Эйв Дэвидсон - Сын Неба. Странствия Марко Поло
— Мы всего лишь ничтожные путешественники, господин дракон, — торопливо выкрикнул в ответ Марко, — и пришли насладиться красотами твоей пещеры.
— Ха! Некогда эта сырая пещера была частью величественного кораллово-хрустального дворца Царя драконов в океанской пучине, охраняемого гигантскими креветками, что восседали на боевых крабах и имели при себе армию жалящих медуз. Купол матери-жемчужины поддерживался мощным железным столпом, которым регулировались глубины всех рек и морей. А потом явился этот шустрый Царь обезьян и попросил у меня какое-нибудь оружие. Я предложил ему все, что имелось в моем арсенале, — но проходимца устраивал только тот мощный железный столп, который он и украл, чтобы использовать как посох. И когда подлая обезьяна стащила опорный столп, бурные воды затопили мой замок и вышвырнули его на сухую землю. Тут, в окружении высохших останков моей армии и моего дворца, я и живу. И только жемчужина, лежащая в той нише, где прежде был столп, напоминает мне о былом величии. А вы — вы видели ту гнусную обезьяну? Да? Видели? О, даже сам рассказ о моем несчастье приводит меня в ярость! Слышите? В ярость! — Тут дракон так заревел, что даже стены пещеры задрожали.
— Не пора ли нам отсюда? А, молодой хозяин? — спросил сфинкс, когда со стен начали сыпаться камни… и на сей раз это уже была точно не загадка, а настоятельная просьба.
Стремглав выскочив из содрогающейся пещеры, все трое сбежали вниз по склону. Потом вскочили на коня и зашлись возбужденным смехом.
— Неужели наши приключения могут продолжаться и продолжаться… без конца? — выкрикнул Марко, когда они поскакали прочь.
— Могут… если очень захочешь, — шепнула ему на ухо Си-шэнь.
— Но как? — спросил Марко, пожимая ладонь девушки, что держала его за пояс.
— Мой хозяин — тот самый здоровяк, которого ты видел на представлении, — говорит, что хочет продать меня в наложницы, подобно несчастной По-ши. Ему срочно нужны деньги для выплаты игорных долгов. И еще он говорит, что запросто может натренировать новую акробатку, а из меня, пока моя сила и молодость не пришли в упадок, нужно извлечь выгоду. С тех пор как он завел эти речи, я живу в постоянном страхе. Но мои горестные слезы могут обратиться слезами счастья — если тем, кто меня купит, станешь ты!
— Увы, жизнь со мной будет долгим и тяжким странствием, — со вздохом ответил Марко.
— Дитя верблюжьего кизяка не страшится странствий, — ответила Си-шэнь.
Долгое-долгое мгновение Марко размышлял. Женщина, которая смогла бы разделить все тяготы его скитаний. Он даже не смел надеяться встретить такую. А теперь — точно не мог надеяться встретить другую такую вновь.
— Так я и сделаю! — выкрикнул он. — Да!
Карие глаза девушки заблестели от радости под золотыми лучами восходящего солнца.
— Я немедленно скажу отцу, чтобы он переговорил с твоим хозяином!
А потом Марко повернулся в седле, чтобы поцеловать Си-шэнь — еще… и еще.
17
Кунь: Исполнение.
Желтая земля сверху; желтая земля снизу.
Стойкая кобылица находит друзей на юго-западе.
— Нет, Марко! Даже и речи быть не может! — заявил своему сыну мессир Никколо Поло. — Это путешествие слишком опасно для женщины — а она слишком опасна для нас. Одна женщина среди стольких мужчин неизбежно навлечет беду.
Все трое Поло стояли во внутреннем дворике постоялого двора, наблюдая за репетицией актеров. Си-шэнь, в желтой шелковой куртке и шароварах, с перевязанными желтой лентой в два змеиных хвоста волосами, практиковалась в акробатике. Сначала она легла лицом вниз на соломенный мат в центре помоста и неправдоподобно выгнула вверх голову, руки и ноги. Потом одной рукой стала осторожно устанавливать тарелки, блюдца и наполненные водой чашки на поднятую голову, подошвы и ладонь другой руки, пока над ней не воздвиглись колеблющиеся и позвякивающие горки посуды. Слуги постоялого двора и играющие поблизости в шахматы торговцы изумленно глазели на девушку, тыкали пальцами и хохотали. Наконец, с той же предельной осторожностью, Си-шэнь опустила всю посуду на землю.
— Марон! Надо же, как искусна! — воскликнул Маффео. — Но не бросает ли ее искусство вызов грубым вкусам? Не потакает ли им? И разве ты, Марко, не встречался — и не проводил время — со многими обворожительными гетерами на всех тех дорогах, которыми мы следовали? — Дядя Маффео хитро подмигнул племяннику и сунул в рот пригоршню соленых зерен.
— Да, встречался, — ответил Марко. — И достаточно со многими, чтобы понять, что она… особенная… не такая, как все.
— Для разговора об «особенных», сынок, у нас будет время, когда мы вернемся домой, — с непривычной теплотой в голосе сказал Никколо, перебирая свои нефритовые четки. — Что, если Хубилай скоро нас отпустит? А, Марко? Что тогда? Мы с твоим дядей тоже холостяки — но у нас и в мыслях нет обременять себя женами и наложницами, детьми и домашним хозяйством в этих языческих краях. Наше богатство остается в наших кошельках для самоцветов, а наши привязанности остаются в Италии. А почему? Потому что мы хотим располагать собой, чтобы всегда иметь возможность вернуться под наш фамильный герб с четырьмя скворцами. И мы рассчитываем, что и ты, мой мальчик, вернешься с нами в родную Венецию, где тебе можно будет найти христианскую невесту подобающего происхождения, которая обеспечит фамилию Поло наследниками. И позволь мне напомнить тебе, Марко, что христианки, мягко говоря, не очень охотно делят домашнее хозяйство с наложницами! Что ты тогда будешь делать со своей прелестной катайской актрисой? Утопишь ее в канале? А здесь хозяин девушки отдаст ее солидному господину, способному обеспечить все ее потребности на всю оставшуюся жизнь. Поверь, много достойных мужчин захотят ее купить. Они и дадут ей ту роскошь, к которой всегда так стремятся женщины. А что хорошего принесешь ей ты, если купишь ее по прихоти, а потом бросишь? Добра не будет ни твоей семье, ни тебе самому. Нет, Марко. Я сказал — нет!
Си-шэнь тем временем встала на голову на фарфоровой урне, одновременно вращая подошвами босых ног два ярких зонтика из рисовой бумаги. Бело-голубая урна балансировала на деревянной подставке — а та, в свою очередь, на красном лакированном столике, который держали на своих мускулистых плечах два актера из труппы. Когда девушка, наконец, спустилась на землю, Марко отозвал ее в сторону.
— Ну как? — с нервным смешком спросила Си-шэнь. — Они разглядывали меня будто тушеную курицу на рынке.
— Сказали — нельзя, — грустно ответил Марко. — Они надеются скоро вернуться домой и говорят, что дорога слишком тяжела для женщины. Я-то знаю, что они не правы. Но я так же должен подчиняться своему отцу, как ты — своему хозяину. Обязательно оставь на этом постоялом дворе записку, куда вы направитесь дальше, и оставляй такие же записки на всех постоялых дворах всех городов, где побывает ваша труппа. Вот тебе одна из моих личных печатей — можешь запечатывать записки ею. Если мы справимся с поручением великого хана, он вознаградит меня всем, что я пожелаю. А я желаю тебя, Си-шэнь. Я пройду по твоим следам, найду тебя и привезу в Ханбалык. А пока постарайся поводить за нос своего хозяина и потянуть время. Я обязательно тебя найду. Обещаю.
