Аксенов Павлович - Арес 2
Всем было ясно, кого имеет в виду графиня. Возражений не было. Если появится Менел, то будет странно выставлять него против неопытных бойцов. Пусть сразу пробует силы на чемпионах.
Поток желающих потянулся к Улеа. Дворяне подходили, произносили свои имена, человечек тут же записывал их и бережно опускал кусочки пергамента в горшок. Каждый раз он погружал глубоко свою руку, чтобы положить их прямо на дно. Виктор тоже добрался до стола, назвал себя, был записан, и кусочек пергамента с его именем отправился в горшок.
Эта часть жеребьевки закончилась очень быстро. Когда записался последний, Вирета подошла к столику Улеа, забрала горшок и отнесла его к графине. Горшок был глиняный и не очень легкий. Ласана приняла его, демонстративно встряхнула, поставила перед собой и опустила внутрь руку, чтобы вытащить первые имена, лежащие сверху.
Все затаили дыхание, а Виктор особенно. Именно сейчас решалась его судьба. Если ему достанется кто-то из сильных противников, то пиши пропало. Вся деятельность окажется напрасной тратой сил. Антипов, конечно, подготовился к жеребьевке, но все равно существовала возможность, что что-то пойдет не так. Он сцепил пальцы в замок и замер, сжимая их изо всех сил. Больше ничто не выдавало его волнение.
– Ан-Туреа и ан-Нерепт, – прочитала графиня.
Писарь тут же записал пару на большом листе. Сердце Виктора застучало. Он не думал, что окажется в числе первых, но надеялся, что будет так. Чем ближе к началу, тем лучше. Главное – попасть в первые четыре пары. Тогда при отсутствии в них сильных противников выход в 'финал' почти обеспечен.
– Ан-Марек и ан-Фадор-старший.
Прошел брат Ипика, боец не из великих. Антипов еще сильнее сжал пальцы.
– Ан-Приа и… ан-Орреант!
Виктор медленно выдохнул. Он только сейчас заметил, что почти не дышал с тех пор, как прозвучала первая пара. Теперь нужно было дождаться, когда же появятся имена сильных воинов.
Но, к счастью, обошлось без неожиданностей. Имена чемпионов, включая ан-Суа и ан-Котеа, прозвучали в самом конце. Когда графиня вытащила последние кусочки пергамента, сначала даже не все поняли, что произошло, а потом слабый ропот пронесся по залу. Если победитель в одной паре бьется с победителем соседней пары, то получалось, что самые сильные бойцы схватятся друг с другом. Невероятное стечение обстоятельств!
Ласана тоже была удивлена. Она ожидала более равномерного распределения противников. Виктор смотрел на ее озабоченное лицо и даже сочувствовал графине. Он ведь наблюдал внимательно и видел, с каким трудом Ласана доставала последние имена. Тогда очаровательные брови хмурились, а губы поджимались с досадой. Создавалось впечатление, что горшок не совсем чист и часть кусочков пергамента просто прилипла ко дну…
Антипов подумал, что какой-нибудь кухарке наверняка достанется за небрежность. И решил потом материально компенсировать бедной женщине моральные и физические страдания. Виктор заботился даже о своих невольных союзниках. Кухарка ведь ни при чем, хотя горшок был действительно не совсем чист. А именно – покрыт легким налетом из муки и еще каких-то ингредиентов в тех местах, где ко дну прикасался пергамент с именами чемпионов. Антипов так хорошо знал состав этой 'грязи' потому, что ее своими руками сделал Рикста. Отличный клей получился! Если совсем немного нанести на кусочек пергамента и прижать его ко дну горшка, то этот кусочек там и останется. И встряхивание переживет. Спасибо ловким пальцам Улеа. 'Ничтожный человечек, от которого ничто не зависит' женится на своей избраннице и совесть его останется чиста. После разговора с местным оратором Ролтом писарь был уверен, что его труд, пусть и оплачиваемый, служит идеалам справедливости, идет на пользу замку, а особенно – госпоже графине. Впрочем, Антипов во всем этом тоже не сомневался.
Когда собравшиеся расходились, Виктор увидел выражение лица Женара. Графский сынок о чем-то напряженно думал, бросая озадаченные и растерянные взгляды на то место, где сидела графиня. О мыслях ан-Котеа легко было догадаться. Он был слишком недоверчив, чтобы предполагать случайность. Ему казалось, что Ласана все это подстроила сама.
Глава 9.
Виктору в его родном мире всегда нравились храмы. Во время своих редких путешествий он не упускал случая зайти в местную церковь, чтобы полюбоваться красотами внутреннего убранства. Особое впечатление на Антипова производили старинные здания. Рассматривая почерневшие вековые бревна деревянных церквей или разноцветные фрески величественных каменных храмов, он не мог не думать о тех временах, когда строительство этих сооружений только начиналось. Виктор представлял себе, как в поте лица трудился плотник, имя которого сгинуло во тьме веков, или как молодой, но талантливый и подающий большие надежды художник тщательно выкладывает мозаику, стоя под куполом. С большинством этих художников время сыграло злую шутку: от них остались лишь работы, а надежды, которые они подавали, умерли вместе с телами тех, кто надежды питал.
Однако сейчас, когда Антипов в полном одиночестве стоял в святилище Зентела, расположенном на территории замка Мерея, печальные мысли о судьбе создателей храмов не одолевали его. Даже наоборот, Виктор был полон тихо бурлящей ненависти к тем, кто так или иначе приложил руку к возвеличиванию гадкого сатира (по версии Кеаля). Воин с негодованием осматривался по сторонам и с трудом удерживал себя в руках. После случая в Парреане желание разрушать вспыхивало в Антипове всегда, когда он видел какой-либо храм или слышал о нем.
Святилище было небольшим, может быть пять на пять метров. У каменной стены, противоположной входу, стояла мраморная статуя Зентела ростом со среднего человека. Бог виноделия как обычно сжимал в руках гроздь винограда и кувшин, а его красивое лицо скупо освещалось тусклыми лампадами.
'Жаль, что ты не можешь быть одновременно во всех своих статуях, – думал Виктор. – Увидел бы нового почитателя… похожего на коня. Думаешь, я не похож на коня? Ошибаешься. Похож на троянского'.
Около подножия статуи стояла корзинка с дарами. Пара бутылок хорошего вина, фрукты, несколько серебряных монет… Антипов собственноручно принес корзинку, причем делал это уже не в первый раз в течение дня. Он ставил подношения перед Зентелом, отходил на несколько шагов, а потом ждал долго или не очень, в зависимости от того, сколько было свободного времени. Когда время истекало, Виктор, разочаровавшись, вздыхал и уходил, чтобы вернуться опять с подношениями. Он не боялся разориться на дарах, потому что носил с собой одну и ту же корзинку с одним и тем же содержимым. Выходя из святилища, экономный Антипов забирал дары.
