Елена Малиновская - Битва с судьбой
Она спрыгнула с него и бездумными глазами уставилась на приближающегося мужчину, хозяина перекидыша, который отныне должен был стать и ее владельцем, ночным кошмаром и суровой действительностью…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Я пришла в себя резко, словно от пощечины. До этого я лишь смутно ощущала, что вокруг меня что-то происходит. Лицо хлестал свежий ветер поднебесья, ноздри вдыхали ни с чем не сравнимый соленый аромат океана, насыщенный запахом приключений, а руки словно еще помнили сухую чешую, но кого?…
Я открыла глаза и содрогнулась от ужаса. Мое тело находилось в сыром подземелье, по стенам которого не торопясь стекала влага, как будто безнадежные слезы узников непрерывно циркулировали в этом жутком помещении. На миг мне показалось, что не было четырех лет, прошедших в непрерывных странствиях и сражениях, что все подвиги, свершаемые мной и друзьями – не более чем краткий сон перед смертью. Жуткая уверенность в том, что я не покидала Храма Алтаря, пришла в мой мозг и засела в нем сучковатой занозой. Те же каменные стены, хранящие боль и страдания сотен тысяч пленников, мольбы детей и седины стариков, та же сгнившая солома, жалким слоем прикрывающая ледяной пол мрачной темной камерой, то же окошко, забранное толстенными железными прутьями в два моих пальца, расположенное под самым потолком. Я приподнялась на локтях и понимающей горькой ухмылкой взглянула на свои запястья и лодыжки. Их украшали оковы из прочнейшего чугуна, плотно сжимая нежную кожу. Мне не оставалось ничего иного, как погрузиться в скорбные размышления о дальнейшей судьбе и гадать о путях моего появления здесь.
Вскоре взбалмошный рой моих мыслей прервал душераздирающий скрип открываемой ржавой дверцы в самом далеком и неприглядном угле камеры. Внутрь впрыгнул серый матерый волк с поджарым животом и странными глазами, более напоминающими орган зрения птиц. Он брезгливо обнюхал меня и прилег напротив, положив зубастую морду на сложенные лапы. Вслед за ним появился мужчина в светлом одеянии. Он приветливо улыбнулся мне и протянул руку, украшенную золотыми перстнями. С его помощью я встала и испытательным взором окинула незнакомца. Осмотр меня, мягко говоря, не удовлетворил. Передо мной был тот тип людей, которых мой отец всегда называл "добрыми подлецами". Трогательные ямочки на щеках, появляющиеся всякий раз после лицемерной улыбки, аккуратное каре русых волос, шелковистыми волнами уложенные лучшими парикмахерами и дисгармонирующие с этим образом жестокий взгляд садиста.
– Добрый подлец, – очаровательно улыбнулся он, показывая ровный ряд белоснежные зубов, – Впервые слышу определение, так близко подходящее моей сути. Тем не менее, для тебя я просто Хозяин. С большой буквы, заметь.
– Вы жрец? – решила я на всякий случай перепроверить свои подозрения.
– Жрец? – переспросил он и задумчиво оттопырил нижнюю губу, – Если только самого себя.
– Почему мне так знаком ваш голос? – попробовала я подобраться к нему с другой стороны.
– Потому что мне приходилось весьма часто опекать и защищать тебя, словно несмышленое дитя, – он сделал приглашающей жест рукой, предлагая мне отправиться за ним, – Именно меня ты слышала, подыхая около друидского круга, я находился рядом и в трактире, во время стычки с Ардалионом, и вдохновил тебя на воистину гениальную идею для наложение заклинания подобия. Правда, не буду отрицать, я убил Леона и намереваюсь сделать из тебя послушную рабыню для использования в грязных и порочных целях. Безумие Эрика также моих рук дело.
– Не понимаю, – честно признала я, послушно следуя за ним по тихим коридорам подземелья. Услышав вкрадчивый цокот когтей по голому камню, я обернулась и убедилась в том, что волк не отстает от меня ни на шаг, – Зачем нужно было помогать мне, если с самого начала ты намеревался схватить меня.
– Потому что мне скучно, Дриана, – Хозяин остановился на пороге роскошно убранного зала, освещенного тысячами свеч, щедро дарящими свет и тепло нам, – У меня есть все, но я умираю от скуки. Никакая магия не властна надо мной, я познал все загадки прошлого, никто не в силах противиться моей воле, я всемогущ.
– Отнюдь, – с лукавой улыбкой опровергла я его доводы, – Я сумела противостоять тебе и очень успешно. Леон-то остался жив, я вырвала его из лап смерти. Да и Эрик не пострадал.
– Вот как, – мужчина небрежно развалился на троне из чистого литого белого золота, – Это только поднимает твою цену как занятной игрушки в моих планах.
– Если ты всемогущ, то почему ты заковал меня, неужели опасаешься, – я потрясла кандалами.
– Не за себя, – Хозяин подозвал к себе волка и запустил тонкие нервные пальцы в густую шерсть на его загривке, – Конечно, ты не сумеешь голыми руками победить перекидыша, который доставил тебя сюда, но я, к величайшему своему изумлению, обнаружил на твоих руках амулет судьбы. Было бы легче отрубить тебе руку, но как тогда ты будешь ублажать Орланда? Поэтому на тебе противомагические оковы. Даже не пытайся колдовать в них, тебе будет очень плохо. А силы тебе еще пригодятся, когда я буду разрушать твою психику.
– Во-первых, я не собираюсь подчиняться кому-либо, даже если им будет сам король эльфов, а во-вторых, каким образом ты намерен сломать меня? Ты должен бы знать, что эльфы научили меня переносить любую пытку.
– Милочка моя, – мужчина усмехнулся со снисходительностью бога, – Во-первых, нет такой блокады, которую я не сумел бы преодолеть, а во-вторых, боль – это так вульгарно. Я погружу тебя в хаос сумасшествия. Пройдет время, и ты не отличишь быль от сна, а сон от моего наваждения. Приготовься к страшной участи. А подчиняться ты будешь не Орланду, но лично мне. При прилежной службе я, пожалуй, буду милосерден, и дарую тебе смерть сразу же после рождения ребенка.
– Но я не собираюсь рожать от кого бы то ни было, – возмутилась я и тут же пожалела о сказанном. Меня пронзила острая боль, молнией прошив меня с макушки до пят. Скорчившись пополам, я сквозь красную пелену, застлавшую мои глаза, увидела светлые ботинки не спеша подошедшего мучителя.
– За любое повышение голоса ты будешь наказываться подобным образом, – предупредил он меня, щелчком снимая спазм сосудов, – К тому времени тебе будет абсолютно все равно, кто ты, что ты, где ты. Ты утратишь свою индивидуальность и превратишься в безмозглый чурбан.
– Почему бы тебе просто не выжечь мне мозг? – ехидно спросила я.
– Это слишком просто, – поморщился он, – Я хочу доставить себе как можно больше удовольствия, ломая твою волю. Сбежать отсюда невозможно, перекидыш будет следить за тобой, куда бы ты не отправилась. Подкупить его немыслимо, разжалобить тем более. Кроме нас троих в замке никого нет, так что нам предстоят веселые деньки.
