Максим Фрай - Гугландские топи
— Да, — кивнул я, — и довольно противно. Но иногда это очень удобно…
Я так и не заметил, когда они появились в комнате. Вообще-то, я патологически рассеянный парень, но проглядеть появление нескольких дюжин человек — даже если они бесшумны, как тени — это уже как-то слишком!
— Все собрались. — Нанка Ёк вопросительно посмотрел на меня. — Что теперь?
— Не знаю. — Улыбнулся я. — Вполне может оказаться, что ничего. Соберитесь все вместе — как тогда, в гостиной. И постарайтесь пригласить меня в вашу компанию. А там посмотрим…
Я еще не успел захлопнуть рот, а уже знакомая холодная волна невыносимо чужих ощущений снова накрыла меня с головой. Не осталось никакого Макса — ни «грозного сэра Макса из Ехо», ни просто моего хорошего знакомого Макса, который как-то ухитрился отсидеться в одном из потаенных уголков моего сознания, чтобы время от времени высовывать наружу свой любопытный нос… Наверное, в то пасмурное утро я действительно умер, но ничего не закончилось.
Где-то далеко все еще существовала боль — знакомая, тупая ноющая боль в груди, где навсегда засел меч Короля Менина — не слишком высокая плата за неуязвимость… Она не так уж и мешала, особенно сейчас, когда казалась мне совсем чужой болью. Я очень смутно помню, что я потом вытворял: кажется, это мистическое оружие все-таки оказалось в моих руках, и я дико орал что-то несусветное на неизвестном мне самому, а возможно, и вовсе никогда не существовавшем языке, вычерчивая какие-то загадочные знаки в сгущающемся тумане воздуха, невыносимо горячего от моего собственного дыхания.
Вообще, мои жалкие попытки привести в порядок собственные впечатления от этой эксцентричной выходки, здорово похожи на беспомощную ревизию воспоминаний о затянувшейся на неделю вечеринке, в тех особо тяжелых случаях, когда тебе всего семнадцать лет, и до тебя добралось первое в жизни серьезное похмелье — а ведь случалось со мной и такое, когда-то, в совсем другой жизни, кто бы мог подумать… Даже джентльменский набор эмоций примерно тот же: мне до сих пор немного стыдно и немного любопытно — что же я все-таки натворил? — а в общем-то, все равно…
Помню только, что в какой-то момент оконное стекло разлетелось на куски под ударом невероятно сильного порыва ветра. Он подхватил — меня? нас? — и унес куда-то, где уже не было очаровательного унылого пейзажа гугландских окраин, и вообще ничего не было… Следующий эпизод: я смотрю себе под ноги, и вижу крошечные, неровные камешки мостовой, темные и мокрые, словно здесь недавно прошел дождь. И пахло именно так, как пахнет после дождя: свежестью, мокрой травой, и еще чем-то головокружительно сладким. Я поднял голову и увидел, что низкое серое небо причудливо расчерчено тонкими ветками цветущих лип — их запах вполне мог бы заставить меня заплакать от нежности и одиночества, но меня здесь по-прежнему не было….
«Господи, и куда нас занесло?» — Одинокая мысль лениво пошевелилась в моей опустевшей голове, потом поняла, что на нее никто не обращает внимания, и послушно затихла. Я наконец отвел глаза от серых кусочков неба, спрятавшихся между прозрачно-зелеными листьями, и огляделся по сторонам. Мои странные спутники были со мной, они обступили меня, как начинающие туристы своего инструктора, им только рюкзаков не хватало!
— Где мы, сэр Макс? — Вопрос задал не кто-то один, это был их общий голос. Кажется, я снова стал самостоятельной человеческой единицей, а ребята из Ордена Долгого Пути все еще оставались каким-то непостижимым единым целым.
— Мы здесь. — Глупо брякнул я. Огляделся и рассмеялся от неожиданности и удовольствия. Я отлично знал эту тихую безлюдную улицу на окраине Восточного Берлина — и как нас сюда занесло?!
— В этом Мире я родился, ребята. — Сообщил я. — Правда, совсем в другом городе, но это уже не важно… Это Рейн Штейн Штрассе — Улица Рейновских Камней, и эти камушки действительно когда-то лежали на дне глубокой реки… Это хорошее место, словно специально созданное для вас — возможно, лучшее, что можно найти. Здесь много заколоченных домов и заброшенных садов, среди которых есть совершенно великолепные… Правда, я не думаю, что так будет всегда: эти дома все-таки купят и заселят — может быть, очень скоро. Но вам же не составит труда отгородиться от остальных людей, я правильно понимаю?
— Более того, нам не составит труда сделать так, что люди вовсе не смогут отыскать эту улицу. — Мягко сказал кто-то — то ли Магистр Нанка, то ли по-прежнему все сразу, я еще не мог разобраться.
— Тогда ладно. — Равнодушно кивнул я. — Прощайте, ребята. — Я повернулся и пошел прочь, с удовольствием ощущая неровную поверхность крошечных рейнских камней под тонкими подошвами своих сапог. Мною овладела странная печаль — ни капли не похожая на обыкновенную грусть, или плохое настроение. Я был совершенно один в бесконечном чужом пространстве — и сейчас я понимал, что всегда был совершенно один! — вокруг меня было пусто, и внутри меня было пусто, и каждая клеточка моего тела знала без тени сомнения, что я уже умер, и все умерли, а может быть, нас и вовсе никогда не было, так что все бессмысленно — абсолютно! Это чувство пришло откуда-то извне, и поглотило меня — нечто похожее я уже испытывал, когда становился на след мертвеца, но тогда я мог просто сойти со следа, а теперь оставалось только ждать…
— Подожди, сэр Макс! — Магистр Нанка догнал меня и требовательно опустил легкую холодную руку на мое плечо. Я удивленно посмотрел на его юное лицо, растрепанные рыжеватые волосы, удивительно яркие синие глаза, честно пытаясь припомнить, кто он, собственно говоря, такой? Через несколько секунд я вспомнил, но не испытал того мимолетного, но чертовски приятного чувства, которое обычно приходит в момент узнавания.
— Мы когда-нибудь сможем вернуться обратно? — Спросил он. — Я имею в виду: не сейчас и не завтра… Просто — когда-нибудь?
— Откуда я знаю? — Равнодушно ответил я. — Мы в одной лодке, Нанка. Я не тот, кто совершает чудеса, я — тот, с кем они происходят, когда им самим заблагорассудится, так что я никогда не знаю, что будет на следующей странице…
— На какой странице? — Ошеломленно переспросил он.
— Это метафора. — Вздохнул я. — А может быть, и не метафора… В любом случае, я — не тот, кто заказывает музыку. А что касается твоего вопроса… У меня был приятель, такой смешной толстенький поэт. Он очень долго ныл, что хочет уехать в Ташер, и дело кончилось тем, что я проникся и похлопотал перед судьбой об его отъезде. А за несколько часов до отплытия он пришел ко мне, вполне счастливый, но ужасно перепуганный — так часто бывает с везунчиками, чье заветное желание наконец-то грозит исполниться… И тогда я сказал ему, что он, дескать, зря так переживает: если ему не понравится в Ташере, всегда можно будет вернуться. И тут этот смешной парень ответил мне таким страшненьким каламбурчиком: «все всегда уезжают навсегда», а потом добавил, что вместо нас всегда возвращается кто-то другой. Наверное, он действительно был очень хорошим поэтом, этот господин Андэ Пу… Так что вы никогда не вернетесь, Нанка. И я никогда не вернусь. Но тем, кто остался дома, вполне может показаться, что мы вернулись — откуда им знать, что это уже будем не мы!
