Кирилл Шатилов - Кровь и грязь
Пахло гарью, но под ногами был не пепел, а пожухлая трава. Каким-то образом фолдитам удалось пустить огонь строго в направлении Леса, так что поля на стороне остального Вайла’туна почти не пострадали.
Придерживая на боку нож, Гури припустил туда, где накануне оставил своих вождей. От него уже вряд ли ждали отчета. Все и так было понятно. Самое страшное свершилось. Будет удачей, если его вообще кто-нибудь ждет. В лучшем случае Тикали могли сняться с места и отойти в чащу. В худшем — отходить оказалось некому. Гури не верил, что Дэс’кари Сину мог сознательно напасть на их стойбище, защищая интересы илюли. Если такое произошло, скорее всего, он защищал себя. Или, что еще более вероятно, в очередной раз доказывал свое превосходство.
Хотя Тэрл говорил с Фейли тихо, а Гури притворялся, что крепко спит, он и без того слишком хорошо знал, что Дэс’кари Сину ненавидит Тикали и их сородичей. Даже больше чем илюли. Встреча с ним не предвещала Гури ничего хорошего. Если между ними произойдет стычка, исход ее нельзя предугадать наверняка. Гури очень хорошо помнил, какими недюжинными способностями обладал Дэс’кари Сину, когда они виделись последний раз. Те два дня, что он провел у Учителя, они занимались бок о бок и трижды сходились в учебном поединке на деревянных шестах. Ушибленное тогда плечо до сих пор давало о себе знать. Дэс’кари Сину был прирожденным бойцом, и Гури предпочел бы ничего Тэрлу не обещать. Однако Тэрл проявил благородство и не убил его, хотя имел на это полное право, когда внезапно для всех пришел на помощь своим людям. И Тэрл не нарушит данное слово в отношении Элеты. За это Гури мог быть спокоен. Как же его угораздило так глупо попасться? Очевидно, свою роль сыграла долгая разлука с матерью и знакомые запахи дома…
Гури на бегу перепрыгнул через несколько трупов, которые толком даже не успел разглядеть. Это были его соплеменники, оставленные илюли служить падалью для утренних птиц. Трупы лежали вповалку, раздетые, грязные, с ног до головы измазанные кровью и пеплом. Их было много, очень много. Кто бы мог подумать, что на подобное способен один человек! Только этим человеком был Дэс’кари Сину. Однажды учитель признался, что имя его сына на родном языке означает нечто вроде «время умирать». Странное имя, но судя по всему, пророческое. Где-то теперь искать его обладателя? Искать и надеяться, что он не найдет тебя первым…
Лес встретил Гури тревожными шорохами. Лес, который был его вторым, точнее, первым домом, домом предков его отца, выглядел сейчас грозным и неприветливым. Прав был дед Акит, когда ворчал, что Тикали не могут жить в двух местах. Тогда Гури плохо его понимал, но теперь смысл этих слов становился совершенно ясен: нужно раз и навсегда решить, где твоя родина, и не отступать от нее даже вопреки зову сердца. Именно поэтому сын Акита — отец Гури — не вернулся в Лес и предпочел погибнуть среди илюли. Раньше Гури в душе осуждал его. Он любил мать, но не представлял себе, как можно жить постоянно на одном и том же месте, не кочуя, в отдельном доме, двери которого постоянно закрыты, на холодной земле, вдали от чистого воздуха, настоянного на сосновых иглах и сладко гниющих дубовых желудях. В этот приход его чувства сыграли с ним злую шутку. Они изменили ему. Был момент, когда он даже захотел остаться среди братьев и сестер своей матери, поближе к вкусной еде и теплу очага, подальше от безысходности и бесцельности лесных мытарств, превратившихся в последнее время в преследование каких-то невидимых врагов, известных лишь дальновидным вождям. Только мысль о Кеите заставила его взять себя в руки и вспомнить, кто он на самом деле.
А собственно, кто он?
Тикали считали, что он один из них. Потому что волосы его лишь при очень внимательном рассмотрении казались чуть темнее, чем у них. Потому что речь его ничем не отличалась от их речи, если не слышать чуть более долгих пауз между словами. Наконец, потому, что он всегда сражался плечом к плечу с лучшими воинами клана и ни разу не посрамил своего оружия.
Мать считала, что он — вабон. Она придумала рецепт чернения волос и без труда могла хотя бы на время превратить его в одного из них, но почему-то не сделала этого в самом начале, когда он был маленьким мальчиком, а безропотно отдала деду, опасаясь будущих гонений. У него оказался хороший слух, и он без особого труда усвоил материнский язык, правда, говорить на нем ему почти не приходилось, зато понимал он многое.
С одной стороны, он одинаково уютно чувствовал себя и под открытым небом, и в затхлой избе, мог общаться и с собратьями по оружию, и с заклятыми врагами. Но, с другой стороны, он знал: враги, то есть илюли, никогда не примут его за своего и всегда будут пугаться и гнать прочь, а собратья, если узнают о его связях и смешанной крови, без лишних разбирательств прикончат на месте как предателя.
Получается, у них с Дэс’кари Сину больше общего, нежели он предполагал. Имея возможность жить везде, где им вздумается, и с теми, кто им особенно мил, они, в сущности, не могли спокойно жить нигде, внушая окружающим страх и отвращение.
«Есть повод встретиться», — усмехнулся про себя Гури, ныряя в холодную листву кустарника.
И лишь чудом не наткнулся на того, кто прятался в темноте.
Уклонившись в последний момент в сторону, сразу же спружинил о ствол и метнулся обратно, еще не понимая, кто перед ним. С этим всегда можно будет разобраться позднее. Главное, не дать противнику первому прийти в себя. Эту заповедь, казалось, он знал всегда, с самого рождения. Зажатый широченной ладонью рот бессильно замычал, скованные другой рукой плечи напряглись и покорно обмякли. Гури резко завалил незнакомца навзничь и взял ногами в непреодолимый захват. Борьбы не получилось.
«Это не Сину», — мелькнуло в голове. Учитель, его отец, всегда сопровождал изучение любого приема наглядным разбором способа ему противоборствовать.
Глаза быстро привыкали к темноте. По возмущенному, хотя и слабому сопротивлению он уже понял, что поймал кого-то из своих. Ничего, в другой раз будет порасторопнее. Медленно отпустил ладонь. Некоторое время слышалось только тяжелое дыхание. Потом знакомый голос смачно выругался и заявил:
— Ты чуть не сломал мне шею!
— Я тоже рад тебя видеть, Павук. Молодец, что не сопротивлялся. Напомни мне как-нибудь, я тебе покажу, что в таких случаях нужно делать.
— Лучше отпусти ноги. Коряга мне всю спину продырявила.
Они сели на корточки. Гури заметил, что с этого места через кусты просматривается вся опушка с факельным заревом над далеким туном. Павук проследил за его взглядом и громко сглотнул.
— Ты был там?
