Инна Лёвина - Изгнанница
Один раз, после репетиции, мы шли из со Стеллой и Лил в обратно училище. Я рассказала им про эти свои мысли об актерах. Лил, подумав, сказала:
-Артисты на сцене ходят в костюмах, говорят слова за королей или героев. Поэтому нам и кажется, что они на самом деле такие же. Это же театр.
-Да, конечно, но ведь они играют так убедительно - как в это не поверишь.
-Я думаю, - сказала Стелла, - что они так хорошо представляют себе свою роль, что сами себя обманывают. К тому же, есть у них определенные приемы... Вот им и веришь. Так и должно быть.
Подруги, конечно, были правы, но все-таки оставалась какая-то тайна. Неужели можно так притворяться? Показывать такие чувства, каких в тебе совсем нет?
Вечером, накануне выходного, когда все почти разошлись, я сидела одна за столом и думала - сказать маме или нет о том, что случилось, что я теперь в ссоре почти со всеми девочками. Поразмыслив как следует, я все-таки решила промолчать, потому что маму все это очень огорчило бы. Совесть укорила меня - получается, я скрываю от нее. Но, подумалось сразу, ведь и она не говорит мне, наверно, полностью все. Многие важные вещи, например, то, что наша семья когда-то жила в Ургеле, мама никогда раньше не рассказывала. И разве только это? Например, мамины сны на ее совершеннолетие - она мне так и не рассказала ни одного, кроме того, про Ургел, сколько я ни спрашивала. Может быть, когда у тебя появляются от близких людей тайны и ты сама решаешь, как поступать - это и есть взрослая жизнь? Может быть... Но мне это не нравится.
А про актеров, точнее, о своих наблюдениях над ними, я маме рассказала. Мне было важно, будет ли она объяснять эту актерскую странность, как Стелла и Лил, или согласится со мной, что актеры - это загадка. Но мама не сделала ни того, ни другого. Она строго посмотрела на меня и сказала:
-Мне жаль, что ты так плохо думаешь о людях, Растанна. Постарайся уж в будущем искать в людях лучшее...
-Но если они...
-Добрый человек ищет доброе, злой - злое. Ищет - и находит, - сказала мама таким тоном, что спорить сразу расхотелось.
Прошла еще неделя. Я никак не могла дождаться, когда же, наконец, начнутся каникулы. Однажды утром, когда мы пришли на завтрак, я заметила, что Виэлья сидит между Ирминой и Даннирой, да и прочие девочки из "певиц" с ней говорят, передают, если надо, тарелку или хлеб. Она мельком поглядела на меня и отвернулась. Значит, ее простили. Но мое положение ничуть не изменилось, со мной никто не разговаривает, как и раньше, кроме Лил и Стеллы. Когда мы вставали после завтрака, я вдруг увидела, что Даннира наклонила недопитый стакан так, чтобы остатки чая пролились на мое платье.
-Ах, стакан упал, - притворно запричитала она, а "певицы" громко засмеялись. Виэлья смеялась вместе со всеми, глядя на меня. Мне хотелось плакать, глаза защипало, и я изо всех сил заставила себя успокоиться, чтобы никто не заметил слез. Стелла протянула мне салфетку, и я кое-как промокнула мокрое пятно на коленке.
-Вот видишь, не стоила она твоей помощи, - зашептала Стелла мне на ухо, когда мы шли с завтрака. - Знай теперь, что никому зря войну не объявят - видишь, что она за человек.
Потом, в спальне, я все думала об этом, и мне было очень горько - это ведь несправедливо, что человек, за которого ты заступился, потом начинает вместе с прочими травить тебя. И все же, думая обо всем этом, я поняла, что еще раз поступила бы также. Пусть этого никто не понимает, но я уверена, что права. Если бы я преследовала бы ее вместе со всеми, то просто не смогла бы потом себя уважать.
И все же я не выдержала - в первый же выходной рассказала маме о том, что случилось. Мама слушала меня, нахмурившись и опустив глаза.
-Да, ты права, и ты поступила справедливо. Но постарайся теперь как-то помириться с девочками - мне очень печально, что ты с ними в ссоре.
-Я и сама хочу, но что могу поделать...
-Веди себя как ни в чем не бывало - а если кто-то заговорит с тобой, обращайся дружелюбно и не припоминай никому плохого. Скоро каникулы, за лето все забудут, все выровняется...
Забывать стали даже раньше, чем начали каникулы, потому что произошло нечто, сильно взбудоражившее и испугавшее все училище.
В тот вечер, когда случилось ужасное происшествие, была сильная, какая-то необычная гроза. Мы сидели перед ужином в комнате для занятий, но уроки никому не шли на ум - кроме Стеллы, конечно. Она спокойно листала толстый том литературной энциклопедии и делала какие-то выписки, ни на кого не глядя. А мы все стояли у окна и смотрели на улицу.
Дождь начался перед обедом и лил не переставая. Белые всполохи молний то и дело освещали улицу, и часть пространства становилась ярко-белой, а часть оставалась непроглядно черной, все линии потерялись в этих двух цветах, и искаженная картина площади и домов за ней казалась зловещей. То и дело гремели резкие удары грома. Тийна, которая была еще бледнее, чем обычно - или так падал свет? - вполголоса сказала:
-В такую грозу всегда происходят ужасные вещи... Непременно что-то случится, скоро увидите!
Стелла хмыкнула, но ничего не сказала. Тийна возмутилась:
-Неужели ты не веришь? А помнишь, осенью была такая же страшная гроза, и на следующий день Эггина из второго класса упала на занятиях и вывернула ногу?
Стелла вздохнула:
-Перестань говорить глупости, дождь как дождь.
-Нет, - торжественно заявила Тийна, - это необычная гроза.
Стелла пожала плечами и сказала:
-А падают люди и без грозы - и не только выворачивают ноги, так еще и ломают. И руки, кстати, тоже.
Кто-то из девочек хотел было заспорить, но тут зазвенел звонок на ужин.
Мы ели кашу - унылую и почти не сладкую размазню. И вдруг заметили, что дежурные воспитательницы озабоченно переговариваются. Потом начали перешептываться ученицы старших классов, сидящие за дальними столами. А потом это перешептывание дошло и до нашего стола. Пропала ученица пятого, старшего класса! Она делала со всеми уроки после обеда, потом пошла в библиотеку - и больше ее никто не видел. Когда этот шепот стал уже чересчур шумным, начальница училища громко велела всем замолчать, пригрозив наказать переговаривающихся. Наступила тишина, только слышался стук ложек о тарелки. Но от такой тишины отчего-то стало еще страшнее. Стараясь, чтобы это было незаметно, я оглядела девочек за нашим столом. Тийна посматривала на нас с укоризной - вот, мол, вы не верили, и что же? Стелла сосредоточенно смотрела в тарелку, но ничего не ела. Лилиана тоже не ела, а сидела, глядя то на одну, то на другую испуганными и удивленными глазами.
После ужина госпожа Тереол, дежурная, велела всем быстро умыться и сидеть в спальне или комнате для занятий, никуда не выходя. Сама же она удалилась в комнату напротив. Двери велела оставить открытыми - и в комнате для дежурных воспитательниц тоже не закрыла. Тийна и еще несколько учениц сидели за одним из столов и обсуждали происшедшее. Мы с Лил сидели напротив Стеллы, на моей кровати.
