Window Dark - За гранью мира алая заря
— Если б мы сидели в лесу, — сказала Маруша, переборов испуг и волнение, то развели бы костерок и коротали время, слушая занимательные истории. Так говорил тот, кого ты послал в Ночь Легостая.
— А, старый лис Соджобо, — тоску с грифа как крылом сметнуло. Удивительно, что ты сумела прошмыгнуть мимо его рати.
— Лис? — удивилась Маруша. — Мне он показался вороном.
— Он сам выбирает, кем казаться. Но вернемся в нашу ночь. О костерке.
— О костерке, — довольно кивнула Маруша. Птичка не собиралась сдаваться. Соджобо выглядел и коварнее, и страшнее, и загадочнее. А ей все-таки удалось выбраться из Ночи Легостая.
— Костерка не получишь, — отрезал Тот, Кто Сидит На Качелях. — А историю и я бы послушал. Если один из нас должен развлекать другого, логичней видеть в роли первого тебя.
— Что ж, — кивнула Маруша. — Я не против.
— В награду, — прокаркал Тот, Кто Сидит На Качелях, — ты увидишь все, о чем мне расскажешь. Увидишь то, что я почувствую в твоих словах. Для начала определимся с местом. Где будет вершиться наша история?
— Подальше отсюда, — предложила Маруша.
— Миров миллионы, — согласился гриф. — Выберем один из них случайно. Каким ты его представляешь? Скажи, и сразу узнаешь, каким его вижу я.
— Там пустыня. Красная-красная, — лихорадочно придумывала Маруша. — А по небу, — она перевела взгляд на белесые облака, похожие на стаи мертвых птиц, плывут облачные горы. Бескрылые давно ушли в другие миры.
34
Вдруг двор исчез. До горизонта простиралась красноватая потрескавшаяся почва. То тут, то там обкрошенными зубами тянулись к лазоревому небу колоннады рухнувших арок. Словно летающие острова, патрулирующие землю, величаво продвигались на запад желтые клубы облаков. Настолько огромные, что иначе, как горами, их никто бы не назвал. Кроме кровавой почвы и белых обломков под небом расположились странные шары цвета морской волны. Рядом с каждым плескался маленький водоем с бурлящим гейзером. Над хрустальными водами стайками роилась мошкара.
— А это еще что за кусты? — возмутилась Маруша. — Я ни слова про них не сказала!
— Это я додумал, — похвастался гриф. — Кого бы мы ни послали в наш мир, им не придется мучаться от голода и жажды.
— Классно! — птичка мигом сменила гнев на милость. — Выглядят, как настоящие.
— Они и есть настоящие, — обиделся гриф. — Ты не стесняйся, проверь, если хочешь.
Не говоря ни слова, Маруша взлетела и спланировала к ближайшему кусту, на лету перехватив пару блестящих жучков.
— Вкусно, — призналась она. — Разве придуманное может обернуться всамделишным?
— Зачем нужны сказки, которым нельзя поверить? Зачем придумывать истории, в которых тебе плохо?
Маруша не ответила. Она оглядывала взором новые владения.
— Кхм, — напомнил о себе гриф. — И кого мы сюда зашлем?
— Маленькую симпатичную птичку, — тут же предложила Маруша.
— Хочешь взглянуть на мир своими глазами? — улыбка у грифа неожиданно оказалась доброй. — Осталось назначить цель и наметить маршрут.
— Пусть наша птичка разыщет солнце, — воскликнула Маруша, не желая напоминать о заре, но стремясь хоть как-то приблизиться к ускользающей мечте. — Солнца-то я нигде не наблюдаю.
— Пусть поищет, — согласился гриф. — И куда она полетит первым делом?
— В заброшенный город, — постановила Маруша. — Надо проверить, может бескрылые заперли его в своих сырых подвалах?
— Ладно, — кивнул гриф. — Будет тебе город. Дорогу до города поскипаем. Не стоит затягивать сказание, которое может оборваться в любой миг.
По сторонам протянулись дома. Невысокие. На три-четыре этажа. Окна зияли темными провалами. Под крыльями тихо журчал канал. Утренний бриз взбивал гладь воды легкой рябью. В перила ажурного мостика вцепилась удивительно прекрасная птица. Хохолок ее перьев казался самым прекрасным украшением, какое только бывает на свете. Королевской мантией ниспадал к воде пышный хвост. Белые перья казались снегом на горных вершинах.
— В такой город надо прилетать утром, — в унисон сказали два голоса. Хрупкий, но настойчивый. И властный, но размягченный творившейся вокруг сказкой. Голос Маруши и голос Того, Кто Сидит На Качелях.
Исчезли облака. Небо окрасилось розовой глазурью и багряными лоскутками, словно родилась мифическая четвертая заря, куда так и не попала маленькая птичка, заблудившаяся в чужих легендах.
— А почему птица молчит?
— Ждет пару. Самые стоящие песни звучат для кого-то. Я-то знаю. И поэтому никогда не пою.
— Дождется?
— Разве наша сказка о белой птице? Вожака на перелетах не меняют. Наша цель — потерянное солнце.
Казалось, солнце рядом. Казалось, оно просто прячется за кромкой горизонта. Или за туманным маревом, окутавшим первые этажи дальних домов. Но Маруша знала, пройдет еще немного времени, небо станет голубым, поплывут облачные горы, а солнце так и не появится.
— Где подвал? — каркнул гриф.
— В доме с красной крышей, — решила Маруша.
— Поднимись, — голос грифа наполнился мощью, перечить ему казалось невозможным.
Вместе с главной героиней, а может и вместо, поднялась Маруша над городом. Какие только крыши услужливо не подставлялись под ее пытливый взор. И лиловые, и травянисто-болотные, и каменно-серые, и небесно-бирюзовые, и песочно-желтые, и беспросветно-черные. Но красных среди них не было.
— Позавтракаем, — предложил гриф, залетая в окно с выбитой рамой, — а заодно и подумаем, где нам искать солнце дальше. Советую подождать на свежем воздухе, — прокричал он из темноты квартиры, откуда тянуло сладковатым запахом разложения. — Я не любитель, когда наблюдают за моей трапезой.
Ну что ж, Маруша и не рвалась выведывать запретные тайны. На ее долю досталось немало мошек, вьющихся над каналом. И в этой охоте она превзошла даже опытных стрижей. Смерть ли, победа, ждала ее у последней зари, но сытно поесть никогда не мешает.
— Ну, — сказал гриф, выглядывая из окна. — Куда летим теперь?
После завтрака его голос наполнился еще большим благодушием. Сейчас он не казался грозным Тем, Кто Сидит На Качелях. Птица, как птица.
— Хочу что-то объемное, — призналась Маруша. — И не обманистое утро. Пока я не представляю, как это выглядит. Но вдруг солнце прячут как раз посередине ночи.
35
— Предлагаю полночь, — гриф выбрался из окна и тяжелым бомбардировщиком планировал над каналом. Мошки его не интересовали, но он не упускал ни одного шанса полюбоваться собственным отражением.
