Урсула Ле Гуин - Сказания Земноморья
– А на них хоть что-нибудь написано? – хмуро спросил у нее Ворон, до сих пор молча сидевший на краю колодца. – Знаки на них какие-нибудь нарисованы или нет?
Женщина презрительно смерила его взглядом с головы до ног и сказала:
– Есть там знаки, господин мой! – И, снова повернувшись к Крачке, предложила уже совсем другим тоном: – Если хочешь, я покажу тебе, где она живет; это недалеко. И вот что я скажу тебе, торговец: она хоть и девчонка совсем, да к тому же из бедных, но здороваться КАК НАДО умеет не хуже других! Хотя у нас здесь совсем не все этому обучены.
– Ну да, трое из троих, – проворчал Ворон, шутливо изображая заветный жест. – Ты бы лапшу-то свою нам на уши не вешала, женщина! Прибереги ее для других.
– Ты бы лучше помолчал, господин мой! – не смутилась она. – Мы тут люди невежественные, грубые… – И она грозно сверкнула в его сторону глазами.
Вскоре она привела их к дому, стоявшему в самом конце узкой улочки. Когда-то это был поистине прелестный уголок: очаровательный двухэтажный дом из камня, окруженный садом; но теперь дом был наполовину пуст, фасад его частично разрушен, во многих окнах выломаны рамы, а сад пришел в полное запустение. Они прошли по двору, в центре которого был колодец, и женщина постучала в боковую дверь. Дверь отворилась, и на порог вышла девушка.
– Тьфу, настоящее ведьмино логово! – воскликнул Ворон, ибо из дверей доносился явственный запах разнообразных курений и сушеных трав. Он даже назад чуть отступил.
– Здесь не ведьмы живут, а целители, – заявила их провожатая. – Что, ей опять хуже, Дори?
Девушка кивнула, переводя взгляд то на Крачку, то на Ворона. Ей было лет тринадцать-четырнадцать; она была невысокая, довольно коренастая, но очень худая, с насупленными бровями и неподвижным взглядом.
– Это люди Руки, Дори; вот этот, молодой и невысокий, очень милый, а вон тот, высокий, слишком гордый. Они говорят, что ищут старые бумаги. Я знаю, у тебя что-то такое было, хотя, может, теперь уж ничего и не осталось. Товара для тебя подходящего у них нет, но, может, они согласятся заплатить хотя бы слоновой костью, если найдут то, что им нужно. Я верно говорю? – И она глянула своими ясными глазами на Крачку; тот согласно кивнул.
– Ей совсем плохо, Раш, – прошептала девушка. И снова посмотрела на Крачку. – Вы-то, похоже, не целитель? – В ее словах звучало осуждение.
– Нет.
– А вот наша Дори, – вмешалась их чернокосая провожатая по имени Раш, – настоящая целительница! – Как и ее мать, и мать ее матери… Впустила бы ты нас в дом, Дори! Хотя бы меня одну. Мне с ней поговорить нужно. – Девушка исчезла в доме, прикрыв за собой дверь, и Раш пояснила: – Мать у нее от чахотки умирает. Никто из целителей ее вылечить не сумел. А сама она всех лечила и вылечивала, и золотуху, и любую боль одним прикосновением снимала… Она была настоящим чудом! Дори правильно сделала, что по ее стопам пошла.
Дори, выглянув на крыльцо, жестом пригласила их войти в дом. Ворон, правда, предпочел остаться снаружи. Комната оказалась продолговатая, с высоким потолком и следами былой элегантности, но сильно обветшавшая и выглядевшая теперь убого. Разнообразные причиндалы целителей и сухие травы составляли главное ее убранство и были размещены по каким-то определенным правилам. Возле красивого каменного очага, в котором дымилась горстка сладко пахнувших трав, было устроено ложе. Женщина, лежавшая на нем, была настолько бледна и худа, что в неясном свете казалась тенью. Когда Крачка подошел к ней поближе, она попыталась сесть и даже хотела что-то сказать ему, но не смогла, и дочь приподняла ей голову и подложила вторую подушку. Только тогда Крачка, наклонившись к больной совсем близко, сумел расслышать:
– Ты – волшебник, – шептала она. – И ты тут не случайно.
Будучи одарена магической силой, она сразу поняла, кто он такой. Неужели это она призвала его сюда?
– Я – Искатель. Умею искать все, что угодно. – сказал он. – И обычно нахожу.
– Девочку мою сможешь учить?
– Вряд ли. Но могу отвезти ее к тем, кто сможет.
– Отвези.
– Хорошо.
Больная совершенно без сил откинулась на подушку и закрыла глаза.
Потрясенный силой ее воли, Крачка выпрямился и судорожно вздохнул. Потом посмотрел на девушку, но Дори на его взгляд не ответила; она смотрела только на мать, и в глазах у нее была тупая, угрюмая тоска. Только когда больная погрузилась в сон, Дори наконец шевельнулась и принялась помогать Раш, которая на правах подруги и соседки уже копошилась в комнате, убирая окровавленные тряпки, разбросанные по полу вокруг постели умирающей.
– У нее только что опять было кровотечение, и я никак не могла его остановить, – сказала Дори. Слезы безостановочно текли у нее из глаз и скатывались по щекам. Но само лицо оставалось совершенно безжизненным.
– Ах, детка моя, ягненочек мой, – сказала Раш, обнимая девочку, но та не отвечала на ласку и была как каменная от сковавшего ей душу горя.
– Я вижу: она идет туда, прямо к стене, а я не могу пойти с нею!.. – промолвила Дори с отчаянием. – Она идет туда совсем одна, а я… Не мог бы ты пойти туда с нею? – Она посмотрела прямо Крачке в глаза. – Ты ведь можешь!
– Нет, – сказал он. – Я не могу. Я еще не знаю пути туда.
Но стоило Дори спросить его об этом, и он вдруг увидел то, что видела она: длинный пологий склон какого-то холма, уходящий во тьму, и пересекающую его в слабом сумеречном свете низкую каменную стену. И пока он рассматривал эту стену, ему показалось, что он видит женщину, идущую по ту сторону стены, очень худую, почти прозрачную, состоящую, похоже, из одних костей и теней. Но то была не умирающая, что лежала перед ним на постели. То была Аниеб!
Потом видение исчезло, и он, словно очнувшись от забытья, понял, что стоит и в упор смотрит на юную ведьму. Постепенно ее обвиняющий взгляд несколько смягчился, и она закрыла лицо руками.
– Мы должны отпустить их, – сказал он.
– Я знаю, – тихо промолвила она.
Раш смотрела то на одного, то на другого своими ясными умными глазами, а потом сказала:
– А ты, оказывается, не только искусный торговец, но и очень ловкий человек! Ну что ж, ты не первый.
Он вопросительно посмотрел на нее.
– Этот дом называется Дом Атха, – пояснила она.
– Он действительно некогда жил здесь, – сказала Дори, и сквозь ее беспомощную печаль и тоску пробился даже слабый лучик гордости, – великий маг Атх. Только давно, очень давно. Еще до того, как отправился на запад. Все мои предки по женской линии были мудрыми женщинами, ведьмами и колдуньями. Вот он и останавливался у них. В этом самом доме.
