Дмитрий Воронин - Атлантида. Падение границ
Все это будет. А пока…
5
Шум крыльев заставил высокого человека, прикованного к скале, медленно поднять голову. Он был страшен… он и ранее не отличался красотой, теперь же его лицо, исполосованное недавно зажившими шрамами, было ужасно. Но куда ужаснее старых рубцов и свежих ран было выражение лица прикованного – вечная мука. Боль, длящаяся уже немыслимо долго и обещающая повторяться снова и снова, в бесконечной череде лет.
– Подлети поближе, – чуть слышно прошептал он спекшимися губами. – Во имя Тартара, ближе. Дай мне схватить тебя…
Орел кружил над прикованным, выискивая удобный момент для нападения. Для него это был не более чем кусок свежего, вкусного мяса, оставленный в непосредственной близости от гнезда, где ждали голодные птенцы. Птица была осторожна – один раз это существо, уже раненое, сумело причинить ей боль. У орла была хорошая память.
Прометей сжался, насколько позволяли железные цепи. Он чувствовал, что если не сумеет свернуть шею проклятому хищнику, то вскоре будет обречен на поражение и уход в Тартар. В последнее время его сила таяла, и он не понимал, что с ним происходит. Даже простейшую царапину теперь удавалось затянуть лишь с огромным трудом, а если орлу снова удастся располосовать ему живот, а то и выдрать кусок мяса – тогда останется только молча истечь кровью.
Птица атаковала. Титан рванулся вперед, вывернутые руки пронзила боль, но щелкнувшие челюсти захватили лишь перо – орел издал возмущенный клекот, отпрянул, и снова закружился над добычей, выбирая подходящий момент для нового нападения. На этот раз он избрал своей целью ноги несчастного. Прометей застонал от бессилия – отразить эту атаку ему, вероятно, не удастся.
Раздался негромкий хлопок, за ним последовал отчаянный вопль птицы. Длинная стрела с белым как снег оперением пронзила орла на вылет. Он еще бил крыльями, еще пытался держаться в воздухе, не осознавая, что мертв, – и падал, падал вниз, на острые камни.
Прометей проводил взглядом своего мучителя, затем попытался разглядеть стрелка. Далеко внизу, едва видимый отсюда, с высоты, двигался человек.
– Отменный выстрел, – хрипло пробормотал титан, вдруг почувствовав странное успокоение. Не оттого, что проклятая птица нашла свой конец. Появление здесь этого стрелка было Знаком. Добрым Знаком.
Человек тем временем, быстро перепрыгивая с камня на камень, поднимался по уступам к прикованному титану. Прошло несколько долгих мгновений, и Прометей узнал неожиданного спасителя.
– Радости тебе, Прометей, – широко улыбнулся стрелок. Но улыбка тут же увяла, когда он разглядел изможденного, изуродованного друга.
– В этом мире мало радости, Геракл. Смотрю, ты все еще великолепно владеешь луком. Это те самые стрелы, о которых ходят легенды?
– Нет, – покачал головой герой. – Эта тварь не заслуживает капли яда гидры. Но… Прометей, я принес новости, которых ты, думаю, ждал.
Прометей обладал провидческим даром, которого опасался даже Зевс. Но тут не стоило быть провидцем, чтобы догадаться, о чем идет речь. Сколько он думал об этом, сколько раз представлял себе… как явится кто-то из гиперборейцев, дабы объявить о том, что он, Прометей, свободен. И тут же понял… понял и скрипнул зубами от бессильной ярости.
– Я думаю, Зевс не переменил своего решения, ведь так?
– Так, – опустил голову Геракл. – Его слова все еще в силе.
– Значит… кто?
– Хирон.
Из горла Прометея вырвался горестный стон.
– О, тьма Тартара! Зачем!
– Мне тоже больно вспоминать об этом, друг, – Геракл некоторое время помолчал. – Может быть, даже вдвойне больно. Ведь это из-за меня он ушел в Тартар навсегда.
– Из-за тебя? Или все же из-за меня?
– Я сказал… лишнее. Слишком много лишнего. Мои слова заставили его пойти на это. Ради Гипербореи… ради всех нас. Он ушел в Тартар… Знаешь, я никогда не думал, что слова могут убивать. То, что я рассказал ему, принесло ему вечную мглу царства Аида ничуть не менее верно, чем если бы я вонзил в него стрелу, отравленную ядом гидры. Но об этом потом, а пока протяни руку, я перерублю цепи.
– Эти оковы создал сам Гефест, – вздохнул Прометей.
– Меч тоже вышел из-под его молота.
Геракл размахнулся, нанес удар. Фонтаном брызнули искры, одно из звеньев не выдержало и распалось. Потребовалось совсем немного времени на то, чтобы освободить титана от цепей.
– Мне пришлось напомнить Зевсу о его обещании, – мрачно сказал Геракл. – Не благодари… это самое малое, что я мог сделать в память о Хироне. Теперь тебе надо вернуться в цитадель. Только сам Гефест сможет избавить тебя от этого, – он указал кончиком меча на толстые железные браслеты, сжимающие запястья титана.
Тот лишь покачал головой.
– Нет. Я не хочу расставаться с ними… по крайней мере с одним. Пусть это будет напоминанием.
Освобожденный от оков, Прометей чуть не упал – если бы не могучая рука друга, он бы рисковал мгновением позже очутиться внизу, на острых обломках скал, рядом с изломанной птицей, которая доставила ему столько мучений. Геракл сдернул с плеча сумку, достал хлеб, круг сыра, флягу с вином.
– Поешь. А я пока расскажу тебе о Хироне. И об Атлантиде. Есть много такого, о чем я должен тебе рассказать…
А в глубине моря, в месте, которое тысячелетия спустя назовут заливом Нортон, под слоем камней и ила, под прикрытием несокрушимой брони, тускло светились коконы. И заключенные в них Архонты, последние осколки великой и жестокой цивилизации, в безвременье ждали своего часа.
Примечания
1
Олимпийская стадия – 184,97 м.
