Олаф Бьорн Локнит - Книга Бытия
В следующее мгновение четверо обвешанных оружием парней напали на Конана. Один из лучников подбежал к двери и предусмотрительно запер ее на засов, еще один человек скрылся на кухне, откуда вскоре донеслись вопли и звон падающей посуды, а двое оставшихся атаковали горцев. На Гуннара, валявшегося на полу под прикрытием столов, никто не обратил внимания.
Конану пришлось весьма трудновато. Он еле успевал отражать град ударов, посыпавшихся на него со всех сторон. Варвар только и делал, что подставлял Рангильдор то под меч, то под секиру, то под булаву. При этом ему приходилось все время пятиться, лавируя между столами.
Тем временем Гуннар осторожно поднялся и сел на корточки, стараясь не попасться на глаза лучнику возле входной двери, и медленно пополз на помощь Конану. Варвар тоже старался не поворачиваться спиной к лучнику. Тот пару раз выстрелил, но умудрился только оцарапать щеку своего приятеля, заработав в ответ порцию отборной брани. Стрелок опустил лук, ограничившись наблюдением за дракой. Любопытство его и сгубило – он так увлекся, что не заметил, откуда прилетел кинжал, отправивший его к Нергалу.
Кинжал принадлежал Гуннару и, не успело тело лучника коснуться досок пола, как доблестный потомок ванахеймского ярла с боевым кличем напал сзади на атаковавших Конана молодчиков.
Неожиданный вопль сзади вызвал среди нападавших краткое замешательство. Им немедленно воспользовался киммериец, расколов череп замешкавшемуся обладателю секиры, стоявшему ближе всех. Теперь у варвара осталось только два противника, третий достался Гуннару.
Кезанкийским горцам не везло – уже трое из них валялись под столами. Правда, один из бандитов тоже погиб.
Из кухни, шатаясь и держась за живот, появился трактирщик. В руке он сжимал длинный мясницкий нож, испачканный кровью. С хриплым воем хозяин взмахнул им и попытался ударить одного из противников Конана. Тот играючи отбил занесенную руку и ударил трактирщика булавой в лицо. Даже Конану стало не по себе от вида брызнувших во все стороны ошметков костей, мяса и капель крови. Хозяин трактира рухнул на пол, по счастью лицом (точнее, тем, что осталось от лица) вниз. Нож со звоном отлетел в дальний угол.
Конан нырнул под меч второго противника и ударил его всем телом. Они рухнули на стол, дубовая столешница не выдержала и раскололась. Люди шлепнулись посреди обломков на пол, причем Конан оказался сверху. Не успел он очухаться, как над ним уже навис парень с булавой. Киммерийцу ничего не оставалось, как откатиться в сторону. Булава опустилась, раздался шлепающий звук удара. Бандит выругался.
По разгромленному трактиру пронесся хриплый победный клич. Единственный оставшийся в живых горец поднял за волосы отрубленную голову противника. Парень с булавой рванул с перевязи метательный нож. Горец, захлебываясь кровью, отлетел в угол. Из его горла торчала черная рукоять.
Смерть кезанкийца дала варвару возможность подняться на ноги. Его противник замысловато выругался и, перекидывая рукоять булавы из руки в руку, медленными шагами начал приближаться к Конану. Киммериец держал меч обеими руками, направив острие чуть вверх и, прищурившись, наблюдал за движениями врага.
Взмах, булава устремляется к голове Конана… Варвар уходит в сторону и, завершая поворот, с оттяжкой рубит… Булава вместе с доброй половиной предплечья валится на пол, в уши ввинчивается протяжный вопль… Киммериец, повернув клинок, всаживает его в живот противника, крик переходит в предсмертный стон… Истекая кровью, человек медленно, боком валится на грязные доски пола…
Тем временем Гуннар с легкостью отбивал все попытки нападавшего убить его. Противник попался не слишком опытный и вскоре попался на старую уловку: стражник сделал вид, что поскользнулся (благо доски уже потемнели от пролитой крови) и неуклюже взмахнул руками, словно восстанавливая равновесие. Бандит с воплем занес меч высоко над головой, рассчитывая нанести последний удар, но опустить клинок не успел – Гуннар стремительно полоснул его по животу. Неприятель выронил меч, сипло вздохнул и с недоумением уставился на рваную полосу поперек куртки – из нее уже текла кровь, сбегая тонкими струйками по штанам – а затем тяжело опрокинулся назад. Гуннар с облегчением вздохнул и вытер испачканное лезвие специальной тряпочкой, уже заметно побуревшей.
* * *
В трактире повисла мрачная тишина. Конан настороженно оглядывал поле боя. Столы и табуреты разломаны или опрокинуты, тут и там валяются располосованные трупы, везде кровь… Сходили, попили пива…
– Похоже, в живых остались только мы, – мрачно сказал Гуннар, кладя руку Конану на плечо.
– Уже вечер, на улице ни звука, никто не примчался на вопли… Мы что, в пустыне? И руку убери, – раздраженно сказал Конан, бросив взгляд на темное окно.
– В здешних кварталах с наступлением темноты редко кто покидает свой дом, – с мрачной торжественностью провозгласил Гуннар, направляясь к стойке.
– Воров боятся? – вытирая меч полой куртки одного из убитых, поинтересовался Конан.
– Какие воры? – презрительно хмыкнул стражник. – Их сюда после заката не заманишь даже за все сокровища казны, – он скрылся за стойкой и с кряхтеньем извлек объемистый бочонок.
– Хватит говорить загадками! – разозлился варвар и пригрозил: – Сейчас кружкой запущу, если не будешь говорить, как человек!
Гуннар налил себе пива в массивную кружку с жульнически утолщенным дном и торопливыми глотками осушил ее.
– Вот что я скажу тебе, варвар, – начал он, вытерев ладонью пену с рыжих усов. – После того, как король Элдаран окончательно спятил и стал брать себе в советники всякий сброд – ну, как Вегель… Ненавижу этого заносчивого ублюдка!..
– Чем тебе Вегель-то не угодил? – бесцеремонно перебил Конан. Киммериец охватил ладонями бочонок и начал жадно глотать пиво.
– Оставь мне хоть чуть-чуть, – с усмешкой попросил Гуннар и продолжил: – Так вот, с тех самых пор в нашем городе стали очень часто вешать, сажать на кол или отрубать голову за малейшую, даже самую незначительную провинность…
Конан поставил заметно полегчавший бочонок на стойку и, шумно выдохнув, спросил:
– Виселица в вашем городишке, по-моему, у Закатных ворот?
– Ты дашь мне сказать или нет? – разозлился Гуннар.
– Я просто спросил, – развел руками киммериец. – Не кипятись.
– Если не будешь перебивать, то и лишних вопросов не будет, – огрызнулся Гуннар. – Я как раз собирался рассказать, что два года назад городской страже было разрешено творить правосудие на месте. Выглядело это так. Напал на тебя, к примеру, в темном переулке грабитель, ты его, не долго думая, хватил мечом по башке. Он – брык и с копыт, лежит как мертвый, а тут стража из-за угла выскакивает. Видят – меч у тебя в крови, под ногами человек валяется, мозги из головы вытекают… Тут тебя без разговоров хватают, ставят на колени и раз мечом по шее… И лежишь ты в дерьме, голова отдельно, тело отдельно… И объяснить, конечно, уже ничего не можешь…
