Роберт Джордан - Рог Дагота
— Не слишком ли много колдовства? — буркнул Конан.
— Может быть, — ответил Акиро. — А ты бы предпочел подождать, пока дворец…
С невероятным грохотом хрустальный дворец осел и обрушился. Сначала в спину беглецам ударил мощный шквал ветра. Затем они увидели, что их нагоняет огромная волна. Стена воды подхватила и понесла их суденышко к дальнему берегу. Все, что мог сделать Конан, — это опустить весло в воду и стараться держать лодку прямо перпендикулярно волне. Повернись они чуть-чуть боком к ревущему потоку — и все пропало.
Пляж с черным песком приближался невероятно быстро и вдруг исчез под набежавшей волной. Сильный удар возвестил о том, что лодка вылетела на берег, выбросив при этом всех их в бурлящую воду. Конан смог встать на ноги, сопротивляясь попыткам воды вывести его из равновесия и утащить обратно в озеро. Дженну выбросило дальше, и, когда ее понесло обратно, киммерийцу удалось схватить ее за одежду и притянуть к себе. Она одной рукой обняла его за шею и так замерла, прижавшись к нему, — когда схлынувшая вода оставила их на высоте четверти склона кратера.
— Ты цела? — спросил он девушку.
Она кивнула, а затем поднесла поближе руку, которой не обнимала его:
— Я даже не потеряла Ключ! — Багровый свет пробивался между ее пальцами.
Киммериец вздрогнул и не стал пытаться удержать ее, когда она шагнула в сторону. Из-под одежды она извлекла небольшой бархатный мешочек, в который и положила горящий Камень.
Конан тряхнул головой. Чем дальше продолжалось их путешествие, тем меньше ему нравилась вся эта затея. И на это были свои причины. Конан, задумавшись, сжал в кулаке золотого дракона — амулет, подаренный Валерией.
Он был приятно удивлен, увидев, что все его спутники не только живы, но и способны стоять на ногах, хотя и получили немало синяков и ссадин и к тому же промокли до костей. Страх отогнал стреноженных лошадей, и теперь они, нервно всхрапывая, стояли выше на склоне. Лодка лежала внизу, у кромки воды, там, где еще недавно был их лагерь. От него мало что осталось: едва ли половина кожаных мешков для воды да одинокое одеяло, застрявшее в ветках кустарника.
На другом берегу единственным напоминанием о дворце оставалась огромная яма, с ревом заполняемая озерной водой. Акиро почти с сожалением и тоской глядел туда, тихо повторяя:
— И все — творение его воли! Это было потрясающе.
— Потрясающе? — Зула не верила собственным ушам. — Великолепно?
— Я бы хотела выбраться отсюда поскорее, — сказала Дженна. — Я теперь чувствую зов Сокровища, как раньше чувствовала Ключ.
При этих словах Бомбатта поспешил к ней, загораживая девушку от Зулы и Конана, словно главная опасность исходила от них.
Малак приложил руки к уху Конана и тихо, чтобы никто другой не разобрал его слов, сказал ему:
— Сокровище. Я не хуже колдунов понимаю в этом толк. Надеюсь, что на этот раз наши и их интересы не пересекутся. То, что не понадобится этой дворцовой кукле, вполне можем оприходовать мы с тобой, а? Скоро вернемся в Шадизар и заживем — как кум королю.
— Скоро, скоро, — согласился Конан.
Его глаза беспокойно поглядывали на Дженну, а рука так сжала амулет, что золотой дракон словно впечатался в ладонь.
— Уже скоро.
Глава четырнадцатая
Конану начинало казаться, что лекарства Акиро были хуже, чем раны, которые они были призваны лечить… Их маленький караван продолжал путь на юг. Над ними по-прежнему нависали серые горы. Их склоны были изрезаны узкими ущельями, удобными для нападения. В густом кустарнике можно было нарваться на засаду, но Конан не мог сосредоточиться ни на чем, кроме своих повязок, закрывавших раны, оставленные когтями чудовищной обезьяны. Наложенная под повязкой мазь жгла как огонь. Конан судорожно потянулся к льняному полотну, обмотанному вокруг его груди.
— Не делай этого, — остановила его Дженна. — Акиро сказал, что не следует беспокоить раны.
— Это все чушь, — возразил Конан. — Такие царапины я получал и раньше. Промыть их и оставить открытыми. Вот я все, чем я лечился всю жизнь.
— Это не царапины, — твердо сказала она.
— Да еще, эта вонь…
— Это же приятный аромат целебных трав. Я начинаю удивляться, как ты вообще умудряешься как-то обходиться без посторонней помощи. Я тебе повторяю: оставь свои повязки в покое. Акиро говорит, что эта мазь вылечит целиком все раны за два дня. Конечно, не очень-то верится, но он еще попросил, чтобы я не спускала с тебя глаз, чем я и занимаюсь.
Конан обернулся, чтобы посмотреть в глаза старому колдуну. Тот с показным равнодушием встретил его взгляд. Малак и Зула, похоже, и вовсе были рады левому развлечению и внимательно слушали диалог Конана и Дженны. Бомбатта казался погруженным в свои мысли, но по его глазам было видно, что он не заплакал бы, окажись раны, нанесенные колдовской обезьяной, смертельными.
— Должна сказать, что ты не выглядишь благодарным Акиро за то, что он так старается сделать для тебя. А ты…
— О, великий Митра, — взмолился Конан и довольно грубо поинтересовался: — Слушай, девочка, может, ты займешься чем-нибудь другим?
Лицо Дженны помрачнело, глаза погасли, и Конан понял, что погорячился.
— Прости меня, — коротко сказала она и попридержала лошадь, чтобы поотстать от киммерийца.
Ее место тут же занял Малак. Конан повернулся к приятелю и сказал:
— Иногда мне кажется, что эта девчонка мне куда больше нравилась, когда шарахалась от собственной тени.
— А мне вообще нравятся только такие, которых можно полапать самому… — маленький вор осекся, заметив холодный взгляд Конана. — Слушай, я ведь не о девчонке хотел поговорить. Ты соображаешь, где мы едем?
— Думаю, да.
— Тогда почему мы не свернем куда-нибудь? Еще немного, и мы вплотную подберемся к деревне, где встретили Зулу. Не думаю, что ее жители обрадуются, увидев нас снова. Нам просто везет, что нас до сих пор не встретили градом стрел из кустов.
— Да знаю я, — сказал Конан.
Он посмотрел на Дженну. Она ехала опустив голову и закрыв лицо капюшоном. Она явно была очень расстроена.
— Мы должны ехать дальше, опять через деревню? — крикнул он ей.
Дженна выпрямилась, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.
— Что? Какая деревня? — она осмотрелась и показала на восток, в узкое ущелье между двумя покрытыми снегом вершинами. — Нам туда.
— Хоть всем богам молись с этой красавицей, — вздохнул Малак.
В этот момент из зарослей им навстречу вылетел целый эскадрон — человек сорок — коринфийских кавалеристов, сверкающих лезвиями мечей.
