Ольга Монро - Альтернативная концовка
-Кто? - подбодрил её Яхмос, недобро усмехнувшись. Истнофрет поперхнулась и, пылая румянцем, с трудом опустила ресницы в пол. Эйе неодобрительно покачал головой, и царица еле сдержалась, чтобы не передразнить его. Фараон молча поднялся и, выпрямившись, направился к дверям. На пороге он обернулся и спокойным голосом, от которого холодные мурашки побежали по спине царского брата, сказал: - Правитель нома был погребён три дня назад в собственной гробнице. Я слышал, он забрал с собой любимую рабыню, два месяца тому подаренную ему самим фараоном. Говорили также, что она ждала его ребёнка... Интересно, правда? - и, не обращая больше ни на кого внимания, покинул покои царицы.
"Очень, - мысленно ответила Истнофрет. - Колдуньи вроде неё всегда получают по заслугам..."
"Хорошо ещё, что не зашла речь о священных крокодиле и ибисе, недавно вновь подравшихся в царских садах, - с облегчением вздохнул Эйе. - Всё-таки я поставил на ибиса - птицу Яхмоса, и Истнофрет не упустила бы случая мне это припомнить..."
...Принцессе снился сон. Может быть, это был и не сон вовсе, а нечто сродни нездоровым видениям... точнее, нереальным звукам, заполненным ослепительным пурпуром хвоста, тянущегося за вечерней колесницей Атума. В любом случае, у Неджем не было никаких сил на то, чтобы очнуться от забытья или заткнуть уши...
-...долго она ещё спать будет, эта ваша принцесса? - ворчал старик. - Как бы не померла! Кто нам за неё мёртвую заплатит обещанное золото?
-Тебе-то что переживать? - усмехнулся меджай, пяткой подпихивая ветку в костёр. Правда, столь высокопарное название было настоящей лестью для хилой тоненькой палочки от единственного найденного по дороге полувысохшего кустика. - Разграбишь ещё одну гробницу и всё равно получишь своё...
-Как тебе не стыдно, нерадивый отрок, подсказывать разбойникам? - вяло окрикнул его Пиопи и приподнял голову от сложенных на коленях рук: день и ночь на спине верблюда оказались настоящим испытанием для изнеженного носилками тела писца. Алеф, сосредоточенно копавшийся в сумках с поклажей, выразительно хмыкнул и переглянулся со стариком: "А воин и вправду парень не промах".
-Расскажи ещё что-нибудь! - восторженно попросил маленький погонщик. В его глазах, затуманенных грёзами, отражались дворцы, живущие в них цари и царицы и коварные злодеи из очередной сказки, поведанной слепой рабыней на ночь глядя. Такой не по годам взрослый в пути, он сейчас был обычным мальчишкой.
-Хорошо, - улыбнулась Кти, слегка наклонив голову. - Но только эта история будет последней на сегодня, иначе старый разбойник всё-таки выполнит своё намерение и оставит меня посреди пустыни...
-Кого вы слушаете? Она слепа, как песчаная гряда под ногами! - огрызнулся старик в ответ на укоризненные взоры, точно силки, полетевшие в него со всех сторон. Дождавшись, пока на него снова прекратят обращать внимание, разбойник с ненавистью посмотрел на Кти: "Проклятая колдунья! Пусть боги только предоставят мне случай и, будь уверена, на этот раз тебя земля не отпустит!"
-Это случилось давно, при фараонах тринадцатой династии, - произнесла Кти, и перед глазами слушателей словно раскинулась тогдашняя столица Та-Кемет, Фивы, мало похожая на современную жемчужину в короне Владыки Двух Земель. - Об истинном произношении имени тогдашнего Владыки до сих пор ведутся споры (известны лишь самые распространённые предположения: то ли Сенмерер, то ли Сесменхет). Как-то раз задумал фараон прославить своё имя в веках грознейшими завоеваниями по всей Ливии. Однако добраться удалось только до Нубии, где его поход и захлебнулся по причине полной неприспособленности армии Владыки к военным действиям, впрочем, как и его собственной. Изнывающее от усталости и озверевшее от безделья войско плелось по чужой стране, забавляясь только тем, что попадалось на пути следования до неизвестного конечного пункта. Тогда-то, продолжая бессмысленные скитания, армия набрела на необычный оазис, где остановилась, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
В летописях фараона упоминался необычный дворец, построенный из чёрных камней, плотно подогнанных один к другому, с неприступными гладкими стенами и высокими башнями с зубчатыми крышами и узкими окошками. К сожалению, говорилось о необычной находке немного, потому как после исчезновения в недрах дворца нескольких воинов, посланных внутрь велением Владыки, фараон в предупреждении волнений среди своих подданных поспешил покинуть негостеприимную землю, а вскоре вообще вернулся домой, на берега Нила, так и не совершив ничего особенно выдающегося. Но великие боги, даровавшие неразумному потомку Хора такую возможность прославиться в веках, не могли простить Владыке его нерасторопности и на совете богов решили преподать фараону достойный урок.
Каждую ночь, с тех пор как Владыка вернулся в столицу, к нему являлась одна и та же женщина и, словно сказку, рассказывала повелителю о том, как хорошо было бы ему, не испугайся он лично войти в потерянный дворец, вместо того чтобы посылать туда воинов. Фараону снились несметные богатства подземных сокровищниц, тянувшиеся, казалось, на протяжении всего оазиса. Пред его взором открывались закрома с золотой пшеницей, которую благословенная земля посреди зелёного рая рождала до десятка раз в год. На просторных полях паслись прекраснейшие быки, а в воде плескалась бесчисленная рыба, сама дававшаяся в руки. Дворец изнутри сиял золотом и охрой, шелками и парчой, редчайшими породами деревьев и прекраснейшими произведениями искусства. В самом блистательном гареме мира фараону предлагали свои ласки красивейшие женщины со всех концов света. И не было конца счастью и гордости величайшего из Владык Двух Земель, восхваляемого от верхних порогов Нила до плодородной дельты в Нижнем царстве!..
А наутро, просыпаясь в сладостных мечтаниях, фараон видел всё тот же дворец, те же бесконечные лица, скорее по традиции и из страха, чем от восхищения, поклоняющиеся "сыну Хора". И становилось на душе Владыки так тоскливо и нерадостно, что чах он буквально на глазах.
Случилось тогда так, что верховный жрец Амона прознал про печаль фараона и вознамерился помочь Владыке дельным советом. Он предложил повелителю снова собрать отряд и, найдя оазис, войти во дворец самолично, принеся у подножия его жертвоприношения Великой Восьмёрке богов. Возрадовался фараон, воспрял духом и тотчас же приказал войску собираться в новый поход. Но боги по-прежнему были злы на Владыку. Они позволили фараону найти то же место в пустыне, даже избавили его от изнуряющих плутаний в песках. Однако смилостивились боги лишь затем, чтобы вместо благоуханного зеленью рая среди барханов и загадочного дворца Владыка обнаружил жалкую заброшенную лачужку, окружённую парой-тройкой финиковых пальм, да древний высохший колодец. Измученный жаждой и жарой, фараон встал на колени и взмолился богам в просьбе о прощении. Услышала его мольбу Великая Восьмёрка, но, дабы преподать урок неразумному сыну и его будущим потомкам, не стали возвращать оазис на место, а лишь ниспослали они милость, и наполнился свежайшей водой мёртвый колодец. Ничего более не оставалось печальному фараону, как утолить свою жажду, дозволить напиться своим воинам и повернуть отряд обратно к Нилу. И восславили Владыку воины, и понял тогда фараон, что почтение он заработал не сбывшейся надеждой о призрачном дворце, а такими, казалось бы, мелочами, как утоление насущной жажды и возвращение домой...
