Светлана Велесова - Ученье - свет. Только объясните это темным
Так и есть. Первая электричка отходила от станции ровно в шесть. Их только что загнали в «вилку». Уехав, «не попрощавшись», они подтвердят свою вину. Останутся – полседьмого мужчина отправится в поликлинику, и обычный рентген изобличит их за две минуты.
Ника невольно восхитилась. Ай да Роман Евгеньевич, так качественно устроить им ловушку мог только бывший контрразведчик. Или они бывшими не бывают? Ладно, допустим, он получит доказательства вины и разбойного нападения. Ника постучала пальцами по гладкой поверхности ноутбука. Если они будут молчать и дальше, что он будет делать с этими доказательствами? Сдаст в полицию? И что тогда? Играть в Мальчиша–Кибальчиша или Зою Космодемьянскую? Глянула на часы на стене. Четвертый час. Наверное, стоит пойти и доспать остаток ночи. Утро вечера мудренее. И три головы всяко лучше, чем одна.
Утро принесло свои сюрпризы.
– Денис, какого черта ты дрыхнешь со мной, а не в своей постели? – едва проснувшись, Ника поняла, что спит не одна. Парень прижался к ее спине и по–хозяйски обхватил рукой, вторую они оба использовали вместо подушки.
– Это не я с тобой сплю, это ты свалилась на меня во сне, – мурлыкнул парень и, убрав руку, до хруста потянулся.
Она только сейчас поняла, что они вдвоем уютно расположились на полу. Одеяло почти сползло с кровати и вывалилось из пододеяльника, вместе с ним потянулась и простыня, опутав их с Денисом и превратив в чудовище с двумя головами и двойным набором конечностей.
– Пусти меня, – Ника не без труда выпуталась из постельного белья и села, скрестив ноги. – Ты зачем пришел? Негде спать? Или кровать жесткая?
– Мне просто хотелось быть рядом. Я же не лез к тебе в кровать.
Ника вскипела:
– Денис, давай сразу договоримся. То, что случилось на острове – был дурной сон. У меня есть парень, и если он узнает, что ты ночами шастаешь спать ко мне на коврик – выдергает тебе усы и оторвет хвост.
– Ууууу какая бука, – Денис зевнул, сел напротив и еще раз потянулся.
Ника потеряла дар речи. Она знала, что после обращения физиология оборотней меняется очень быстро. Но воочию увидела только сейчас. И без того мускулистое тело парня налилось силой. Красиво очерченные мускулы перекатывались под кожей, словно тугие канаты. Широкий разворот плеч, чуть выступающие ребра. Взгляд, словно магнитом, притянуло к прессу кубиками и тонкой полоске черных волос уходящих от пупка за резинку треников. Парень, заметив ее взгляд, хмыкнул.
– Точно не хочешь повторить?
Было видно, что он дурачится… но голос. Эти мурлыкающие нотки с сонной хрипотцой… Ника тряхнула головой. Вспомнилось, как однажды бабушка рассказывала ей про оборотней:
– Опасайся их магнетизма, Ника. Они умеют манипулировать людьми. Причем делают это неосознанно, на уровне инстинктов. Не успеешь оглянуться, как будешь плясать под их дудку, выполняя все капризы и просить еще.
– Знаешь что? Выметайся из моей комнаты, – вскочив, Ника схватила подушку и треснула его по голове.
– Эй! Ты что делаешь? – парень, хохоча, прикрыл руками голову.
– Брысь, я сказала! – Ника схватила вторую подушку.
Он понял, что пора тикать, и выскочил в коридор. Ника за ним.
– Сдаюсь! Сдаюсь! – дурачился Денис.
Вот как относиться к нему серьезно? Ее тоже пробрал смех.
– Если ты еще раз посмеешь ко мне прокрасться! Вот тебе! Вот!
Хохоча, они скатились с лестницы и замерли: Денис, все еще обхватывая руками голову, она с занесенными для удара подушками.
– Доброе утро Роман Евгеньевич, – выдавила из себя Ника, опуская руки. Пальцы разжались и подушки упали на пол.
– Дядя Рома? – парень удивился, каменному выражению лица полковника. – Что–то случилось?
– Вероника, выйдем, надо поговорить, – мужчина смотрел только на нее.
У парня расширились глаза. С кухни вышла Даша с чашкой дымящегося кофе.
– Может, сначала позавтракаем? Я приготовила бутерброды.
Попытка разрядить обстановку не удалась. Роман Евгеньевич окинул Нику взглядом и вышел за дверь, решив дожидаться ее снаружи.
– Он все знает, – Даша была бледна, как мел.
Денис поднял подушки с пола и кинул на диван.
– И что теперь?
Ника пожала плечами. Что бы теперь ни было, назад дороги нет.
Сменив пижаму на джинсы, футболку и толстовку, завязала волосы в хвост и выпросила у Дениса кепку.
– Тебе зачем? – пока брат мотался за головным убором на второй этаж, Даша придвинула ей чашку кофе.
Ника выпила ее одним глотком, от волнения не чувствуя вкуса, по той же причине отказалась от бутербродов. Желудок завязался узлом, отказываясь принимать пищу.
– Не хочу смотреть ему в глаза.
На пару секунд повисла пауза. По лестнице скатился Денис.
– Вот.
Надев кепку, пониже опустила козырек и, пожелав близнецам не поминать ее лихом, отправилась на «расстрел».
Роман Евгеньевич ждал на берегу озера. Услышав, что она идет, оглянулся.
От страха дрожали руки, и Ника сунула их в карманы толстовки. Остановилась от полковника в двух шагах.
– О чем вы хотели со мной поговорить?
Мужчина оглянулся на дом, потом опять окинул ее взглядом.
– Давай пройдемся.
Она не стала возражать. Тревога, волнами исходящая от брата с сестрой, не улучшала настроения. Хотелось мыслить самостоятельно, а не под влиянием эмоций близнецов.
На берегу было пустынно. У причалов на легкой волне качались лодки. Пахло гниющими водорослями. Влажный песок проваливался под ногами, оставляя глубокие следы. Отойдя от поселка на пару сотен метров, они, не сговариваясь, остановились.
Роман Евгеньевич осмотрелся по сторонам, заприметил у кромки леса поваленное дерево.
– Присядем?
– Почему нет.
Ника села боком на дерево. Она не собиралась прятаться или строить из себя виноватую. Да, треснула по голове. На то была причина, в которой она не признается. И если Роман Евгеньевич не собирается за это привлекать ее к уголовной ответственности, что ж, огромное ему спасибо.
Мужчина, наоборот, сел лицом к озеру. Упер руки в колени, и долго смотрел, как мелкая волна набегает на песчаный берег, потом глянул на нее.
– Ничего не хочешь мне сказать?
Ника выдержала пристальный взгляд.
– А надо? Вам и так обо всем известно.
Уголки губ мужчины дрогнули. Видимо, его впечатлила ее наглость.
– Могла бы для начала извиниться. Или тоже скажешь, не за что?
– Извиняются, когда раскаиваются. По мне видно, что я раскаиваюсь в содеянном?
– А ты нахалка.
– Есть такое, – и, к полной неожиданности полковника, она сменила тему. – Роман Евгеньевич, вам довелось повоевать?
