Андрей Легостаев - Любовь прекраснее меча
Барон Ансеис приблизился ближе к Уррию, готовый расчищать ему дорогу.
И вдруг до Уррия дошло — смертельная опасность угрожает Эмрису!
Уррий что есть мочи заорал:
— Эмрис! Эмрис! Берегись! — и рванул вперед коня, задев сражающегося бойца из бриттского стана.
Необъятный ужас охватил Уррия, впервые за день ему стало по-настоящему страшно.
Только сейчас до него дошло (только сейчас — несмотря на множество смертей), что это не турнир, не забава — смерть трудится в поте лица и вот сейчас протянула костлявую руку к Эмрису, в котором была частица его, Уррия.
К Эмрису, без которого Уррий не смог бы жить!
Эмрис чудом услышал Уррия. Обернулся.
Увидев спешившего к нему изо всех сил Уррия с обезумевшим лицом и сэра Ансеиса с сэром Дэбошем, юный король понял — ему угрожает какая-то опасность.
Сэр Таулас не слышал криков Уррия. Он кожей почувствовал, что его спасителю, жизнь которого он поклялся защищать любой ценой, грозит гибель. Прославленный боец расшвыривал с дороги врагов, но не успевал: слишком далеко удалился он от своего господина. Сэр Таулас рычал, как разъяренный стеклянный дракон и пробивался вперед.
Герцог Иглангер уже пустил в дело свой заколдованный меч и встававшие на его пути бриттские рыцари, пытавшиеся загородить дорогу, падали замертво. Шлем Иглангера был необычной формы — не с опускающимся забралом, как принято, а с закрывающими металлическими нащёчниками и носовой планкой. Взгляд герцога из под стали шлема был страшен. От одного взгляда некоторые могли бы бежать, спасая никчемную жизнь.
Бежать Этварду было поздно. Да и не мог он бежать — пробившаяся по недоразумению мысль о бегстве была загнана далеко вглубь, чтоб молчала и не рыпалась.
Эмрис занес Экскалибурн для упреждающего удара.
До мрачного чернобородого рыцаря в фиолетовом плаще и орлом на гербе оставалось несколько ярдов. Никто и ничто, казалось, не могло помешать их поединку.
«Боже великий! — взмолился мысленно Эмрис. — Ты благословил меня, так дай же сил рукам и точность взгляду!»
Эмрис вдруг понял, что сейчас — именно сейчас — решающий момент всей битвы. И судьба сражения, судьба замка графа Маридунского, судьба родной Британии в его руках! Он не знал только, что меч чернобородого противника заколдован!
Не только Уррий и сэр Таулас торопились к своему королю (в пылу битвы о котором, к стыду сказать, почти все забыли). Беду почувствовали многие бриттские рыцари.
Сэр Гловер, сыпля проклятиями, тоже отчаянно пробивал себе путь сквозь сражающихся.
Герцог Иглангер ничего, кроме уставившегося на него юного короля бриттов с обнаженным мечом в руке, не видел. И не слышал. Не слышал, как принц Вагон в безумном вопле приказывает ему остановиться и повернуть назад.
Герцог вдруг (а он-то полагал, что умеет держать в руках свои страсти!) перестал себя контролировать. Он должен, обязан вонзить заколдованный меч в это вставшее перед ним в образе юноши препятствие. Силы Космические, как он его ненавидит!
Иглангер занес для решающего удара меч.
Между ним и юным королем никого не было.
Этвард выставил вперед щит с королевским гербом и тоже приготовился нанести удар.
Никакой щит не мог остановить заколдованный меч Иглангера.
Еще чуть-чуть и отравленный клинок коснется тела молодого короля…
…и тут между Иглангером и Этвардом встала преграда — сэр Отлак.
Граф Маридунский успел-таки на защиту воспитанника. Своего, Богом данного, короля!
Эмрис едва успел отвести в сторону руку, чтобы не задеть названного отца.
Меч герцога легко разбил подставленный щит графа, прошел сквозь стальной нагрудник и застрял на какое-то мгновение в плече.
А граф неожиданно схватил обеими руками за меч герцога, перекрыл запястье Иглангера и повалился с коня, вырывая за гарду проклятый меч.
Уррий застыл, резко остановив коня. Ужас обдал его, заставил окаменеть, боль пронзила все тело — не физическая боль, душевная. Казалось, он не выдержит удара и рухнет с коня, подобно отцу.
Сэр Дэбош тоже резко пришпорил коня и тоже замер, закрыв глаза. По лицу могущественного верховного координатора алголиан пробежала судорога.
Зато сэр Таулас, сэр Гловер и сэр Дэбош подоспели к месту трагедии.
И Этвард вновь заносил Экскалибурн над герцогом.
Взгляды Этварда и герцога встретились и могущественному чародею впервые за многие годы стало страшно. Очень страшно. Он оказался беззащитен. Братьев рядом не было (сам же ведь отослал, где был его разум!), магическую энергию герцога плотно сковал ненавистный француз и даже меча, простого меча не было в руках, чтобы отразить удар. Телохранители пали где-то по пути к Этварду.
Иглангер оказался совсем один и безоружен перед лицом разъяренных, пылающих жаждой справедливой мести, бриттских рыцарей.
Откуда-то издалека до герцога донесся истошный крик принца Вогона — слов герцог не разобрал.
И Иглангер понял — настал его последний час. Силы Космические, да помогите принять смерть достойно!
Герцог высоко поднял голову ожидая удара.
Сумерки сгущались давно, но внезапный мрак, словно рухнувший на поле битвы, заставил вздрогнуть почти всех сражающихся.
Ничего не было видно — даже пальцев на собственной руке!
Герцог Иглангер, находясь на пороге смерти, сориентировался мгновенно. Все его мысли и чувства обострились. И на какие-то грани секунды он опередил Фоора и французского барона.
Через минуту герцог уже был рядом с принцем Вогоном в окружении мрачных сакских рыцарей.
То тут то там стали зажигать факела и костры. Словно в поддержку испугавшихся немилости господней бриттских рыцарей в черном бархате неба выглянула луна.
Герцог, случайно избежавший смерти, не мог ни думать спокойно, ни говорить.
И неожиданно принц Вогон просто поразил его.
— Благородные рыцари! — заорал принц, снова взмахнув мечом, но его героический жест пожрала тьма. — Множество бриттских псов постигла справедливая смерть!
Наша цель достигнута! Кольцо прорвано! Мы отходим к шатру… Пусть враги подавятся своими мертвецами, победа за нами!
Под покровом тьмы саксам действительно удалось прорвать кольцо алголиан и озерных бойцов и умчаться к шатру.
По правде говоря отступивших саксов и варлаков особо не преследовали, хотя некоторых нерасторопных рыцарей удалось взять в плен.
Чтобы ни кричал принц Вогон все прекрасно знали — победа за тем, за кем осталось поле боя! Время уносить погибших и раненых, считать потери. ***
Уррий спрыгнул с коня и в свете факела нашел тело отца. Снял шлем с его головы.
Отец еще был жив. Он открыл глаза, увидел Уррия и улыбнулся — сколько чувств выразилось в этой улыбке! Сколько страдания и сколько отцовской нежности, сколько радости победы и горечи, что он расстается с этой удивительной и прекрасной жизнью!
