Кристофер Сташефф - Камень Чародея
— Когда окажемся в океане? Продолжим плавание!
Грегори раздраженно закатил глаза.
— Нет, подумай! А как же бароны, через земли которых протекает эта река? Неужели они позволят вам беззаботно предаваться удовольствиям?
— А почему бы и нет? Мы же их не трогаем.
— Ты можешь не трогать Жизнь, но Она всегда тронет тебя. И что ты будешь делать, когда она тебя затронет?
— А разве мы обязаны что-то делать? — Ално смерил его строгим взглядом. — У нас есть выбор. Разве существует закон, по которому мы обязаны жить?
— Существует, — негромко ответил Иоганн, — но нам не смогут его навязать.
— И то верно! Как нас достанут? Мы плывем по реке!
— Запрудят реку, — закричал Грегори, — и достанут!
Иоганн с первыми признаками раздражения отмахнулся от этого детского замечания.
— Мир, мир!.. Когда наступит такой день, тогда и постараемся найти ответ. Успокоило тебя это?
— Нет, — твердо ответил Грегори. — Разве ты не понимаешь, что нужно придумать выход раньше, до того, как наступит этот день?
— А разве ты не понимаешь, что даже самый настойчивый искатель нуждается в отдыхе? — возразила Ирене, стараясь говорить мягко.
Грегори помолчал и наконец признал.
— Да. Даже разум нуждается в отдыхе. Но скажите, каким долгим должен быть этот отдых?
— А-а… день, неделю, — небрежно отозвалась Адель. — Какая разница?
— Но ведь долгий отдых — это сон, — пояснил Грегори.
— Ну и что? — ответила Ирене, забавляясь. — Это маленький сон, не большой.
Джеффри нетерпеливо пожал плечами.
— Большой сон, маленькая смерть — действительно, какая разница?
— Испытай Малую Смерть со мной — и поймешь, — Венна протянула руки.
— Давай расслабимся, — Иоганн потянулся к Корделии, — и золотой сон поцелует твои глаза. А разбудят тебя улыбки!
— Нет, — с трудом возразила Корделия, словно слова из нее клещами вытягивали, — я не должна спать.
Адель раздраженно вздохнула, а Иоганн с вымученной улыбкой решил предпринять последнюю попытку:
— Но даже часовой рано или поздно должен отдохнуть. Пусть твой мозг отдохнет, как у всех нас. Слушай слова музыки, и пусть они заполнят твое сознание.
— Слова? — Джеффри с тревогой поднял голову. — Какие слова?
— Слова в музыке, — ответил Орин. — Разве ты не слышишь их?
— Послушай, — предложила Ирене. Гэллоугласы нахмурились, вслушиваясь.
— Слышу, — наконец признала Корделия, — но это не голос. Говорит сама музыка.
— Но я не понимаю смысла, — с сомнением пробормотал Джеффри.
— Ты только слушай, — заверила его Ирене. — И начнется снова. Это всегда начинается.
Действительно, слова повторились. Несколько минут напевная речь переплеталась с мелодией и почти немедленно начиналась снова — и опять, и опять, по кругу. Постепенно слова становились все яснее.
Зачем существуют все вещи?
Зачем существует мир?
Зачем обычаи и законы?
Почему мы должны работать без отдыха?
Зачем мы живем и в чем причина этого?
И почему мы не можем остановиться и отвернуться?
Почему так живут наши родители?
Кто заставляет их так тратить свое время?
Почему они должны весь день возиться в земле?
Почему так много печали и труда?
Почему они должны сохранять верность тем, кто приказывает?
Почему так много вопросов вызывают смятение?
И почему мы должны подчиняться?
Почему не можем просто уйти?
Почему существуют правители и почему мы должны им кланяться?
Какова их ценность для мира?
Почему существуют короли и лорды?
Почему они носят доспехи и мечи?
Почему существуют скупцы, дрожащие над своими сокровищами?
И почему мы должны подчиняться?
Ведь разве нельзя просто уйти?
Почему так много хмурых лиц?
Почему так мало улыбок?
Почему девушки отказываются от наших объятий?
Почему мы не должны их ласкать?
Почему так много «нет» и так мало «да»?
Почему мы должны подчиняться?
Почему бы просто не уйти?
Почему мы должны делать то же, что и все?
Почему мы никогда не ищем радости?
Почему так много печали и боли?
Зачем напрягаться бесцельно?
Почему эти вопросы отягощают мой ум?
Почему бы просто не уйти?
Не уйти немедленно?
Почему мы должны поступать, как наши родители?
Зачем носить их кандалы и цепи?
Почему бы не вкусить лотоса и не предоставить мир самому себе?
Отыщи лотос на реке, текущей к морю!
Попробуй лотос, склонись и изведай наслаждение со мной!
Попробуем друг друга и уплывем, свободные!
Уплывем немедленно, уплывем прочь…
Глаза Грегори стали огромными.
— Что это за песня?
— Странная, — согласился Магнус, — в ней нет ни размера, ни ритма.
— И еще меньше смысла, — заявил Джеффри. — Все равно что спросить: почему я не бью соседа в глаз? Разве непонятно, что человек должен бороться?
— Зачем? — просто спросил Иоганн.
— Зачем? — ошеломленно повторил Джеффри. — Как зачем? Без этого он не имеет цены!
— Но в самом труде нет никакой добродетели, — возразил Орин. — Какой цели он служит?
— В нем есть добродетель! Людям нужен труд, как растениям солнце!
— Что за глупая ложь! — нетерпеливо бросил Ално. — Ты разве не слышал? В труде нет никакого смысла!
Грегори настаивал:
— А кто тебе это сказал и каковы доказательства?
— Никто не должен говорить. Это и так ясно!
— И ты в это веришь?
— Верю! Почему бы и нет?
— Но почему ты в это веришь? — негромко сказал Джеффри.
«Потому, — ответил голос Фесса, — что об этом говорится в песне. Он слышал это много раз, не вдумываясь в слова, но они регистрировались его подсознанием. Потом он их понял и несколько раз обратил на них внимание. А после этого он слушает песни и даже не слышит слов».
— Твое подсознание слышит слова, которых ты даже не понимаешь, — объяснил Джеффри Ално.
Орин нахмурился, не зная, оскорбление ли это.
«Это так, — говорил тем временем Фесс, — потому что они не ожидают, что их будут убеждать; они хотят только развлекаться. Простое повторение убеждает их, если оно воспринимается на таком фундаментальном уровне».
— Зачем вам слушать песню, если вы не понимаете ее слов? — удивился Джеффри.
— Ради удовольствия музыки, — ответила Венна, чувственно потянувшись.
