Катарина Керр - Чары тьмы
— Вы хорошо знаете Даннина, леди Гвенивер? — спросил он.
— Не слишком, ваша светлость. До этой весны я никогда раньше с ним не встречалась.
— Тогда у вас впереди очень интересное время.
На следующее утро армия двинулась на север через заброшенные фермы, где не оставалось никаких съестных припасов. Это были ясные следы налетчиков из Элдиса. На закате армия наткнулась на сожженную дотла деревню. Груда обуглившихся бревен все еще дымилась среди черных деревьев и потрескавшихся камней деревенского колодца.
— Похоже, люди убежали отсюда вовремя, госпожа, — заметил Рикин.
— Вон там! Посмотри!
Рядом с руинами, вдоль тополей, выстроились простолюдины. Среди деревьев стояли женщины, прижимая к себе детей. Мужчины выступили вперед с цепями, вилами, палками — любыми орудиями, которые можно использовать в качестве оружия. Это было все, что им удалось прихватить, когда налетели враги. Гвенивер спешилась и присоединилась к Даннину. Им навстречу вышли два старика. Они взглянули на татуировку Гвенивер, затем опустились на колени.
— Вы из Кермора, — сказал один.
— Да, — ответил Даннин. — На вас напали? Сколько их было? Когда?
— Два дня назад, господин, — старик задумчиво пососал губу. — Сколько? Трудно сказать. Они просто прискакали словно ниоткуда. Молодой Молик пас коров, и если бы не он, то мы все были бы мертвы, но он заметил приближение врагов и побежал в деревню.
— А откуда Молик узнал, что это враги?
— У них были серебряные драконы на голубых щитах, а Молик никогда в жизни не видел ничего подобного, поэтому он и решил, что это не предвещает ничего хорошего.
— Он был прав, — Даннин бросил взгляд на Гвенивер. — Ты знаешь, что означают эти щиты? Эти налетчики — из людей самого короля и они никогда не выезжают, если только с ними не находится принц.
— Принц? — старик плюнул на землю. — Он, вероятно, бедный принц, если ему так сильно потребовались наши коровы. Они забрали все, что у нас было, лорд. Наших коров, наших кур, все жалкую еду, которую нашли.
— Несомненно, бедный. Какое-то время вы будете хорошо питаться. Мы оставим вам все припасы, какими сможем поделиться, и вьючную лошадь. Попробуйте обменять ее на семена.
Старик поцеловал ему руку и зарыдал, конвульсивно содрогаясь. Гвенивер уставилась на эту картину, пораженная, поскольку ожидала, что Даннин беспокоится о крестьянах еще меньше, чем большинство лордов. Сказать по правде, ее тоже мало заботила участь простолюдинов. Капитан повернулся к ней с искаженным гримасой лицом.
— Я знаю, что такое не иметь ничего, — сказал он. — Нет такого дня в моей жизни, когда я не помнил бы об этом. Это одна из тех вещей, которых ты не понимаешь, не так ли, моя благородная госпожа?
Смущенная, Гвенивер пошла прочь, но первым приказом, который она отдала, было разгрузить деревенским жителям еды с телег.
После того, как армия разбила лагерь на ночь и поставила часовых, Гвенивер присоединилась к Даннину у его костра. Им требовалось посовещаться. Даннин нарисовал в грязи план речной долины. Его лицо, освещаемое пляшущим светом костра, было мрачным, по нему бродили тени.
— Рано или поздно им придется повернуть на юг, чтобы встретить свои корабли, — сказал Даннин. — Тогда мы и возьмем их.
— Если мы захватим этого принца живьем, то у нас будет неплохой приз, чтобы привезти домой.
— Что? Я предпочту видеть его голову на острие копья!
— Не будь дураком. Если мы возьмем в заложники принца их королевства, то сможем прекратить эти набеги без лишнего удара меча.
Даннин присвистнул и поднял голову.
— Ну, госпожа, что бы я ни думал о твоем воинском мастерстве, ты, несомненно, понимаешь суть войны. Значит, решено. Мы сделаем все возможное, чтобы поймать этого принца в капкан, как зайца.
Утром разведчики на лучших лошадях поехали вперед. Они кружили перед армией, как чайки перед судном, входящим в гавань. Сразу после полудня они нашли место, где налетчики стояли лагерем прошлой ночью. Среди притоптанной травы и обычного хлама, остающегося после большого боевого отряда, зияли две ямы, где разводили огонь, и валялись кости коров. Две коровы деревенских жителей никогда больше не вернутся домой. Судя по следам, налетчики гонят с собой еще не менее пятидесяти.
— И это — их смертный приговор, — весело заметил Даннин. — Даже с нашими телегами мы можем передвигаться быстрее, чем они, раз они гонят скот. Подберемся поближе, оставим телеги и постараемся перехватить их на дороге. Конечно, принц будет во главе колонны, поэтому мы пошлем подразделение моих лучших людей на колонну прямо за ним и отрежем его от его воинов, в то время, как остальные наши ребята отгонят колонну назад, к их обозу. Ты, я и несколько отборных воинов отправимся за принцем. Окружим его. Попытаемся свалить его с лошади. Если его затопчут до смерти — ну значит, не судьба нам взять заложника.
— Звучит великолепно. Я рада, что ты включаешь меня и моих людей в этот план.
— Нам нужны все люди, какие только у нас есть.
Остаток дня Даннин заставлял армию двигаться быстро, а сам перешел в арьергард и подгонял телеги. Впереди, в уединенном великолепии во главе колонны, Гвенивер принимала известия от разведчиков и направляла армию согласно полученным данным. К тому времени, как они встали лагерем, примерно за час до заката, чтобы дать лошадям поесть свежей травы, разведчики были уверены в том, что налетчики из Элдиса находятся всего в пяти милях впереди армии Кермора. И, что лучше всего, они не встретили никого из вражеских разведчиков. Это свидетельствовало о самонадеянности принца и грело душу.
Пока Гвенивер и Рикин играли у своего костра в кости, она пересказала ему все новости.
— Ну, госпожа, значит, завтра мы наконец поучаствуем в настоящем деле.
— Определенно. Когда мы отправимся за принцем, ты поедешь вместе со мной.
Он улыбнулся и бросил кости. Бросок оказался неудачным. Когда Рикин протянул Гвенивер две проигранные щепки, она вспомнила, как он дарил ей первые весенние фиалки — робко, никогда не произнося ни слова. А ведь наверняка он тратил на поиски этих цветов по нескольку часов. Как она могла быть такой слепой и никогда не подозревать, что конник из простолюдинов любил ее все эти годы!
— Ты собираешься бросать кости? — осведомился он. — Я слишком здорово продулся, чтобы позволить тебе теперь выйти из игры.
Делая свой бросок, Гвиневер думала о том, что ее нисколько не беспокоит, когда он забывает называть ее «госпожа» или когда орет на нее за какую-нибудь глупость. Ее братья приказали бы высечь его за такую наглость. Не любит ли и она его — на свой лад? Но слишком поздно теперь копаться в своих чувствах к этому парню. Гвенивер принадлежит только Богине — навсегда.
