Энгус Уэллс - Гнев Ашара
Ему было не по себе среди такого обилия народа, хотя теперь шатер у него был роскошней любого, о каком он прежде смел мечтать, его меха согревала по ночам Сулья, а люди расступались при его приближении, боясь оскорбить избранника Посланца, сам же он всегда присутствовал на советах Уланов.
Борс был простым воином и немного тосковал о прежних днях, когда мужчины бились без помощи магии, — до того, как явился Тоз, чтобы осуществить грязные мечты Нилока Яррума. Но, будучи человеком трезвым, он понимал, что те дни миновали, и с ними навеки ушла простая жизнь. Нравится ему это или нет, но он оказался первым, кто приветствовал Посланца, а это отметило его и повело к особой участи.
«Это воля Ашара, — думал он. — Я должен ее принять. Выбора нет».
Он поймал взгляд Дьюана и увидел там нечто, заставившее его задуматься — а не разделяет ли глава гехрима Нилока его сомнения. Если так, то Дьюан ничем не намекнул и ни о чем не обмолвился, разве что выразил благодарность за возвышение. В знак признательности он подарил Борсу добрый меч, ибо знал, что именно Борс замолвил за него словечко. С тех пор у них более не выпадала возможность поговорить по душам. Дьюан обязан был находиться при Нилоке либо ходить по лагерю и улаживать ссоры, столь часто разгоравшиеся в огромном Становище. Теперь он, в сущности, сделался хранителем мира. В конце концов Борс решил, что молчание — золото, и если у Дьюана имеются какие-то сомнения, пусть он выскажет их первый. Борс слишком близок к Тозу, а это не так безопасно: у него нет никакого желания ощутить гибельный поцелуй молочных губ чародея.
Он подумал о том, чего они достигли, и что еще предстоит достичь, и поразился невероятности происходящего. Дротт и Ят бок о бок; ала-Уланы Гримарда и Вистрала, открыто не повинуясь своим Уланам, являются присягнуть на верность общему делу. Орда, безжалостная, как породивший Тоза лесной пожар, идет через Белтреван не оставляя после себя ничего, кроме трупов. В ней уже собралось больше людей, чем Борс мог бы сосчитать — больше, чем, как ему казалось, вообще может собраться в одном месте; и она движется, непрерывно движется, задерживаясь лишь для того, чтобы подавить мелкие очаги сопротивления, и пожирая все, что попадается ей на пути, лишая Белтреван пищи, как и говорил Тоз. Неуклонно движется на юг, к Трем Королевствам.
Гримард и Вистрал были слишком незначительной угрозой, чтобы тратить на нее много времени. Если они предпочтут выйти против объединенных сил Дротта и Ята, то их ждет кровавый разгром — как и всех, кто еще не присоединился к Орде. Если предпочтут мир, их кланы пополнят разрастающийся Великий Союз. Только с Кэроком могут возникнуть трудности: он столь же неистов, как и Дротт, а земли его лежат на пути движения Орды. И открытая война здесь может оказаться гибельной для всего похода.
Но вот они здесь, вестники Кэрока. Раскинулись на мехах по другую сторону лужайки: ала-Уланы Денн, Еварт, Каджир и Гракс, посланные самим Баландиром, Уланом племени Кэрок.
Пока — для переговоров. Решать, быть миру или войне. Борс задумался над тем, куда все может повернуться. Если будет война, то Белтреван ждет такое кровопролитие, что даже Ашар наверняка утолит свою жажду. Если мир, союз, то как смогут выстоять Три Королевства против Орды?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Хотя Кедрин устал от долгой скачки и даже в кои-то веки согласился с отцом, что сейчас им не помешала бы баня, ему очень не хотелось замедлять ход, когда тамурский конный отряд приближался к Лозинским Крепостям. Он и прежде видел мощные укрепления, но впервые приближался к ним как воин, пусть еще не слишком опытный. И теперь он смотрел на них иными глазами. Эти могучие укрепления всегда поражали его, благо подобные громады вообще могли поразить любого — но в прежние приезды он видел в них просто увлекательные места для игр, нынешнее же положение побуждало его вести себя более по-взрослому. Теперь он должен был мерить их взглядом солдата, озабоченного обороной страны.
И конечно, они ее обороняли надежно. Крепости возвышались друг против друга по обеим берегам Идре — там, где река вырывалась из горной теснины, низвергаясь в чашу расширявшейся долины, точно из горла кувшина — белопенная, сыплющая брызгами, а по обе стороны высились гладкие каменные стены, казалось, касавшиеся неба. Попробуй измерить высоту этих стен, если их светло-серый камень сливается цветом с небесами, а ущелье, по которому рвется река, всегда полно тумана и воздух здесь гремит многоголосым эхом. Крепости в свою очередь тоже сливались со скалами и казались не столько творением людских рук, сколько порождением природы, поднявшей их из живого камня. В каждой, как он знал, размещалось по пять сотен бойцов гарнизона и еще больше обслуги — поваров, конюхов и кузнецов. Имелась здесь и больница Сестер. Короче, обе крепости были самостоятельными поселениями, подобно Твердыне Кайтина. Ниже, там где Идре расширялась и текла медленнее, на обоих ее берегах стояли городки, отказавшиеся от частоколов и полагавшиеся на крепости — в том случае, если их жителем вдруг понадобится защита и укрытие. По реке сновали лодки, перевозя тамурцев на восточную сторону, а жителей Кеша — в Тамур, их частое движение не хуже, чем сам Андурел, свидетельствовало о единстве Трех Королевств. Но Кедрин мало внимания уделил городкам, всецело поглощенный видом крепостей; он придержал коня, пропустив мимо остальных всадников, и в благоговении воззрился на представшую его взору картину.
Твердыня на этом берегу реки была чуть выше своей сестры на кешском берегу, ее так и называли Высокой Крепостью, по другую сторону реки была Низкая Крепость, но только в этом и заключалось их различие. Обе вздымались над городками, обратив свои высокие гребенчатые стены на юг, к каждой от подножия утеса плавно поднималась тропа, по одной из них сейчас и ехал тамурский отряд. Впереди виднелись распахнутые настежь исполинские ворота: солдаты готовились приветствовать гостей, выстроившись снаружи, едва только люди Бедира начали восхождение. Стены по обе стороны от ворот примыкали к скале: одна напрямую, а другая — пройдя сперва вдоль самой Идре над бурлящей водой. Поверхность стен испещряли амбразуры и огороженные площадки, на которых были заметны концы арбалетов и баллист.
Сила, которая прорубила речное ущелье, сделала его клиновидным — южный конец был шире северного, где могучие стены переходили в полукруг и, вновь встречаясь с горами, преграждали узкую тропу, что змеилась вверх по склону и вела сюда из лесов Белтревана. Кедрин сейчас не видел тот конец тропы, но знал, что там оборона еще крепче. Стены по другую сторону крепости шли углами и выступами, чтобы помешать подходу к ним, и любой вражеский отряд оказывался под прицелом целого ряда укреплений, надежно препятствовавших любому вторжению из лесов.
