Леонид Кудрявцев - Лабиринт снов
– Не верю, все равно я вам не верю! И слуга из меня получится плохой. Могу под настроение сунуть в спину нож. Сзади. Подойду и воткну.
– Дурак, – сказала мне змора. – Не мог ты найти этот выход. Хотя бы потому, что его нет.
Голос у нее по-прежнему был чертовски спокойный. Он привел меня в чувство, и, уже успокаиваясь, я все же сказал:
– Ну-ну, а как же ты тогда воруешь сны для своего лабиринта?
– Да не ворую я их, – устало сказала змора. – Кто тебе сказал эту чушь?
– Откуда же ты их тогда берешь?
– Откуда?
И тут она изменилась, стала жутко красивой и даже слегка бесшабашной, словно наполнившись безудержным, злым весельем. А у меня на душе стало пусто и холодно. Как у приговоренного к смерти, когда он стоит на краю ямы, а в него целятся из винтовок пяток солдат и полупьяный хорунжий уже поднял руку. Вот сейчас он махнет и крикнет «Пли!». И вслед за этим будет лишь пустота...
Я тяжело вздохнул, и вместе с этим вздохом в меня вошло понимание. Я осознал, что никогда, никогда не смогу эту змору убить, что это просто немыслимо и что именно сейчас, в эту минуту, я и проиграл свою игру. Окончательно и бесповоротно.
Я прохрипел:
– Докажи!
Что еще я мог сказать?
– Доказать?
Змора закусила губу и взмахнула рукой.
Я повернулся и увидел, что город за моей спиной изменился. Он был прекрасен и состоял из больших сверкающих свежевымытыми стеклами домов, перед которыми росли цветы, цветы. И он был наполнен людьми, живыми, настоящими людьми.
Я взглянул на змору и увидел, как она взмахнула рукой второй раз.
Мир вокруг опять изменился.
Теперь вокруг нас простиралась обширная, без конца и края, черная пустыня. Ее жаркий воздух мгновенно иссушил мне губы.
Змора махнула рукой в третий раз, и позади нее вновь возникла черная стена. Все было как прежде. Я даже ничуть не сомневался, что за моей спиной все тот же полуразрушенный город.
– Ну, еще вопросы есть? – резко спросила она.
– Да, есть, – сказал я. – Если прохода нет, то откуда в твой мир попал я?
– Ниоткуда, – усмехнулась змора.
– Это как?
– А вот так. Тебя придумала я. Точно так же, как придумываю сны. Ты получился упрямым, глупым и самонадеянным, но таким, каким я хотела. Поверь, это именно я придумала тебя, до мельчайших деталей, наделила памятью, привычками и слабостями.
Того, что ты помнишь, не было. Не было никакого Гунлауга-учителя, не было никаких других, кроме тебя, инспекторов снов, не было даже птицы-лоцмана.
Она хрустнула пальцами.
– Вот это правда. Ты просто моя игрушка. Я создала тебя от скуки и лишь тогда, когда ничего поправить уже было нельзя, сообразила, что наделала. Потому что влюбилась в свой сон, в свое создание.
Я так и не понял, как это случилось, но она оказалась в моих объятиях. Я почувствовал щекой ее волосы. В ноздри мне ударил запах ее духов. А может быть, это были не духи, может, это был ее собственный сладкий, слегка приторный запах? Я ощущал под руками лишь слегка прикрытое тонкой материей платья ее мягкое, нежное тело.
И мне было совершенно не важно, кем я являюсь, живым, рожденным от женщины человеком или же просто выдумкой. Все это не имело сейчас абсолютно никакого значения.
Хотя бы потому, что мне не хотелось об этом думать.
Я видел, как зомби, крадучись, ушел в черную стену, и понял, что мы со зморой остались одни. Ее губы прикоснулись к моей щеке. Я чуть повернул голову, и мы поцеловались.
Этого было достаточно.
Ноги у меня подкосились, и я сел прямо на асфальт. Змора, ничуть не заботясь о своем роскошном платье, села рядом и положила мне голову на плечо. Вот она вздохнула и медленно, ласково провела ладонью по моей щеке.
Нежно и тихо она заговорила:
– ...Дурачок. Ах, дурачок... Тебе досталось... Ну ничего, мы это исправим. Ты только не бунтуй, будь со мной... мне больше ничего и не надо. Хочешь, придумаем еще какую-нибудь игру? Ты забудешь обо всем и снова спрячешься от меня в лабиринте. А я буду тебя искать и когда найду, подам знак, тот же самый...
А хочешь... мы устроим путешествие, и я буду создавать для тебя новые миры, какие только пожелаешь... А если тебе станет скучно, я придумаю тебе друзей. Хочешь, таких же, как и ты, инспекторов снов? Ты только не уходи от меня, останься. Все будет как надо, как мы захотим. И еще, не раздражай меня, а то я в запале уничтожу тебя и больше не смогу вновь создать. Ты неповторим, как и любой шедевр.
Она прижалась ко мне сильнее.
– А вообще, если хочешь, я могу рискнуть и тебя переделать. Хочешь, дам тебе другое имя? Хочешь, назову тебя Аристархом? Или Мироном? Эриком?
– Врешь ты все, – глухо сказал я. – Скажи, что врешь.
– Господи, ну какие еще тебе нужны доказательства? – вздохнула она. – Любые. Сейчас. Если хочешь.
Она сладко зевнула и закрыла глаза.
А я сидел и все пытался что-то сообразить, ухватить какую-то крутившуюся в голове мысль.
Из черной стены выглянул зомби и, подмигнув, сейчас же спрятался обратно.
И вдруг я понял.
Ну конечно, я попался, попался, словно желторотый птенец.
Потому что змора врала. Потому что она могла придумать меня, она могла придумать статичный мир, но только не мир снов. Он слишком многообразен, слишком сложен. Для того чтобы его выдумать, не хватит и ста лет. Она просто не могла – и все.
Змора снова зевнула.
Может, она все же сказала правду?
Это нужно было проверить, обязательно проверить. Только как? Как? Я знал – как. Правда, после проверки обратного пути уже не будет. Ну и пусть. Зато я узнаю...
Змора открыла глаза и спросила:
– Ты чего?
– Да ничего, – ответил я.
– Нет, все же.
Она вдруг выпрямилась. В глазах ее мелькнул страх.
– Ты такой напряжен...
И тогда я ее ударил.
Я сделал это потому, что она испугалась, потому что понял – другого такого случая больше не будет. А я должен был узнать. Иначе сошел бы с ума.
Я нанес ей точный, сильный и безжалостный удар в лоб. Именно так, как когда-то учил меня Гунлауг.
Послышался хруст, это у зморы сломались шейные позвонки. Она удивленно охнула, голова ее запрокинулась, на лице застыло странное удивленное выражение. Я знал, что оно останется навсегда, потому что змора умерла почти мгновенно. Так и должно было быть.
Время словно остановилось.
Медленно, почти незаметно, тело зморы стало заваливаться набок. Вот оно коснулось земли, но вдруг заскользило по асфальту, будто по льду, к черной стене. Словно силы притяжения на него не действовали, словно бы стена была притягивавшим его магнитом.
Вот оно коснулось стены и стало в ней исчезать, причем не всасываться, а именно исчезать, как будто стена была глубокой бездонной пропастью и тело зморы, постепенно уменьшаясь, падало в нее.
