Анна Гурова - Превращение
— Ну как знаешь, — мирно кивнул Грег. — Полетели?
— Лёшка, вечером созвонимся! — крикнула мне Ники — и превратилась.
Обычный человек не успевает заметить превращение. Только что был человек — и вот его нет. Только, может быть, почему-то зачешутся глаза. Драконы же для людей вообще невидимы. Но теперь, когда я изменился сам, — я мог наблюдать, как они это делают. Как раскидывают руки, отталкиваются от земли и молнией взмывают в небо, преображаясь уже в полёте, Грег, Валенок и Ники — три чёрных дракона.
«Каким буду я? — невольно подумалось мне. — Тоже чёрным?»
Я проводил взглядом улетающий Чёрный Клан, посадил Ваську на плечи и понёс её в ясли.
Часть 2. Дважды рождённый
— Вы умеете играть на скрипке?
— Не знаю, не пробовал. Но думаю, что получится.
Глава 1. Вводный урок
Мы с Валенком сидели в открытом кафе на берегу пруда, на Крестовском. Был тихий малиновый вечер, самое начало лета. Парк только-только оделся листвой, и каждый раз, окидывая взглядом пейзаж, я испытывал прилив позитива при мысли, что впереди целых три месяца солнца и тепла. Валенок не тратил время на любование природой — он алчно вгрызался в шашлык. Я уже поужинал, и теперь со спокойной душой наслаждался новым восприятием мира, которое подарило мне превращение.
Мир обрёл глубину и объём; он казался новым, заново сотворённым, полным тайн и открытий. Будто мой прежний мир был тонкой плёнкой на поверхности настоящего. Перемены начались постепенно, сразу после превращения. Сначала я почувствовал, что начинаю различать оттенки и нюансы, чего отродясь не умел. Совсем немного сосредоточившись, я мог выделить все оттенки вкуса той или иной пищи, ощущал, чем пахнут трава и вода в парке, слышал голоса на том берегу. Это бывало и неприятно. К примеру, я ещё издалека положил глаз на шашлык под дразнящим острым соусом, который сейчас уминал Валенок. А вблизи оказалось, что соус призван скрывать несвежее мясо.
Посетителей в кафе было немного — я с закрытыми глазами мог сказать, сколько, и рассказать о каждом немало любопытного. Люди стали будто прозрачными. Их настроение я мог определить почти наверняка. Иногда мне казалось, что я слышу реплику, но потом видел, что рот закрыт, и понимал, что это была мысль.
Настроения и мысли тоже бывали разные. Некоторые ничуть не лучше несвежего шашлыка. Но я упивался и ими, почти не делая различия между приятными и неприятными ощущениями, наслаждаясь самим их фактом. Я в самом деле был как ребёнок, не знающий ни хорошего, ни дурного, но жадно впитывающий все. И мир был приветлив и открыт мне, как младенцу.
Мы ждали Грега. Ники сегодня с нами не было, она готовилась к экзаменам. У неё начиналась первая летняя сессия в её вузе (в каком именно, она от нас почему-то тщательно скрывала). А Грег должен был вот-вот подойти, и я слегка волновался. Сегодня должно было начаться моё обучение.
Но был один вопрос, который именно Грегу-то я и не хотел задавать. Своим новым драконьим чутьём я просканировал окрестности и убедился, что Грег не подходит, не подлетает, и его нет поблизости в радиусе нескольких сотен метров. Тогда я наклонился над столом и вполголоса обратился к Валенку:
— Эй, хватит жрать. Скажи, почему Грег чуть не отказался от меня, узнав, что у меня есть дочка? Я так толком и не понял.
— Плохо, что у тебя есть дочка, — чавкая, сообщил Валенок. — Очень плохо. Правильно Грег поступил. Я бы точно от тебя отказался.
— Как это «плохо»? — возмутился я. — Кому плохо?!
— Тебе, кому же ещё! В смысле, не плохо, а просто она — твоё слабое место. Мы-то допустим, все разыграли, чтобы тебя слегка подтолкнуть…
— Да уж — «слегка»!
— А представь, что её на самом деле похитят?
— Кто похитит?
— Да неважно. У дракона не должно быть слабых мест.
— Ой ли? — я как человек начитанный, особенно в фантастике, тут же вспомнил с пяток примеров. — По-моему, как раз наоборот. Это же правила игры. Огромное могущество должно быть уравновешено слабостью. Как Ахиллесова пята. Вот, к примеру, дракон Смог в «Хоббите, или Туда и Обратно»? У него не хватало одной чешуйки, прямо напротив сердца.
— Ну да, это я загнул, — миролюбиво согласился Валенок. — Конечно, уязвимые места есть у всех. Только надо их ещё найти — в этом и подстава. А у тебя и искать не надо. У тебя эта самая отсутствующая чешуйка размером с корыто, да ещё и мишень вокруг неё нарисована — стрелять сюда!
«Точно, — подумал я уныло. — И как раз напротив сердца».
Не врут сказки, ох не врут…
Я вдруг задумался — а у остальных ребят есть уязвимые места? Дети? Родители? Любимая канарейка?
Я задал вопрос Валенку.
— Ну ты мою мать видел, да? — хмыкнул он. — Ещё вопросы есть?
Да уж, с его матушкой я уже имел счастье познакомиться. Вот из кого бы вышел прекрасный боевой дракон. По крайней мере, в сына она плевалась огнём не хуже, чем я. А таких слов, какими она его обзывала, я даже от Ленки не слышал. Не знаю, не знаю, можно ли считать её уязвимым местом…
— А у Ники?
Краем уха я слышал, что у Ники тоже вроде имеются родители. Вроде — потому что она ничего о них не рассказывала. Всё, что мне было известно: её папа какой-то большой городской начальник, но большую часть жизни она прожила с мамой, а с ним встретилась лет семь назад, потому что до этого он, видите ли, «десять лет был мёртв». Я даже порой думал, что она его выдумала.
— Её родители — не слабое место, — усмехаясь, сказал Валенок. — За них ты можешь быть спокоен. Их вообще не достать, понимаешь? Ни людям, ни драконам.
После этих слов я уже заподозрил самое худшее, но по словам Валенка оба были живы и здравствовали.
— Ну а Грег? — не отставал я. — У него есть кто-нибудь?
— Нет. У него в этом мире нет вообще никого.
— То есть, совсем?
— Угу. Кроме нас троих.
Валенок знал, что говорил — он был знаком с Грегом дольше нас всех. С тех пор, как Грег взял его под свою опеку, и пошла история Чёрного клана.
— Мда. Загадочный он всё-таки тип, — протянул я. — Закрытый.
Неожиданно Валенок прикрыл глаза, повёл носом туда-сюда, будто принюхиваясь, а потом негромко спросил меня:
— Как ты думаешь, сколько Грегу лет?
— Ну…
Я представил себе главу Чёрного клана и понял, что вопрос труднее, чем кажется.
В последнее время я изрядно откорректировал первое впечатление о нём. Худощавый, подтянутый Грег был действительно в отличной форме, какой позавидовал бы любой двадцатилетний парень, но волосы у него оказались не светлые, а белые, то есть совершенно седые. С нами он вёл себя простецки, но я все сильнее подозревал, что это всего лишь личина, причём одна из многих. Его суждения выдавали в нём человека с большим жизненным опытом. И всё-таки в одном первое впечатление оказалось верным — он был нездешний. Когда Грег волновался или сердился (что бывало редко), он начинал говорить коротким отрывистыми фразами, и в его речи звучал лёгкий акцент — но хоть убей, я не мог понять, какой.
