Людмила Астахова - Бабочки в жерновах
Девушка вопрошающе оглянулась на Мерерид, но та ничуть не меньше приставучего ветерана желала услышать ответ. Однако её взгляд показался Верэн одобряющим и поощрительным.
— Ну-у-у… я даже не знаю… Разглядывала как-то географическую карту Муррана и увидела Эспит. Старую карту, еще довоенную карту, — тут же исправилась хадрийка, опасаясь затронуть патриотические чувства Элисона. Как-никак воевал человек.
— И вот прямо так потянуло? — продолжил Элисон свой неаккуратный допрос — Может, от жениха сбежала? Или ты — брюхата?
— Хил! Попридержи свой поганый язык! — Мерерид рявкнула ничуть не ласковее, чем совсем недавно дочурка.
— Нет у меня никакого жениха! Девица — я. Чего вы пристали?
И пока хадрийка в красках представляла, что её папенька сделал бы с ней и её возможным, а точнее невозможным, любовником, старушка подсела ближе, невесомо сжала пальцы девушки в своей аристократической и тонкопалой ладони.
— Не обращай внимания, детка. Наш мальчик — дебил. Он сначала делает, а потом все равно не думает.
— Не хами мне, Мерерид.
— А ты веди себя с девочкой прилично. Сразу же видно, что девочка она порядочная.
На груди у госпожи Тэранс висел ведьминский медальон на серебряной цепочке. Вообще-то, порядочной хадрийке при виде гильдейского знака полагалось наставить на собеседницу растопыренные мизинец и указательный палец левой руки и произнести трижды: «Сгинь!». Но вместо старого проверенного способа борьбы с ведьмами, Верэн как на духу поведала тетушке Мерерид про свои успехи и достижения: школьный аттестат только с оценками «отлично» и диплом, опять же с отличием, полученный на курсах машинописи. Тетушкой её просила называть сама госпожа Тэранс. Как же ей отказать?
— Не переживай, рыбка моя. Сыщется тебе и на Эспите занятие по душе, — мурлыкнула ведьма. — Тут все находят себе применение.
— Угу-угу, — поддакнул вредный Элисон. — Находят-находят.
Он на редкость уютно развалился в жестком кресле и, казалось, даже задремал, надвинув на лицо армейскую выгоревшую на солнце кепку с потрепанным козырьком. Но Верэн готова была присягнуть, что тот не только не спит, но прислушивается и к словам, и даже к тому, как девушка дышит. Хищники, как известно, спят вполглаза.
Фрэн и Мерерид. Эспит
Всё зло от кухонь и немытых тарелок. Духовка душит все прекрасные порывы, в тазу с мыльной водой бесславно тонут мечты и пригорают на сковородках высокие чувства. В атмосфере жареного лука зачахло столько начинаний, не говоря уж о сваренных вкрутую идеях. Завтраки, обеды, полдники и ужины вовсе не приемы пищи, нет, они — спруты, которые специально созданы для того, чтобы держать женщин в своих щупальцах. Держать крепко и не выпускать на волю. Замкнутый круг — готовка сменяется мытьем посуды, чтобы была посуда, которую можно пустить в дело. А в промежутках между стряпней и мойкой хозяйке надо еще придумать из чего и что приготовить. Вот они, муки разума, неописуемые никакими словами.
Дамы в гостиной щебетали, попивая чай, а перед Фрэн стояла сложнейшая задача: как при наличии лишь нескольких картофелин, морковки, луковицы и горстки мясных обрезков сделать запеканку под сырным соусом. Это вам не теорема об однозначном разложении чисел в круговых полях.
Оливкового масла осталось совсем мало, а сливочное закончилось еще на той неделе — это раз. Твердый сыр в этом месяце семейству Тэранс не по карману — это два, а молоко просто жалко. И это третья причина. Что прикажите делать, а?
Мерерид сказала: «Сделай нам запеканку», а значит, альтернативы нет. Рагу, зразы, деруны и пюре станут очередным поводом для скандала. Нет, Фрэн за всю жизнь притерпелась к мамочкиным причудам и научилась пропускать её упреки мимо ушей, но сейчас совсем не время для нового витка внутрисемейного противостояния.
Пусть будет так, как хочется Мерерид. Без томатов, сладкого перца и сырного соуса, но запеканка.
И пока морковь и лук возмущенно шкварчали, зажариваемые на чайной ложечке оливкового масла, ведьма покрошила в мясной фарш побольше куриной кожи. Авось Лив не заметит. Мамочке все равно невозможно угодить, как ни старайся. Касательно же новенькой барышни… Фрэн о ней не думала вообще. Пока Верэн Раинер не представляет из себя ничего особенного. Смазливая мордашка и высокая грудь еще не повод для беспокойства. Разве только Мерерид завербует девицу в союзницы, прежде чем та раскусит хитрый замысел Тэранс-старшей.
— А вот и я. Угощайтесь, дамы.
Фрэн поставила на стол блюдо с румяной запеканкой, улыбаясь так счастливо, будто только что осчастливила всё человечество. Она, к искреннему разочарованию Мерерид, успела переодеться в нарядное платье и выглядела вовсе не как прислуга.
— Какая ты все-таки мотовка, дочь моя.
Замечание, переводящееся на человеческий язык как: «Платью всего пятнадцать лет, его только раз перелицовывали, а ты так и не научилась беречь дорогую одежду».
— Это твоя заслуга, мама. Ты так и не сумела привить мне плебейские вкусы.
Слово «свои» Фрэн пропустила умышленно. Исключительно, чтобы немного порадовать Лив. Та почти час развлекала Мерерид разговорами и вполне заслужила пару минут созерцания перекошенной физиономии Тэранс-старшей.
— Полагаю, милочка, вы относитесь к своей матери более уважительно? — спросила она у Верэн, старательно культивируя на губах улыбку.
Та смущенно дернула плечиком. Девушку больше привлекал аппетитный бочок запеканки, чем сомнительные комплементы старых ведьм.
— Вот видишь, дорогая моя дочь, даже хадрийские крестьянки ведут себя приличнее, чем ты. И не только на словах, но и на деле. В возрасте Верэн ты девицей уже не была, насколько я помню.
— А ты была? — вежливо полюбопытствовала Фрэн, делая вид, словно обиделась.
— Была.
— Жаль, нет возможности попросить у моего папочки подтверждения. Как, бишь, его звали-то?
Мерерид, конечно, ничего достойного ответить не могла. Она очень тщательно, как рекомендовал доктор Хамнет, пережевывала кусочек запеканки.
— Ты снова пересолила, — невозмутимо заявила мамочка, дожевав свой кусочек и аккуратно промокнув губы салфеткой. — Уж не влюбилась ли?
«Второй раунд. Бамц-ц-ц!» — догадалась Верэн.
Откровенного говоря, она не верила своим глазам и ушам. Эти женщины жили среди исключительной красоты и гармонии, их дома снаружи и внутри выглядели так, будто только что сошли с картинок из книг. Такого количества цветов хадрийка сроду не видела и даже не представляла, что свое обиталище можно украсить столь изысканно и просто с помощью одной лишь сирени и жасмина. Кроме того, рядом ходили мужчины, за внимание каждого из которых озаннские девчонки дрались бы до крови. И что же? Кто-то радовался великолепию красок, уюту маленьких домиков, вниманию сильного пола? Ничуть не бывало. Эспитские дамы поедом ели друг дружку. Верэн, конечно, тоже могла огрызнуться на мать, но чтобы язвить родительницу так, как это делала Фрэн — никогда. С другой стороны, мамаша Раинер никогда не отличалась мягкостью нрава, но она и не измывалась над детьми так жестоко, как тетушка Мерерид.
