Джо Аберкромби - Красная Страна
— Что ведет вас в Далекую Страну? — спросила Шай.
— Я был вынужден отказаться от роли в Доме Драмы Адуи по причине болезни. Труппа, конечно, сокрушалась от этой потери, сильно сокрушалась, но я полностью восстановился.
— Это хорошо. — Страшно было представить его до восстановления. Сейчас он выглядел, как труп, поднятый колдовством.
— Я еду в Криз, чтобы принять ведущее участие в культурной феерии!
— Культурной? — Шай приподняла поля шляпы, чтобы взглянуть на пустую местность впереди — серую траву, больной кустарник и опаленные бока печеных коричневых булыжников — без признаков жизни, кроме пары не теряющих надежды ястребов, кружащих в высоте. — Там?
— Даже ничтожнейшие сердца жаждут отблесков возвышенного, — сообщил он.
— Поверю вам на слово, — сказал Ламб.
Лестек улыбался краснеющему горизонту, прижав к груди бледную, почти прозрачную руку. У нее было чувство, что он был одним из тех, кому не нужны два человека для беседы.
— Мое величайшее представление еще впереди, вот что я точно знаю.
— Есть чего предвкушать, — пробормотала Шай, поворачивая лошадь.
Дюжина или около того сулджуков наблюдали за обменом, толпясь вокруг выглядевшего прогнившим фургона. Они не разговаривали на общем, а Шай едва могла узнать и понять отдельное слово, так что она просто кивнула им, подъехав, они кивнули в ответ, приятно непостижимые друг другу.
Ашжид был гуркским священником, желающим стать первым, кто принесет слово Пророка к западу от Криза. Или точнее вторым, поскольку человек по имени Октаади сдался после трех месяцев в тех местах, и духи содрали с него кожу на пути назад. Ашжид предпринял неплохую попытку распространения слова Пророка в Сообществе посредством ежедневных благословений, хотя покамест его новообращенным был лишь забавный недоумок, ответственный за сбор питьевой воды. У него не было для них информации за пределами толкования писаний, но он попросил Бога благоприятствовать их поискам, и Шай поблагодарила его за это. Благословения выглядели для нее лучше, чем проклятья.
Священник представил сурово выглядящего типа на аккуратном фургоне как Савиана, человека, с которым лучше не шутить. У него были длинный меч на боку, выглядящий так, будто он повидал немало боёв, и лицо с коротко стриженными седыми волосами, выглядящее так, будто повидало боев еще больше, и глаза, суженные до щелок в тени низко надвинутой шляпы.
— Меня зовут Шай Соут, это Ламб. — Савиан лишь кивнул, словно он принимал это как вероятность, но еще не составил мнения об этом. — Я ищу брата и сестру. Шесть лет и десять. — На это он даже не кивнул. Неразговорчивый ублюдок, несомненно. — Их похитил человек по имени Грега Кантлисс.
— Не могу помочь. — В голосе был след имперского акцента, и все это время Савиан долго и ровно смотрел на нее, словно снимал мерку и не был ею впечатлен. Затем его взгляд сместился на Ламба, и тоже снял с него мерку, и тоже не был впечатлен. Он закрыл кулаком рот и долго скрипуче закашлялся.
— Этот кашель звучит хреново, — сказала она.
— А какой кашель звучит хорошо?
Шай заметила арбалет, пристегнутый к сиденью перед ним. Не заряжен, но взведен и с клином в спусковом крючке. Готовый настолько, насколько надо.
— Готов к бою?
— Надеюсь, не понадобится. — Хотя весь его вид говорил о том, что его надежды не всегда принимались к рассмотрению.
— Что за дураки надеются подраться, да?
— К сожалению, один или два всегда неподалеку.
Ламб фыркнул.
— Горькая правда.
— Что за дела у вас в Далекой Стране? — спросила Шай, пытаясь вытянуть что-нибудь еще из этого дубового лица.
— Мои дела. — И он снова закашлялся. Даже в это время его рот почти не двигался. Заставив ее размышлять, есть ли вообще мышцы в его голове.
— Думали, мы могли бы попробовать себя в старательстве. — Из фургона высунула лицо женщина. Тощая и сильная, волосы пострижены коротко, и ее голубые-голубые глаза глядели так, словно видели долгий путь. — Я Корлин.
— Моя племянница, — добавил Савиан, хотя было что-то странное в том, как они смотрели друг на друга. Шай не могла точно понять что.
— Старательство? — спросила она, отодвигая шляпу назад. — Не видала много женщин в этом деле.
— Хочешь сказать — женщина не на все способна? — спросила Корлин.
Шай подняла брови:
— Скорее, не на все у неё не хватит дури.
— Зато, похоже, ни у одного пола нет монополии на спесь.
— Похоже на то, — сказала Шай себе под нос. — Какого бы хуя это ни значило. — Она поклонилась им обоим и грубо одернула лошадь. — Увидимся в пути.
Ни Корлин, ни ее дядя не ответили, лишь соревновались между собой в том, кто посмотрит на нее суровей.
— Что-то странное в этих двоих, — проговорила она Ламбу, когда они отъехали. — Не видать инструментов для горных работ.
— Может они собираются купить их в Кризе.
— И переплатить впятеро? Ты смотрел им в глаза? Не думаю, что эти двое склонны к глупым сделкам.
— От тебя ничего не ускользнет, а?
— Я бы их остерегалась, по меньшей мере, пока не прекратят крутить со мной. Думаешь, от них могут быть проблемы?
Ламб пожал плечами.
— Я думаю, лучше относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе, и оставить им их право выбора. Все мы так или иначе проблемны. У половины этой толпы есть грустная история. Почему бы еще они потащились через длинное плоское ничто с такими как мы за компанию?
Все, о чем Рейнальту Бакхорму было сказать, это надежды, хотя и о них он говорил, заикаясь. Он владел половиной коров Сообщества, нанял несколько человек, чтобы гнать их, и уже в пятый раз ехал в Криз, где, как он сказал, всегда есть спрос на мясо. В этот раз он взял жену и детей, планируя остаться. Точное число детей было сложно определить, но было впечатление, что их много. Бакхорм спросил Ламба, видел ли он траву в Далекой Стране. Лучшая чертова трава во всем Земном Круге, по его мнению. И лучшая вода. Эта трава и вода стоят того, чтобы столкнуться с погодой, духами и убийственными расстояниями. Когда Шай сказала ему про Грегу Кантлисса и его банду, он покачал головой и сказал, что до сих пор удивляется, как глубоко люди могут пасть. Жена Бакхорма, Лулин — обладательница гигантской улыбки, но столь крошечного тела, что трудно было поверить, что это она произвела весь этот выводок — тоже покачала головой и сказала, что это самая ужасная вещь, что она когда-либо слышала, и она хотела бы что-нибудь сделать, и возможно даже обняла бы ее, если б между ними не было лошади. Затем она дала Шай маленький пирог и спросила, говорила ли она с Хеджесом.
