Владимир Свержин - Сыщик для феи
– Это чё, чтоб в кабаке мужики не приставали? – мучительно напрягшись, перевел Ратников.
– Ну да, – кивнула кудесница. – Непристойно даме путешествовать в одиночку.
Я искренне посочувствовал экстремалам, которым пришла бы в голову мысль неучтиво обойтись с могущественной дочерью неведомого мне Илария, но сейчас речь шла о другом. Кто-то в столице весьма настоятельно интересовался нашими передвижениями и столь же неизвестный кто-то от самой границы посылал ему сводку со свежедобытой информацией о следственной группе. Кто и почему? Я сразу отбрасывал из числа возможных подозреваемых знакомых нам витязей. Их презрение к книгочейству и грамоте было искренним и неподдельным. И хотя краткий текст записки также пестрел орфографическими ошибками, в сравнении с письменами Лазаря, самого образованного из троицы, мучительно пытавшегося вывести под распиской свое имя, попавшая в наши руки депеша была просто шедевром грусской письменности…
Но, как ни крути, она была! Я в задумчивости потер переносицу. С одной стороны, мне очень хотелось знать, из-под чьего пера вышло перехваченное экстренное сообщение. И в других условиях нам бы, пожалуй, следовало вернуться и со всей возможной тщательностью прояснить этот вопрос, но, с другой стороны, у нас в руках имелась ниточка пускай и очень тоненькая, но все же, возможно, ведущая к разгадке тайны. Ведь наверняка не сам король повелел столь экзотичным образом сообщить ему о нашем приближении. И уж конечно, не в утренний выпуск газет предназначались известия голубиной почты. А стало быть… А стало быть, голубя надо выпустить и проследить, куда летит целеустремленная птица.
– Делли, – переводя взгляд с воркующего в руках феи символа мира на опустевшее небо, произнес я, – сколько примерно отсюда до столицы?
– Пожалуй, верст сто, не больше.
– Угу, понятно. Скажи, мы сможем эти сто верст держаться аккуратно за птицей?
– Отчего нет? – пожала плечами фея. – Конечно, сможем.
– Вот и славно. – Я растянул губы в ухмылку охотника, почуявшего дичь. – Стало быть, сейчас вернем пергамент на прежнее место, и вперед за белой птицей, как аргонавты между скал.
Спустя минуту Делли подбросила крылатого почтаря в воздух, а Вадюня, засунув два пальца в рот, оглушительно свистнул, точно, кроме звания субурбанского мздоимца, планировал еще обзавестись патентом на должность местного соловья-разбойника.
– Вперед! – скомандовал я. – Делли, ты уж подстрахуй птичку, чтобы с ней, не дай бог, в полете ничего не случилось.
* * *Мои подозрения были небезосновательны. Как и предполагалось, крылатый вестник мчал прямехонько к столице, презрительно игнорируя остальные встреченные на пути населенные пункты и укромные местечки. Вот наконец высокие стены Торца Белокаменного замаячили далеко впереди, вздымаясь над бескрайними полями золотой пшеницы и ржи. Над стенами в облачной дымке высились золотые купола храмов и колоколен, также вовсю расточавших вокруг дармовой золотой блеск. Казалось, еще несколько минут и мы наконец-то доберемся до столицы, откуда, собственно говоря, и предполагалось начать расследование.
– Все, блин! Гаплык! – Конь славного витязя Вадима, сына Ратникова, застыл как вкопанный, едва успев поставить ноги в предусмотренное при остановке положение. – Кранты, ядрена корень. Бобик сдох.
Делли вновь принялась гипнотизировать оторвавшегося было от преследования голубя, боясь упустить его из виду, я же удивленно уставился на собрата по оружию.
– Вадим, что случилось?
– Что-что! – Вадюня с негодованием хлопнул Ниссана между ушами. – Статуй из моего скакуна сделался, вот что!
– Колдовство? – насторожился я.
– Какое, к бениной бабушке, колдовство?! Клин, ты здесь совсем офигел. Бензин кончился!
– Это поправимо, – процедила фея, не спуская глаз с птицы.
– Что поправимо? Что поправимо?! – не унимался Злой Бодун, не ведая, на кого излить чашу бессильного гнева.
– Твоего коня следует напоить соком из минеральных дров, – по-прежнему не удостаивая взглядом психующую ударную силу, без тени сомнения промолвила Делли.
– Что за фуфло, Делли?! Какие дрова? Какой сок? – не унимался разошедшийся во всю прыть витязь.
– Дрова – минеральные, а про сок – это особая история. – Она взмахнула рукой, вновь притягивая к себе птицу, и, усадив ее на ладонь, заговорила поспешно: – Все очень просто. Далеко на востоке Груси, за Орел-камнем, растут огромные древние деревья. Впрочем, они уже давным-давно и не растут, а просто так, стоят себе, не умирают, поскольку в своем роде окаменели. Но это только сверху. Древесина же этих деревьев точь-в-точь как губка, а корни уходят так глубоко, что из самых сокровенных недр земных живительную силу высасывают. В результате и получается этот самый сок, который, ежели знать, как применять, много чего может. И тебе стекло такое, что хоть руку отбей – не разобьешь, и специальные ящики, чтоб в янтарной сети сила не переводилась. И твоего коня этот сок враз оживит. Мурлюки завсегда так делают.
– Ладно, поверим на слово, – с тяжелым вздохом отозвался на ее слова Вадим. – Ну и где эти чертовы дрова?
– Как это – где? – Делли расплылась в улыбке. – Да Грусь же, почитай, со всем миром этими дровами торгует. Дровами и соком из них. Особенно, конечно, мурлюки берут, но с тех пор как минеральные лампады пришли на смену лучине царя Гороха…
– Делли, да мне по барабану, кто у вас что берет и кто откуда пришел, – недовольно прервал ее Ратников, очень легко терявший терпение, когда речь шла о той или иной неисправности в машине. – Где?
– Где-где, в столице, конечно, – несколько обиженно отозвалась кудесница, не привыкшая, чтобы ее рассказы прерывали на полуслове, да еще столь непочтительным образом. – Ты здесь постой, чуток охолонься. А я из столицы велю тебе бочку минерального сока прикатить.
Ратников вопросительно посмотрел на меня, спрашивая разрешения остаться: долг и любопытство боролись в нем с категорическим нежеланием оставлять красавца скакуна без присмотра. И хотя вряд ли кому-нибудь могла прийти в голову мысль утащить на себе преображенный внедорожник, но мало ли энтузиастов найдется! Того и гляди, глазки светящиеся выколупают, а то и копыта на резиновых подковах отвернут.
– Клин, ну ты же там сам это, того, ну это, разберешься? – запинаясь, проговорил он, окончательно делая выбор.
– Не волнуйся, – обнадежил я боевого товарища. – Все будет нормально.
– Ну тогда я это, здесь постою. Пока.
– Да все путем, ты не переживай. – Я тронул шпорами бока Феррари.
– Только ж вы там без меня ничего такого, – Вадим покрутил в воздухе рукой, – не начинайте.
