Вольф Белов - Император полночного берега
– Мой трофей, – гордо пояснил он.
– Гнусный ублюдок, ты поплатишься за все свои дерзости! – послышалось из свертка.
– Не обращай внимания. – Аррелий вновь расхохотался. – Она от меня без ума!
– Смотрите, нас заметили! – воскликнул Демилий.
Огнепоклонники уже большей частью разбежались прочь, и к горстке арамеев, оказавшихся на открытом пространстве, устремились несколько всадников.
Перехватив копье, Тороний бесстрашно шагнул навстречу всадникам и наотмашь нанес удар под копыта гиппарионов. Древко переломилось в двух местах, сразу двое гиппарионов рухнули на землю вместе с седоками.
К Хорругу, Аррелию, Торонию и Демилию присоединились еще несколько арамеев. Два десятка верховых хишимеров, размахивая клинками, мчались на беглецов. Пешие и кое-как вооруженные арамеи ни за что не устояли бы против конных воинов, но вдруг хишимеры натянули поводья и развернули гиппарионов.
– Хорруг, это твоя рожа их так напугала? – ухмыльнулся Аррелий, провожая взглядом отступивших хишимеров.
– Чья рожа здесь и способна кого-то напугать, так только твоя, – мрачно отозвался Хорруг.
– Оглянитесь, парни, – посоветовал им Тороний.
Хорруг, Аррелий, а за ними и остальные обернулись назад. Небо на восходе уже начало светлеть, в предрассветных сумерках было видно приближающийся отряд в полсотни всадников.
– Арамеи, – сразу опознал их Аррелий.
Когда всадники приблизились, стало видно, что Аррелий прав, люди в одеждах из шкур действительно оказались арамейскими воинами. Более того, это были воины их племени и вел их сам сотник Килоний.
– Каким дьяволом вас сюда занесло? – спосил Хорруг.
Килоний смерил его взглядом и сурово произнес:
– Пора тебе знать, чужеземец, арамеи не бросают своих родичей в беде. Обоз я доставил, теперь вернулся за нашими людьми. Здесь все?
– Остальные где-то там в степи, – ответил Тороний.
– Лучше бы и нам не торчать здесь, пока эти не вернулись, – заметил Хорруг, кивком указав в сторону отступивших хишимеров.
– Им сейчас не до нас, – отмахнулся Аррелий. – Смотри.
Он протянул руку в сторону Хорума. Над городом поднималось зарево.
– Пока они этот город разграбят…
– Отпусти же меня, грубый варвар! – послышался сдавленный женский голос из плаща.
– Кого ты там замотал в эту тряпку? – полюбопытствовал сотник.
Аррелий размотал плащ, из него на землю выпала полуодетая молодая женщина. Тороний удивленно присвистнул.
– Да это же царица Хорума! – воскликнул один из арамеев, побывавших в ногарском плену.
– Мерзкие ублюдки! – в гневе взвизгнула Минессис. – Вас всех повесят на площади в Хоруме!
Аррелий схватил ее за волосы и рывком небрежно поднял женщину на ноги.
– Смотри! – Он указал на город, охваченный огнем. – Вот твой Хорум.
Увиденное так поразило царицу, что она сразу притихла.
– Ты знал, что все будет именно так? – осторожно спросил Хорруга Демилий. – Ты специально все подстроил? Я помню, ты ведь обещал горожанам, что уничтожишь их город.
Хорруг хищно оскалился.
– Я всегда держу свое слово, – произнес он с нескрываемой злобой.
Взглянув на Килония, Хорруг сказал:
– Собери своих людей, сотник, и уводи их в лес. Задерживаться здесь все-таки не стоит.
– Я и без тебя это знаю, – грубо отозвался Килоний.
– А ты что задумал, приятель? – спросил Хорруга Тороний.
– Мне еще есть чем заняться в Хишимере. Там мой меч.
Аррелий хохотнул и понимающе кивнул, глядя Хорругу в глаза.
– О, да, я помню этот твой взгляд. Ты становишься просто одержимым, дружище, когда кто-то посягает на твой клинок. Я пойду с тобой.
– С чего вдруг? – недовольно спросил Хорруг.
– Чтоб ты знал, Ния и с меня взяла клятву, что я не дам тебе пропасть в походе. Арамеи тоже умеют держать слово. Ния ждет тебя, друг, я не могу вернуться домой без тебя.
– И я с вами, – произнес Тороний. – Не вздумай возражать, парень. Ты спас меня, а я не привык долго оставаться в должниках.
– Я с тобой, отец! – горячо воскликнул Демилий.
– А ты отправишься домой к матери! – рявкнул Тороний.
– Без тебя я домой не вернусь, – решительно сказал юноша.
– Выпорю!
– Все равно пойду с тобой!
Перепалку отца с сыном прервал Килоний.
– Делайте, что хотите, но знайте, я не приду за вами снова, – предупредил он.
– Меня это не пугает, – мрачно ответил Хорруг.
Он повернулся и, прихрамывая, зашагал прочь.
– Меня тоже, – беспечно поддержал друга Аррелий.
Он бесцеремонно забросил Минессис в седло, взял гиппариона за повод и повел коня вслед за Хорругом.
– Это твоя рабыня? – спросил Хорруг.
– У арамеев нет рабов, – ответил Аррелий. – Это моя женщина.
Тороний похлопал сотника по колену:
– Передай моей жене, что мы с сыном скоро вернемся домой.
Кивком позвав Демилия с собой, он направился вслед за Хорругом и Аррелием.
– Как ты собираешься заполучить обратно свой меч, дружище? – поинтересовался Аррелий. – Неужели мы пойдем прямо в царский дворец?
– Ты же сам сказал, что я всегда прусь напролом, – угрюмо отозвался Хорруг. – Это так и есть.
Аррелий ухмыльнулся.
– Это мне нравится.
* * *Царевна Немея сидела на скамеечке в саду близ круглого бассейна, с безразличным видом глядя на воду. Лицо девушки было белым, как мрамор облицовки бортиков бассейна.
За спиной царевны стоял император, держа раскрытую ладонь над головой дочери. Лицо Нокатотоса все более омрачалось.
– Почему ты нерадостна, дочь моя? – спросил император.
– Мне тоскливо, отец, – тихо и равнодушно ответила девушка.
– Ты тоскуешь по Икестосу? – продолжал спрашивать Нокатотос.
Царевна вздохнула и все так же безразлично ответила:
– Я не знаю.
Император нахмурился и сжал зубы. Отступив назад, он повернулся и пошел во внутренние покои дворца. Царевна не обратила на уход отца никакого внимания.
У портала входа в галерею императора встретил советник Метоннес. Посмотрев в сторону бассейна, где по-прежнему неподвижно сидела Немея, советник перевел вопросительный взгляд на правителя Ногары.
– Царевна угасает, – ответил император на его немой вопрос.
– Дозволено ли мне узнать, почему? – деликатно поинтересовался советник.
– Жизнь покидает ее, – обреченно произнес Нокатотос. – И я ничего не могу с этим поделать. Она сама не чувствует ничего, но очень скоро царевна сляжет, а затем…
– Но почему? – повторил свой вопрос Метоннес. – Царевна меняется с каждым днем все больше. Я не узнаю ее. Она словно тает. А ведь совсем недавно она радовалась жизни и радовала наши взоры.
– Что ты хочешь сказать, советник? – спросил император, нахмурившись.
