Елена Никитина - Игры Чёрта
— Это бред, — процедила я. — И разницы нет, кто так решил: Судьба, ваш Иегова или Черт. Я не верю в Вашего Иегову.
— А в кого ты веришь? В Черта?
— С ним я хотя бы разговаривала и видела, на что он способен. Я не хочу верить в Бога, который просто смотрит с небес на меня и как вы сейчас качает головой. — Я привстала и всем телом подалась вперед. — Где Ваш Бог? Почему он позволяет меня мучить? Или это его мега-замысел? Нет, Евдокия Николаевна, если и есть на свете Бог, то он совсем не похож на того, о ком Вы говорите. Тот, кто расписывает Судьбы, действует заодно с Чертом! И тот Бог, я уверена, следит за каждым его шагом и на него тоже накладывает ограничения! Черт играет по его правилам! По правилам бессмысленно жестоких игр.
Евдокия Николаевна отшатнулась от меня, словно я ее ударила.
* * *Не обращая внимания на слабость в теле, я натянула измятый сарафан, который не удосужилась вчера аккуратно повесить, и вышла из квартиры. Лифт почему-то не работал, поэтому я пешком начала подниматься вверх. Я уже все решила, потому что знала — из этой ситуации есть один выход.
Ноги передвигались медленно, цепляясь носками за бетонные ступени, мерзко скрипели подошвы сандалий. Но я была не в том состоянии, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Не знаю, что испытала сильнее: радость или испуг, когда вход на крышу оказался не запертым.
Тяжело скрипнула крышка люка и с грохотом откинулась в сторону. Я поднялась по ступенькам, и утренний ветер кротко коснулся лица. Именно в этот момент я заметила слежку. Сначала ощущение пристального взгляда в спину, которое постепенно перерастало в чувство тревоги.
Скорее всего, мое подсознание ждало, что сейчас появится кто-то, кто сможет остановить меня от отчаянного шага, утешит и укажет, в какой стороне находится выход из этого ада. Но в розовом сумраке рассвета пряталось только болезненное безразличие.
Заставив себя распрямить плечи, я подошла к краю крыши, окруженную ржавым ограждением высотой выше пояса. На корню пресекая все мысли, все сомнения, ухватилась за его холодные прутья. Медленно перелезла и, бросив взгляд на сонный город, на секунду помедлила.
Не потому, что струсила, просто никогда раньше пустынные улицы с еще не потушенными фонарями не казались мне такими прекрасными. В некоторых окнах зажигался свет, раскрывались жалюзи. Люди просыпались, начиная приготовления к завтраку и самому обычному рабочему дню или долгожданному выходному. Понимали ли они насколько восхитительно ничего не знать о будущем и не быть привязанным к неизбежности?
В последние дни я часто думала о смерти, но не как о собственной финальной эстафете. Смерть почему-то меня совершенно не пугала, что было лишено всякого смысла. Сразу как я это осознала, мягко и нежно повеяло холодом. Я позволила себе раствориться в вялости, желая закончить весь этот кошмар здесь и сейчас.
Последний вздох и, крепко зажмурившись, я сделала один короткий шаг в пустоту.
Странно.
Я не так себе представляла падение.
Ветер не бил в лицо, не трепал сарафан, сердце не ухало, наоборот — оно билось сильно и ровно. Легкость тела, словно сотканного из эфира поражала. Или все уже закончилось?
Решившись открыть глаза, я поняла, что не лечу вниз, а вишу в воздухе. Дыхание сбилось и теперь стало похожим на беспорядочные, частые хрипы. Город, застывший перед глазами вдруг покачнулся и поплыл, в хороводе серых точек головокружения.
Завизжав, я молотила ногами и руками по воздуху, пока до меня не дошло, что это не нужно ни для того, чтобы удержать равновесие, ни для того, чтобы упасть.
Что ж я за человек-то такой? Даже спрыгнуть с крыши спокойно не могу!
Ограждение находилось чуть ниже пояса. Развернувшись, я подалась к нему всем телом. Рука ухватилась за забор, и я шагнула на пологий узкий край крыши. Тяжело дыша, прижалась грудью к прохладному металлу, и ткань сарафана впитала липкую ржавчину. Не сдерживаясь, я разрыдалась от бессилия, продолжая стоять на границе между жизнью и пропастью.
И в тот момент, переполненный смесью страха и обреченности, я услышала тихий голос.
— Бедовая моя девочка…
Эти слова проникли в сознание, спустя вечность или ее мгновение. Оторвав заплаканное лицо от рук, судорожно сжимающих перила, я встретилась взглядом с черными глазами Демьяна. Если бы не последние события, перевернувшие мою жизнь, то я бы так и не узнала, какими сложностями наполнен этот мир, и как трудно разглядеть в чьем обличье кроется враг, а от кого стоит ждать помощи здесь — в клетке.
— Ты? — только и смогла пораженно выговорить я.
Я не заметила, когда он успел подойти ко мне. Он бережно разжал мои пальцы, его крепкие руки обняли меня, приподнимая над карнизом. Демьян перенес меня через забор, а когда заговорил, его губы шевелились возле моей щеки.
— Я так понимаю, что благодарности не дождусь.
Глубокий вдох и слишком быстрый выдох не прояснили ситуацию. Но как только смысл слов все же дошел на меня, я неожиданно разозлись на него. За все! За то, что вел себя вчера вечером непростительно грубо! За слова, разбившие вдребезги то, что только начинало зарождаться в моей душе. Я винила его даже за неудавшийся прыжок!
— Благодарности? — я заерзала в его руках, и он послушно опустил меня на землю, повернулась к нему спиной, вытирая мокрое лицо ладонями. И всхлипнула, радуясь, что снова не заголосила.
— Как ни крути, я только что спас тебе жизнь.
— Не стоило этого делать.
— А как же наш общий план?
Мне следовало попрощаться с Демьяном и уйти, или заявить, что он не заслужил моего прощения. Но когда я открыла рот, предательский язык готов был нести всякий вздор, но только не то, что планировал разум.
— Забудь об этой чепухе! В ней нет никакого смысла.
— Тогда стоит ли тебе напомнить о той чудовищной тетке, готовой нацепить мне на макушку бант?
Он старался говорить беспечным тоном, но когда я повернулась и посмотрела в его наполненные искренним сожалением глаза, то внутри у меня все сжалось. Язык онемел, а гнев испарился. Но я заставила себя безразлично пожать плечами и уставилась на пробуждающийся город. Тяжелое солнце отсвечивалось на крышах домов, один за другим гасли фонари, и пространство медленно наполняли гул автомобильных двигателей, тихие переговоры, вперемешку с лаем дворовых собак.
День настойчиво приближался.
Глаза снова защипали слезы. Ну почему он не позволил мне упасть?
— Жизнь слишком ценный дар, чтобы так просто от него отказываться.
— Жизнь проходит мимо меня, кружит в воздухе, а скоро вовсе улетит.
— Пройдет время, и тебе будет неловко вспоминать о том, что едва не случилось здесь.
— Пройдет еще пару часов, и я буду готова тебя убить за то, что не позволил мне это сделать. Все-таки в жизни мне хронически не везет! Думала со смертью выйдет лучше, — последние слова получились слишком горькими. Я достала носовой платок из кармана и высморкалась.
Я чувствовала, как он напряженным взглядом сверлит мой затылок, ощущала его тихое дыхание, которое шевелило мои волосы. Но Демьян не произнес ни слова, и за это я была безгранично благодарна. Мне не нужны советы, нотации, убеждения. Твою мать! Мне нужны свободные уши. Мне необходимо выговориться! Боль уже начала возвращаться, она застряла немым комом в горле, но кровь уже потихоньку разносила по жилам ее отголоски.
— Ты ведь знаешь об Играх. Как знаешь и то, что этот день меня растопчет. А знаешь почему? Мир — оболочка останется, исчезнет содержимое. А содержимое моего мира — это Стас. По крайней мере, так было еще несколько дней назад. Я не умею жить без него. Но все, что осталось мне сейчас, так это наблюдать, как догорает его жизнь. Слабое оправдание для самоубийства. Но, тем не менее — это выход. Я и так не смогу пережить этот день.
— Прости, Лина, — неожиданно выпалил Демьян и, легко касаясь горячей ладонью моей влажной щеки, развернул к себе.
— Ты-то тут причем?
Он не услышал вопроса или сделал вид, что не услышал. Я ошеломленно заметила, как дрогнула его рука и замерла возле моего рта.
— Я исправлю ошибку. Пойдем со мной, — шепнул он.
— Куда? — я шевельнула губами, и палец Демьяна коснулся рта.
— Ты говорила, что доверяешь мне.
— И ты назвал это верхом безумия.
— У тебя хорошая память. Ты хотела начать новую жизнь? Я помогу тебе пережить этот день и дам ответ на все твои вопросы.
Я округлила глаза, его предложение прозвучало интимно, словно он приоткрывал мне дверь в свою жизнь. И хотя это было верхом безумия в момент, когда рушилась моя жизнь, глупышка Лина ухватилась за него как за соломинку. Потому что отчаянно нуждалась в уверенном спокойствии.
— Звучит заманчиво.
— Я познакомлю тебя с моим миром. С миром Нави.
