорадке, росли, вились, переплетались — все равно. Их словно кружит в горячем вихре — все равно, все равно. Лишь бы она не отстранялась…
Феникс…
Кто из них перенес обоих в спальню? Неизвестно. Он не помнит. Точно помнит, что не снимал ни рубашки, ни джинсов — но куда же они тогда делись? Да какая разница? Он помнит, как она закрыла глаза, когда он отвел в сторону светлые длинные волосы…
И мир снова пропадает, рассыпаясь и плавясь. А потом воскресает, как феникс. И он, Ян, тоже феникс — умирает и воскресает. Пламя Преисподней…
Какое странное ощущение. Словно он стал… больше. И сильнее. И куда… счастливее, что ли? Согретым… согретым изнутри.
Ян не знал женщин. Никого не знал. Жертве положено быть неприкосновенной. Старательно культивируемое одиночество подкреплялось обрядами, напрочь отбивавшими желание касаться кого бы то ни было, искать утешения в чужом тепле.
Это не твое. Это не для тебя. Твое место на алтаре. Читай книги. Это все, что тебе позволено.
Потом, когда судьба вдруг выпустила его из цепких когтей, их было немало — пожелавших коснуться. От вампирши Дианы до протектора Саммаэля. Но что-то — может быть, нарушенная судьба, может, привитое отчуждение — оставляло прежние запреты в силе. Или дело было в самой атмосфере Дворца?.. В ядовитом шепотке придворных? Но за эти полтора года он никому не ответил согласием. Научился рукопожатиям, научился терпеть хлопки по плечам и прочие знаки одобрения, даже приятеля завел — но и только.
И вот…
Он почти растерянно посмотрел на Анжелику. Она сонно шевельнулась, по лицу скользнуло несколько пушистых прядей… Он обязательно переоборудует эту комнату. Он сменит цвет и фактуру стен — они должны быть совсем не такие, надо добавить золотой и белый, с редкими сполохами алых искр — внизу, у самого пола. И на полу! Он сменит и покрытие, пусть пол отзывается на ее шаги — только на ее — вспышками-зарницами. Словно комната — ее, огненной девушки.
Счастье — это оно? Человеческое слово. В дей-бра, демонском наречии, не было слова «счастье». Довольство, спокойствие, победа — были. А счастье — не для демонов. Или все же?…
Ян потянулся за памятным кубом-гало… Нужная комната возникла под его пальцами за минуту. А следом — еще одна, уже для них двоих. И еще одна — комната-сад, для Жана. И еще, еще… Сам собой из небытия возник и соткался сверкающий сад из разноцветных струй в обрамлении зелени — тот самый Парк… Он работал и работал, и нужные образы рождались сами — как огонь в Алой пещере. Вдохновение накатило и закружило — вихрем.
— Ян?
Демон перехватил куб у самого пола. Едва успел. Выдохнул. Помедлил… и обернулся. Анжелика смотрела на него блестящими глазами — как изящная птица в зелени деревьев. Тонкие бровки изогнулись крыльями:
— Ты даже в постели работаешь?
— Ну… бывает, — осторожно ответил Ян. — А что?
— Ничего, — мурлыкнула феникс, — Просто к этому надо привыкнуть, а?
Привыкнуть — эхом отозвалось во взбаламученном сознании. Она… привыкнуть? Я никогда не привыкну. Анжелика потянулась — гибким движением игривого котенка — и эхо затихло. И мысли тоже.
— Ты даже одеться забыл… — ласковая ладошка скользнула по плечу. О-ох… Он вдруг потерял контроль над руками, над сердцем, даже над головой. Что-то случилось. Словно Анжелика была солнцем, а он жар-цветом — он потянулся навстречу полуоткрытым губам… Забытый куб покатился в простыни.
Спустя пару минут дверь, так опрометчиво незапертая, скрипнула. На пороге почти неслышно возник Жан…и оторопел. Отступил, тщательно, неслышно, без единого шороха закрывая дверь. Постоял, размышляя… и с беззвучным воплем неумело, но очень старательно прошелся колесом по короткому коридорчику.
Встретившаяся на пути стена не проявила понимания к неповторимости момента и охладила его энтузиазм, крепко саданув юного акробата по спине. Жан шлепнулся на ковер, торопливо сел и беспокойно взглянул на дверь — не услышала ли его влюбленная (ведь влюбленная же, правда?) пара.
Дверь осталась безмолвной.
Жан расцвел, заулыбался и помчался на кухню. Его небогатый опыт наблюдений за отцом и матерью тихо, но явственно подсказывал, что скоро его названый братец и его суперская девушка очень захотят есть…
— Ян…
— М-м?
— Спишь, что ли?
— Э-э… нет.
— Ладно… Ян, послушай. Я тут должна срочно выйти замуж… Не хочешь жениться?
Переделать мир? Мир Ангъя. Алекс.Это было не новое ощущение, просто никогда он не чувствовал это так остро — ощущение собственной старости. Вокруг кипело, бурлило, смеялось, кружило в веселье человеческое море, а он… он был один. И слишком чужой для такого веселья. И слишком серьезен.
Это был молодежный бал, самый обычный. С неуемным весельем, с бурными танцами до упаду, с розыгрышами и поцелуями в укромных уголках… с шумными рассказами о приключениях. Молодежь всегда самая энергичная, самая беспокойная часть населения, которой вечно нужно попробовать мир на прочность, сражаться, самоутверждаться в своих и чужих глазах… Именно они рисковали сотворить какие-нибудь головоломные чары и безумно сложные эликсиры, именно они рвались в сопредельные миры, именно из них часто состояли отряды быстрого реагирования…
До Алекса то и дело долетали обрывки разговоров:
— Я думала — умру. Неужели это правда такая гадость?
— «Накладки» снимали с реальных людей. У нас в больнице их часто используют — показать больным, что будет, если болезнь не остановить. Попробовать чужие чувства иногда очень полезно. И убедительно.
— Но это болезнь! А кто добровольно мог потреблять такую пакость?
— Девочки, вы зря сомневаетесь. Накладки — нейронные «слепки» реальных личностей, позволяющие ощутить весь сложнейший спектр чужих ощущений, применяются…
— Знаем-знаем, на короткое время, и с ограничениями…
.. — Это совершенно безлюдный мир! Там даже сложных организмов нет! Мы ничего не понимаем — почему?
— А может, снова водники? Как в мире Льевелла, помнишь, эволюционировавшие из рыб…
— Водная цивилизация? Нет, не похоже… Там все-таки была наземная фауна, хоть и дикая. Были подводные города, интенсивный информобмен… А тут — ничего. Тишь, глушь, рептилий и то нет.
— И правда странно.
— Вот именно. Впечатление, что жизнь замерла и не развивается уже миллионы лет!
.. — А она?
