Игорь Ковальчук - Дорога к вечности
– Я предпочел бы увидеть супругу сегодня, – осторожно заметил он.
Но его неуверенность уже не могла заменить твердость во время переговоров.
– Завтра, – твердо закончил гроссмейстер и повернулся к правителю Провала спиной.
Подождав, пока серые маги растворятся среди валунов – где спрятан проход в Скалу, Арман не разглядел, да и не рассчитывал разглядеть, понимая, что враг принял все меры предосторожности, – Руин еще раз внимательно оглядел берег речушки, склоны гор по ту сторону. Затем он покосился на доверенных офицеров, приблизившихся уже на такое расстояние, чтоб правитель мог без труда подозвать их, не повышая голоса.
– Властитель, позволь начать атаку, – проговорил один из них, не выдержав.
– Нет, – рассеянно ответил тот. – Но располагать войска на позициях уже пора. Начинайте.
В эту ночь он не смог сомкнуть глаз. Перестав бороться с бессонницей, закутался в плащ и вышел из своего иллюзорного шатра. Холодный осенний ветер пронимал его до костей, к тому же начинало подмораживать, но ничего не имело значения, кроме хитрости, которую задумали осажденные. До головокружения Руин всматривался в темноту на том берегу речушки, в складки горного массива и нагромождения гигантских валунов, но ни единого проблеска света не увидел. Понятно, что потаенная крепость Ордена окон не имела.
Подножие горы, занятой гвардией Провала, было испещрено огнями костров. На этих кострах слуги и рабы жарили мясо, варили похлебку в котлах, просто грелись. Едва ли десятая часть провальцев спала – офицеры, прекрасно понимая состояние и задумку властителя, блокировали Скалу плотным кольцом дозорных. Не спали и маги, ожидая любой вспышки магической активности. На каждое отражение чужих чар они кидались, как ястребы на голубя, но всякий раз это оказывалась обычная бытовая магия, не имеющая ни к военному делу, ни к пространственным чарам никакого отношения.
Арман приказал своим чародеям внимательнее всего следить за тем, чтоб из Скалы не было поставлено ни одного телепорта. Сеть следящих заклинаний накрыла крепость, и тем, кто в напряжении ожидал любой неожиданности, показалось, что цитадель Ордена вымерла.
Когда ждешь подвоха, отсутствие такового начинает почти злить, и под утро маги готовы были осыпать ругательствами своего властителя, если б решились это сделать во весь голос, конечно. Дозорные, за ночь промерзшие до костей, думали о том же, но дисциплина обязывала их молчать, и если они грелись проклятиями, то безмолвно.
Руина же не интересовали муки ни тех, ни других. И когда под утро на берегу речушки, промерзшей настолько, что текучей воды в ней осталось ровно на один хороший шаг – остальное было сковано льдом, – появилась спотыкающаяся фигурка Катрины, он почувствовал к представителям Ордена едва ли не благодарность, вполне искреннюю в своей пылкости.
Глава 5
Руин осаждал Скалу не больше недели. Несмотря на внимательное наблюдение за крепостью, оттуда каким-то образом умудрилось исчезнуть большее количество магов, включая и тех троих, кто приходил к правителю Провала на переговоры. Остались только рядовые исполнители, которые его мало интересовали. К тому же, вспоминая рассказы Мэлокайна, он испытывал к ним вполне объяснимую жалость. На магов государь кинул холодный взгляд, и те испытали массу неприятных ощущений в ожидании кары за ошибку, но санкций не последовало.
Арман скоро понял, почему глава Серого Ордена так неожиданно отпустил Катрину. Она находилась в состоянии, близком к невменяемости, и единственное, что Руин слышал от нее: «Верни мне моего ребенка! Где мой ребенок?» Даже вполне уравновешенный мужчина запаниковал бы при виде таких глаз любимой женщины, Руин же почувствовал, что его захлестывает черное бешенство в адрес тех, кто довел ее до такого состояния. Глаза его потемнели, и он с трудом сумел взять себя в руки.
– Родная, я постараюсь найти его, – начал он. – Уверен, с малышом все будет в порядке…
Но быстро понял, что все увещевания напрасны. Катрина ничего не желала слушать. Слова горячо любимого супруга оставляли ее равнодушной, и сам горячо любимый супруг вдруг потерял в ее глазах все свое значение. Вдруг оказалось, что младший сын, который пока еще помещался на ладонях батюшки, куда важнее, поэтому она и слушать ничего не желала. Ей нужен был Рэйнар, причем немедленно и здесь же.
– Они согласны отдать его только в обмен на меня, – спокойно объяснил он жене.
Он ожидал какой угодно реакции, но только не той, что последовала. Катрина подняла на него красные от бессонницы глаза и горько бросила – то ли спросила, то ли просто констатировала:
– А ты очень хочешь жить, да? Для тебя своя жизнь дороже, чем жизнь сына?
Руин скрипнул зубами.
– Все-таки не хотелось бы умирать.
– И это говорит человек, который уже однажды вернулся из-за грани? Ты доказал, что способен возродиться.
– Я объяснял тебе, что тогда мне просто повезло. Случилось чудо, понимаешь? И не одно, хочу напомнить. К тому же тогда серые не знали, на что я способен. На этот раз они убьют меня наверняка.
Но Катрина ничего не желала слушать.
– Если ты не согласишься, Рэйнар умрет наверняка. У него не будет даже самого маленького шанса!
– Если я сдамся, ни тебя, ни моих детей не оставят в покое! – Арману тоже изменило его терпение, и он почти закричал. – Даже если малыша действительно вернут, никто и ничто не помешает им потом снова захватить его и убить. Это в лучшем случае. А в худшем – захватят и используют для своих целей.
– Жизнь ты называешь худшим случаем?
– То, что с ним сделают, может оказаться хуже смерти.
– Откуда тебе знать?!
– Я сужу по тем историям, которые мне рассказывал брат. Катрина, возьми себя в руки…
– Как я должна брать себя в руки? – она уже билась в истерике. – Мой сын в руках людей, которые вот-вот лишат его жизни.
– Сейчас идет речь не только о жизни нашего младшего сына, но и о благополучии старшего. Если меня не станет, его тоже могут убить. И тебя. И мою сестру. И брата.
Жена долго смотрела на него – так, как смотрят на дикого зверя, готовящегося атаковать, а не на супруга.
– А я ведь сомневалась, – сказала она после тягостной паузы; сказала очень тихо, – сомневалась в твоих словах. Ты предупреждал меня о том, что произошло с тобой там и каким ты стал после возвращения. Я не верила. Только теперь вижу, что в тебе действительно не осталось ничего человеческого.
– Мне больно слышать от тебя все это, Катрина. Пойми, ответственность за жизни всех вас, моих родных, не позволяет мне действовать необдуманно. Если б мою жизнь можно было обменять на безопасность сына, я без колебаний сделал бы это. Но я не верю. Не верю серым, понимаешь, Катрина?
