Стив Кокейн - Странники и Островитяне
Не совсем понимая почему, Лорел связала свои несчастья с рыжеволосым мальчиком, которому она прошептала на ухо секрет. Озадаченная этими мыслями, однажды она набралась храбрости и спросила, что об этом думает мадам. Старая дама внимательно выслушала девочку.
— Выбрось это из головы, дитя, — наконец произнесла она. — Через некоторое время все встанет на свои места. А сейчас ты должна упорно работать и быть терпеливой.
Лорел не удовлетворил этот ответ, но по натуре своей она не любила копаться в себе и вскоре нашла чем заняться. Лорел повзрослела и заметила, что некоторые мальчики в деревнях стали обращать на нее особое внимание. Они были странными неуклюжими созданиями, с бегающими взглядами и невнятным бормотанием, не умевшие четко выразить, что хотят сказать. Но их внимание тревожило Лорел, и сначала она толком не знала, как себя вести. Наконец ей пришло в голову, что, если бы она не начала дружить с тем рыжеволосым мальчиком, ни одна из этих бед не обрушилась бы ей на голову. Поэтому Лорел твердо решила, что никогда не позволит, чтобы что-то подобное снова случилось с ней. В любом случае то, что хотели эти мальчишки, от нее они никогда не получат. Через некоторое время Лорел научилась у других цирковых девушек умению выделить мальчика из толпы, привлечь его взглядом и многообещающими ужимками довести до безумия предвкушения. А потом — обмануть его, обворовать и унизить сотнями способов! Лорел знала, что на следующий день цирк двинется дальше и очередной косолапый дуралей навсегда исчезнет из ее жизни. Пусть даже она никогда не увидит рыжеволосого мальчика снова, но отомстит остальным.
Через некоторое время Лорел научилась метать ножи и тогда решила, что именно этим способом даст выход своей ярости. Она работала с двумя юношами на трапеции, когда старого метальщика ножей помял слон, и ему пришлось покинуть ринг.
Лорел давно восхищалась мастерством старика и умоляла мадам, чтобы та разрешила ей взять на себя это выступление. Сначала старуха противилась, но в конце концов уступила, и после нескольких недель репетиций Лорел начала переделывать избитый номер на свой собственный, ни на что не похожий лад. Время шло, и девушка обнаружила, что может все лучше и лучше выплескивать свой гнев, обиду и ненависть в процессе выступления, и по мере того, как в Лорел зрела женщина, она совершенствовала свой жестокий стиль, который приковывал внимание и гипнотизировал каждого мужчину в толпе. Лорел получала удовольствие от этой приобретенной власти над мужской массой, иногда даже веря, что может проникнуть в их сны, чтобы дразнить своих врагов, в то время как их безразличные жены сопят рядом. Но если бы хоть раз мужчина или мальчик вздумал пересечь границу, которая отделяла артиста от зрителя, он встретился бы с ледяной враждебностью и презрением.
Мадам Констанца и ее сын, поначалу встревоженные этими открытыми проявлениями мужененавистничества, вскоре были удивлены тем, как резко возросли сборы, и в конечном итоге остались очень довольны. Они предложили Лорел написать ее имя на афише большими буквами и посулили приличную оплату, но девушку не интересовали подобные вещи, ибо обида продолжала тлеть в ее сердце так же остро, как и раньше. И Лорел поняла, что привязана к цирку только до тех пор, пока не станет совершеннолетней. Она знала, что в этот день снова станет свободной, чтобы уйти куда глаза глядят. В этот день срок ее приговора подойдет к концу.
Едва заметно поклонившись толпе, Лорел схватила свой плащ, и, до того как аплодисменты стихли, убежала с арены, и стала быстро пробираться между лужами к фургончику, где она жила вместе с мадам. Она знала, что мадам останется в кассе подсчитывать выручку. Лорел могла надеяться на несколько минут одиночества. Она проверила, плотно ли задернуты занавески, сорвала с себя трико и швырнула его, как всегда, на пол, чтобы мадам потом убрала. Затем, не останавливаясь, чтобы смыть или стереть грим, втиснулась в походную одежду. Она залезла под туалетный столик, чтобы достать сумку, которую спрятала перед представлением, сунула туда комплект для метания ножей и стремительно направилась к задним воротам лагеря.
Держась в тени, Лорел кралась вдоль ряда повозок и уже завернула за последнюю из них. И тут, когда до ворот оставалось несколько шагов, ей внезапно преградила путь крошечная фигурка мадам Констанцы.
— Мадам, я просто… — заикаясь пробормотала Лорел, но старая дама перебила ее:
— Я знаю, дитя мое. Ни слова больше. Завтра тебе исполнится семнадцать, и цирк не сможет больше держать тебя. В душе я надеялась, что ты решишь остаться с нами, ведь у тебя большой талант к нашему делу, но, по правде говоря, ты всегда была сама себе хозяйка.
Она пристально посмотрела на девушку. Внезапно Лорел почувствовала, что вот-вот расплачется.
— О мадам, я не хотела, чтобы мы расставались вот так. Но я никогда не была здесь счастлива, я ничего не скрываю от вас, но…
— Тише, дитя, тише. Ты должна делать то, что считаешь правильным для себя. Знай, что ты всегда найдешь здесь свой дом, если пожелаешь вернуться, но сегодня и в другие ночи перед тобой лежит длинная дорога. Так что иди быстрее, пока не передумала. И пусть удача сопутствует тебе.
И, не сказав больше ни слова, старая дама повернулась и, прихрамывая, побрела назад.
Мгновение Лорел колебалась. Она оглянулась на знакомые огни цирка, затем посмотрела вперед на неровную дорогу, круто поднимающуюся вверх по холмам. Возможно, там ей встретятся дикие животные. Она сунула руку в сумку, нащупала кривое лезвие ножа и почувствовала быструю теплую волну, приливающую к животу. С этого момента ее друзьями станут ножи. Другие друзья ей не нужны.
Затем, шмыгнув носом и прогоняя подступившие слезы, Лорел завернулась в плащ и зашагала в ночь.
Черные воздушные змеи
Следуя своей обычной утренней дорогой через весь город, Леонардо Пегас снова погрузился в раздумья. Его мысли были направлены не на неотложные дела, а на очень важную задачу — он пытался вспомнить точную форму левой коленки Элис. Эта коленка привлекла внимание волшебника во время перерыва на кофе предыдущим утром, когда Элис сидела на стуле, согнув одну ногу так, что колено оказалось почти прижатым к плечу. Однако, даже думая о подобных существенных вещах, Леонардо не мог не заметить, что жители города были чем-то сильно удручены. На дорогах почти замерло движение, мостовые практически опустели, а на рыночной площади прекратилась торговля. В голове Леонардо мелькнуло подозрение, и когда он вышел на главную улицу, то понял, что оказался прав. Над крышей дворца развевался ряд черных воздушных змеев.
