Питер Страуб - Парящий дракон. Том 2
Глаза Ричарда приоткрылись, губы зашевелились.
– Пэтси. Она умирает.
– Что?
– Она умирает, – голос Табби сорвался. – Она сейчас находится в одном ужасном старом доме, и что-то хочет убить ее. Мы должны помочь ей.
– Как помочь? Откуда ты все это узнал? Что мы можем сделать? – Ричард еще не совсем проснулся.
– Позвоните Грему. Он узнает этот дом.., он должен знать его.
– Ты уверен? Конечно, ты уверен. – Ричард провел рукой по лицу. – Я сейчас же позвоню ему. Надеюсь, что он дома.
Ричард начал набирать номер телефона Грема.
Для Табби время текло невероятно медленно. Он повернулся спиной к Ричарду и услышал, как неторопливо проворачивается телефонный диск, как в трубке раздаются медленные длинные гудки. Табби закрыл глаза:
"О, Пэтси, Пэтси, потерпи, пожалуйста, мы найдем тебя, Пэтси, – клянусь Богом, мы найдем тебя, не не не умирай – я люблю тебя!"
Позади раздался тревожный голос Ричарда, который дозвонился до Грема. Табби услышал, как он сказал: "Вы уверены, что знаете этот дом?" Табби не мог больше говорить с Пэтси, не хватало сил. "У вас сломана рука?" – Ричард продолжал беседовать с Гремом. Наконец он обернулся к Табби:
– Одевайся. Грем сейчас будет, я переоденусь, и мы возьмем мою машину. Он уверен, что сможет найти ее.
Как только Пэтси услышала Табби, то почувствовала, что все пространство вокруг заполнилось им. Сразу же стал уменьшаться и редеть мушиный рой. И с каждой секундой начал меркнуть красный пульсирующий свет. Пропитанное кровью создание отступило назад, все еще умоляюще протягивая к Пэтси руки, словно ожидая от нее помощи. Даже когда его голова скрылась в глубине красного озера, руки все еще тянулись к Пэтси в немом призыве о спасении. Глядя, как эти руки постепенно погружаются в красную пучину: сначала исчезли локти, потом запястья, потом беспомощные кончики пальцев, Пэтси не могла сдержать рыдания. Красная волна крови, поднимавшаяся из подвала, медленно схлынула с лестницы и стала исчезать, словно ее всасывала неведомая космическая дренажная труба.
Выходя из кухни, Пэтси споткнулась. Она осторожно обошла дыры в полу, обошла и доску – причину своего падения. Сейчас в ярко освещенной луной комнате она ясно видела дверь – дверь была слегка приоткрыта, и через щель в комнату тоже проникал свет.
Пэтси вышла на дорогу. Белые от лунного света листья тихо шумели и шептались на деревьях, растущих вдоль Пур-Фокс-роад. Пэтси ждала. Она стряхнула с платья грязь и хлопья пыли, перешла улицу и подошла к своей машине. Через несколько секунд за поворотом узкой заросшей дороги показался свет фар подъезжающей машины.
Через открытое окно автомобиля Ричарда она видела их лица – три повернутых в ее сторону белых пятна. Пэтси заметила, что рука Грема висела на сделанной наспех перевязи из красного шарфа. Длинная ссадина краснела на правой щеке. От Табби исходил согревающий поток заботы и любви.
– Вы сможете вести свою машину, Пэтси? – спросил Грем. – Не хотелось бы оставлять ее здесь на ночь.
Пэтси кивнула.
– Вы уверены? – Ричард перегнулся через Табби, чтобы лучше рассмотреть ее. – Почему бы вам не доверить это дело мне?
– Ox, с радостью, пожалуйста.
– Едем ко мне, – сказал Грем, – Я думаю, никто из нас не собирается спать сегодня ночью.
5
Пэтси и Ричард уселись на старый диван. Грем повернул стоящий около столика с пишущей машинкой рабочий стул и сел к ним лицом. Он хмурился. Табби уселся по-турецки на полу перед Ричардом. Он знал, что хмурый вид Грема относится к нему и что Грем не меньше зол и на самого себя. Теперь они все знали, что произошло с каждым из них.
– Я хочу спросить тебя, Табби, – произнес Грем, – откуда ты узнал, что Пэтси в опасности? И как тебе удалось так подробно все описать, что я смог найти это место? Как это получилось?
– Я просто знал.
– Просто знал. Ха! Разве ты не понимаешь, сынок, что все, абсолютно все, что происходит, очень важно для нас – что все это фрагменты одного узора? А если мы не сможем сложить этот узор, то не сможем выполнить нашу работу!
Ты не должен ничего скрывать от нас, Табби. Если ты действительно хочешь помочь нам.
– Хочу, – ответил Табби.
Он вовсе не собирался скрывать от Грема и Ричарда, если, конечно, Пэтси не против, мысленную связь с Пэтси, но он не мог бы рассказать о той ночи, когда впервые обнаружил ее, даже Грему и Ричарду, хотя ближе них у него никого нет, не считая Пэтси, конечно. Они бы не поняли – Табби и сам не понимал, как он позволил себе отправиться с близнецами Нормана. Табби был серьезен, очень серьезен; так же серьезны были бы Ричард и Грем, если бы обнаружили, что он уничтожил Дракона.
– Докажи это мне, – сказал Грем.
– Хорошо. Ты тоже хочешь этого, Пэтси? – Она кивнула. – Хорошо. Я не знаю как вы это называете, но Пэтси и я.., мы.., мы можем…
– Телепатия, – проговорила Пэтси, – мы можем посылать друг другу сообщения.
За спиной Табби глубоко вздохнул Ричард Альби.
– Ага, – Грем улыбался, – конечно, так и должно было быть. Я знал. Знал с самого первого раза, когда увидел вас вдвоем. Вы двое одинаковы. Хорошо. Спасибо, что рассказали мне. Когда вы впервые заметили эту способность?
Табби не очень хотел обсуждать эту тему.
– Прямо сегодня, – ответил он.
– Пэтси?
– В первую ночь, когда мы четверо собрались вместе.
В ту ночь со мной произошел припадок, и я увидела голову Дракона, которая вылезала из книги.
– Нет, это не был припадок. Мы собрались вместе не случайно, мы здесь, потому что наш враг только что обрел настоящую силу и могущество. Наша битва впереди. Табби!
Ты можешь еще что-нибудь рассказать нам? Что-нибудь добавить?
Табби покачал головой.
– Что ж, позвольте мне тогда поведать вам о Черном Лете, и, быть может, вы узнаете из моего рассказа много нового. Теперь вы все, без сомнения, представляете, что случилось тогда, потому что то же самое происходит сегодня: я думаю, что Гидеон Винтер пытается повторить лето тысяча восемьсот семьдесят третьего года. И, с моей точки зрения, он прекрасно преуспел в этом. Что мы имеем? Людей, покинувших город, пожары и смерти… – Лицо Грема исказила боль. – Очень скоро поезда будут проезжать мимо Гринбанка и Хэмпстеда. Один раз машинист "забудет" остановиться, очень скоро он "забудет" остановиться вновь, а потом они просто перестанут замечать мелькающие названия станций.
Когда-нибудь при свете голубой луны, посмотрев на большую красную вывеску "Хэмпстед", они будут пытаться понять, почему при этом слове их начинают мучить угрызения совести. Но знаете, все это не имеет значения – никто не будет ждать этих поездов, платформы опустеют. Город умрет, друзья мои, он уже смирился с этим.., и он уже на полпути к могиле.
